Андрей Колесников - Тачки. Девушки. ГАИ
Еще минут через 10 мне позвонил один приятель и начал сам рассказывать про ленточки. Они возмущали его:
– Представляешь, эти идиоты привязали ленточки к антеннам в знак протеста против автостраховки. Им по радио предложили, и теперь их не остановить, они до конца года с ленточками ездить будут.
Я потом все пытался найти хоть какое-нибудь оправдание этому поступку моего народа. Да, привязать ленточки на антенны… Трудно найти оправдание. Но все-таки, говорил я себе, этот поступок подчеркивает любимую мною идею соборности русского народа, способного объединиться в тревожные моменты истории. Когда мы моргаем друг другу на дорогах, предупреждая о гаишниках в кустах, – это же тоже соборность.
Но мне никак не давала покоя мысль, что этот парень, пнувший в живот старика, вел себя не как носитель идеи соборности, а как подонок.
Не спешите менять резину
Я вдруг обратил внимание на то, что на моей машине до сих пор зимняя резина. Вообще-то на это трудно было не обратить внимания – хотя бы потому, что резина с шипами. Но я как-то не обращал.
Мне было как-то не до этого. Но в последнее время я стал обращать внимание на детали, которым раньше не придавал вообще никакого значения. Я всегда придавал значение деталям, может, даже преувеличенное, но каким-то другим.
Может, и сейчас не надо было думать об этом: в конце концов уже зима не за горами. Но я никак не мог отделаться от мысли, что не так что-то в моей жизни. И не мог понять, что именно. И вдруг меня просто как молния какая-то пронзила: черт, середина июня, а я езжу на зимней резине! Вот же в чем все дело.
И я срочно погрузил летнюю резину в машину и поехал в шиномонтаж. Там меня, можно сказать, ждали. Потому что у них давно не было таких клиентов. С весны. Но они мне ничего не сказали: они боялись, видимо, спугнуть меня.
Они пообещали все сделать очень быстро. Но все-таки у меня было минут 20. И тут я обратил внимание еще на одну деталь: я увидел, что шиномонтаж находится в лесу. И я понял, что мне надо делать. У меня было 20 минут. Я успевал.
Я ушел в лес. Я искал грибы. Вроде бы еще рано было: середина июня. И никто еще вроде не находил. Но с другой стороны, это было последнее, на что следовало обращать внимание.
Через 10 минут я вышел на опушку леса. Передо мной оказалось огромное поле, залитое какими-то фиолетовыми цветами. Несколько гектаров ярчайшего фиолетового цвета. Яркое солнце, такое яркое, что я машинально начал искать глазами колодец с водой. Мысль о том, что где-то недалеко кто-то меняет какую-то резину, была абсурдной. Мне было неприлично хорошо. Я просто стоял, и все. Мне было некуда идти. Я пришел.
И тут я увидел подберезовик. Большой подберезовик на крепкой ножке. Он торчал из-под листьев, вспенив их целый ворох. Я засмеялся. Я не верил своим глазам. Да нет, не могло же всего этого быть. Я взял его и увидел сыроежку. Такие редко попадаются и осенью. В ней, казалось, вся соль земли была. То есть ее можно было и не солить.
Тут позвонил телефон. Мне поменяли резину. Еще через четверть часа я уже ехал домой. Еще через час приехал. И все это было. И все это я теперь помню.
Ну, и кто еще, меняя зимнюю резину на летнюю, набрал грибов?
Попутчик Путина
Владимир Путин, даже будучи президентом России, попал на Афон только с третьей попытки. Два года назад была непогода, год назад террористы захватили школу в Беслане. Монахи говорили, что Богородица не пускает российского президента на Афон. Третья попытка оказалась успешной.
На Афоне Владимир Путин осмотрел несколько монастырей и решил осмотреть еще один. Его кортеж, состоявший из нескольких подержанных джипов и микроавтобусов (монахи поскребли по сусекам и пригнали на пристань, куда приплыл катер с президентом России, все, что у них двигалось), отправился в этот монастырь. Ехать было не так уж близко.
В какой-то момент президент попросил разрешения сесть за руль. И он получил это разрешение. Еще через несколько минут метрах в пятидесяти от его машины, слева, у самой обочины, появился осел. Он словно специально сторожил кортеж. Это была великолепная особь осла: торс, по-своему могучий, большой пушистый хвост, огромные уши торчком. Осел этот был в хорошей форме.
Монахи не очень удивились. Здесь встречаются библейские ослы. Обычно они, когда видят машину с людьми, поскорее уносят ноги. Обычно. Но этот осел не был обычным.
Он пропустил две машины, дождался той, которую вел сам президент, неожиданно встал перед ней на дорогу и не спеша пошел вперед. То есть осел очень грамотно встал в кортеж.
