Брет Эллис - Ниже нуля

– Что за чувак-то? – спрашиваю я.

– Это чувак… – Выждав, Джулиан сметает целый ряд пришельцев. – Это чувак – чувак, которого я знаю. Он даст тебе денег.

Джулиан теряет бойца, что-то бормочет.

– А почему тебе не взять их самому? А потом привезти мне? – говорю я.

Джулиан отрывается от игры, смотрит на меня.

– Подожди минуточку, – говорит он и выходит из пассажа.

Вернувшись, сообщает, что, если мне нужны деньги, я должен поехать с ним сейчас.

– Я совсем не хочу.

– Тогда, Клей, до скорой встречи, – говорит Джулиан.

– Подожди…

– Что такое? Ты едешь или нет? Тебе нужны деньги?

– Но почему мы должны делать это таким образом?

– Потому что… – Вот все, что произносит Джулиан.

– Мы не можем это решить по-другому? Пауза.

– Джулиан?

– Тебе нужны твои деньги или нет?

– Джулиан.

– Тебе нужны твои деньги или нет, Клей?

– Да.

– Тогда давай поехали. Мы уходим из пассажа.

Апартаменты Финна на бульваре Уилшир, недалеко от пентхауса Рипа. Джулиан говорит, что знает Финна шесть, может, семь месяцев, но по его лицу я понимаю, что он бывал у Финна намного раньше, слишком давно. Служитель на стоянке знает его машину и позволяет встать под вывеской «Только для грузового транспорта». Джулиан машет швейцару, сидящему на скамейке, Чтобы попасть к Финну, надо подняться на лифте, Джулиан нажимает «П» – пентхаус. Лифт пуст, Джулиан начинает громко петь старую песню BeachBoys, я прислоняюсь к стенке лифта; когда Джулиан замолкает, делаю глубокий вдох. Я рассматриваю свое отражение: светлые волосы чересчур коротко подстрижены, глубокий загар, темные очки.

Чтобы попасть к двери Финна, проходим сквозь мрак коридора, Джулиан звонит. Дверь открывает мальчик лет пятнадцати, с обесцвеченными светлыми волосами, загорелый, с крутым видом большинства серфингистов Вениса или Малибу. В парне, на котором лишь серые шорты, я узнаю мальчика, выходившего от Рипа в тот день, когда дилер должен был встретить меня в «Кафе-казино»; не это ли Финн? Или Финн спит с этим серфингистом? Мысль заставляет меня напрячься, почувствовать холодок в животе. Джулиан знает, где «офис» Финна, в котором Финн ведет свои дела. Почему-то я становлюсь подозрительным и нервным. Джулиан подходит к белой двери, открывает ее, мы входим в очень просторную, абсолютно белую комнату с двумя окнами во всю стену и зеркальным потолком; у меня кружится голова, я едва не теряю равновесие. Я замечаю, что из комнаты виден пентхаус отца в Сенчури-Сити, на меня накатывает паранойя; я начинаю размышлять, может ли отец видеть меня.

– Эй, эй, эй. Мой лучший мальчик. Финн сидит за большим столом, ему, может быть, лет двадцать пять – тридцать, светлый, загорелый, неприметной внешности. На столе – ничего, за исключением телефона, конверта с именем Финна, двух маленьких серебряных бутылочек. еще на столе стеклянное пресс-папье с заточенной внутри маленькой рыбкой, глаза глядят беспомощно, словно просят об освобождении; я думаю, мертва ли рыба и имеет ли это значение.

– А это кто? – спрашивает Финн, улыбаясь мне.

– Это мой друг. Его зовут Клей. Клей, это Финн. – Джулиан вяло пожимает плечами.

Финн разглядывает меня, снова улыбается, потом поворачивается к Джулиану.

– Как прошло вчера вечером? – спрашивает Финн, по-прежнему улыбаясь.

Джулиан медлит, затем говорит:

– Нормально, в порядке, – и смотрит вниз.

– В порядке? И это все? Джейсон звонил сегодня, сказал, что ты был бесподобен. Высший класс.

– Так и сказал?

– Да. На самом деле. Он действительно в тебя врубается.

Я чувствую слабость, хожу по комнате, ищу в карманах сигарету.

Еще одна заминка, Джулиан кашляет.

– Ну, мальчик, если ты не слишком занят сегодня, у тебя встреча в четыре в «Сен-маркизе» с одним приезжим бизнесменом. А затем вечером оттянемся у Эдди, да?

Финн пристально глядит на Джулиана, потом смотрит на меня.

– Знаешь что, – принимается он барабанить пальцами по столу. – Может, это и неплохо, что ты привел друга. Человек в «Сен-маркизе» хочет двоих ребят. Одного, разумеется, только чтобы смотреть; но Ян в Колонии, может не успеть вернуться…

Я смотрю на Финна, потом на Джулиана.

– Нет, Финн. Он мой друг, – говорит Джулиан. – Я ему должен. Поэтому и привел его.

– Слушай, я могу подождать, – говорю я, понимая, что уже поздно; адреналин побежал у меня по венам.