Владимир Путин не бибикал ослу. Он послушно поехал за ним. Так продолжалось примерно пять километров. А могло, наверное, продолжаться сколько угодно, и не исключено, что целую вечность. Потому что осел шел и шел по дороге, библейской по всем формальным признакам, а Владимир Путин ехал и ехал по ней за ослом на монашеской машине. И удивительней картины, чем эта, не было в тот момент на белом свете.
Осел довел Владимира Путина до монастыря и отошел в сторону. Когда часа через полтора кортеж поехал обратно, на дороге его снова ждал осел. Осел дождался, пока до него доедет машина президента России, и подошел к ней. Он на этот раз не хотел вставать в кортеж. Он хотел просто поговорить.
Президент остановился и открыл окно своей машины. Они и в самом деле перекинулись парой слов. Было хорошо слышно, как президент спросил осла:
– Ну как ты?
Осел покачал головой. Это означало, что все у него хорошо. Так, как и должно быть у осла. Корма, главное, полно.
– Ну тогда я поеду? – спросил президент у осла. Осел согласно покачал головой: конечно, мол, чего стоять-то?
– Ну тогда пока? – неуверенно еще раз спросил президент.
Осел еще раз кивнул и посторонился. Хотя на самом деле он не мешал президенту проехать.
Пятая передача
Часть 5
Война миров
Раздался дикий крик. Орала бабушка, ждавшая автобуса. Ей было не по себе оттого, что я встал на месте ее автобуса. Она же не могла ворваться ко мне в салон и, от души попихавшись со мной локтями, доехать до следующей остановки. То есть она не знала, что на самом-то деле могла бы. Я бы довез ее. Действительно, довез бы.
Арабо-израильское «слабо»
Мы ехали из арабского города Рамалла в Иерусалим с похорон легендарного палестинского лидера Ясира Арафата. Когда я летел в эту командировку, то был исполнен, неожиданно для себя, неких добрых чувств по отношению к этому человеку. Я видел по телевизору, как он, полуживой, заходил в вертолет и вдруг обернулся. Он хотел попрощаться с Палестиной. Ему рекомендовали не делать этого, кто-то буквально ткнул его в спину, чтобы он поскорее заходил, но он как-то жалко улыбнулся и обернулся все-таки. Он понимал, конечно, что прощается с нацией. Пальто и шапка были велики ему. Он попробовал отправить с трапа воздушный поцелуй, но, видимо, сильно ослаб и едва поднял руку. Но все-таки он сделал это.
В результате сердце мое исполнилось жалостью. Я отдавал себе отчет в том, что у этого старого лиса даже сцена прощания (и особенно сцена прощания) была, скорее всего, отработана заранее. И этот несильный тычок в спину. И этот беспомощный воздушный поцелуй, от которого сердце наблюдателя должно было обливаться кровью. И все-таки оно обливалось.
С таким сердцем я и ехал в город Рамалла, в резиденцию «Муката», хоронить Ясира Арафата. От Иерусалима до Рамаллы всего километров 20. Несколько израильских блокпостов, несколько въездов в город. Работает, как правило, какой-нибудь один. За рулем небольшого старенького «Опеля» был мой товарищ Гриша. Он должен был подвезти нас к блокпосту и вернуться в Иерусалим. Дураков соваться в Рамаллу на машине с израильскими номерами не было.
Когда Гриша служил в израильской армии, он работал в армейской пресс-службе. Это была интересная работа. Она много дала Грише для понимания как арабской, так и еврейской военной психологии. В частности, он знал, что с военными не следует спорить ни по какому поводу. С ним, когда он был военным, никто не спорил.
Настроение у Гриши было хорошее. На блокпосту в этот день дежурил его бывший командир. Предчувствуя встречу с ним, Гриша очень радовался.
Мы подъехали к блокпосту. Солдат и командир встретились и обнялись. Гриша сказал ему, что он тут с друзьями-журналистами, которые хотят попасть на ту сторону. Командир что-то ответил. Гриша как-то помрачнел. Командир подошел к нам и сказал по-английски, что поможет. Палестинские такси довольно далеко от блокпоста, поэтому он нас подвезет к ним на своей машине.
– Это ведь опасно, – сочувственно сказал я ему. На самом деле я был, конечно, доволен, что не придется идти пешком.
Он смеялся от души.
– Мне приятно лишний раз поглядеть им в глаза, – говорил он.
Это был, похоже, и правда, боевой командир.
Он уже сел в машину, когда Гриша вдруг страшно засуетился. Он просил немного подождать. – Да чего ждать? – раздраженно спросил я. – Время идет.