– Почему бы вам не пойти вдвоем, – говорит Финн, окидывая меня взглядом. – Джулиан, возьми своего друга.

– Нет, Финн. Не втягивай никого в это.

– Послушай, Джулиан, – говорит Финн, больше не улыбаясь, четко произнося каждое слово. – Я сказал: «Думаю, вам с другом надо пойти к четырем в "Сен-маркиз"», правильно? – Финн оборачивается ко мне: – Ты ведь хочешь свои деньги, верно?

Я качаю головой:

– Нет.

– Ты не хочешь? – недоверчиво спрашивает он.

– Да. То есть да, я… я хочу, – говорю я. – Конечно.

Финн поворачивается к Джулиану, снова ко мне.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Да, – отвечаю я. Меня просто трясет.

– Дать таблеточку?

– Нет, спасибо. – Я смотрю на рыбу. Финн поворачивается к Джулиану:

– Как родители, Джулиан?

– Я не знаю, – говорит Джулиан, все еще глядя в пол.

– Понятно… хорошо, – начинает Финн. – Почему бы вам вдвоем не поехать в гостиницу, затем встретить меня в «Краю света», а потом мы поедем на вечер к Эдди, где я дам тебе твои деньги, а твоему другу – его. Как, ребятишки? Как насчет этого? Как вам это нравится?

– Где я тебя встречу? – спрашивает Джулиан.

– В «Краю света». Наверху, – говорит Финн. – В чем дело? Что-то не так?

– Нет, – говорит Джулиан. – Когда?

– В полдесятого?

– Хорошо.

Я смотрю на Джулиана, воспоминания о спортклубе в пятом классе возвращаются.

– Все нормально, Джули? – Финн снова смотрит на Джулиана.

– Да. Я просто нервничаю.

Голос Джулиана замирает. Он хочет сказать что-то, рот открыт. Я слышу шум пролетающего самолета. Потом сирену «скорой помощи».

– В чем дело, малыш? Эй, мне ты можешь сказать. – Финн вроде догадывается, подходит к Джулиану, обнимает его.

Мне кажется, Джулиан плачет.

– Ты нас не извинишь? – вежливо просит меня Финн.

Я выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь, но голоса все так же слышны.

– Я думаю, что сегодня будет… в последний раз. Хорошо, Финн? Мне кажется, я не могу больше. Я так устал чувствовать… тоску все время, я не могу… Могу я делать для тебя что-нибудь другое? Пока не расплачусь? – Голос Джулиана дрожит, потом ломается.

– Эй, эй, эй, малыш, – мурлычет Финн, – Малыш, все нормально.

Я мог бы сейчас уйти из пентхауса. Хотя за рулем был Джулиан, я все равно мог бы уйти. Я мог бы кому-нибудь позвонить, чтобы меня забрали.

– Нет, Финн, нет, это не то.

– Вот…

– О, Финн. Ни за что. Я не хочу. Я бросил.

– Конечно бросил.

Долгое молчание, только слышно, как зажглись две спички, этот хлопающий звук, наконец, спустя некоторое время, Финн произносит:

– Теперь ты знаешь, что ты мой лучший мальчик, я забочусь о тебе. Как о своем малыше. Как о родном сыне…

Мимо меня проносится серфингист, входит в комнату, говорит Финну, что звонит некто по имени Мануэль. Серфингист уходит. Джулиан поднимается со стола, застегивая рукав, прощается с Финном.

– Эй, давай держи «Наутилус». Держи корабль на плаву, – подмигивает Финн.

– Да, да.

– Увидимся попозже, да, Клей?

Мне хочется сказать: «Нет», но у меня чувство, что каким-то образом увижу его вечером, я киваю и говорю: «Да», стараясь, чтобы это звучало убедительно, словно я и впрямь так думаю.

– Отличные вы ребята. Просто ломовые, – говорит нам Финн.

Я иду за Джулианом; проходя мимо гостиной, вижу серфингиста, лежащего на полу, правая рука вытянута, он ест кукурузные хлопья. Параллельно читает текст на упаковке и смотрит «Сумеречную зону» по большому телевизору посреди гостиной, Род Серлинг, глядя на нас, говорит, что мы только что вошли в Сумеречную зону и, хотя верить не очень хочется, это так сюрреалистично, что я знаю – это правда, в последний раз смотрю на парня на ковре, медленно отворачиваюсь и выхожу за Джулианом в сумрак. В лифте, спускаясь к машине Джулиана, я говорю:

– Почему ты не сказал, что деньги предназначались на это?

И Джулиан со стеклянными глазами, печальной усмешкой на лице говорит:

– А кому какое дело? Тебе? Тебе правда есть дело?

Я молчу, понимая, что мне действительно нет дела, внезапно почувствовав себя глупо, дураком.

Еще я понимаю, что поеду с Джулианом в «Сен-маркиз». Хочу увидеть, правда ли, что случаются подобные вещи. И пока лифт опускается, проезжая второй этаж, первый, уходя даже дальше вниз, я осознаю, что деньги ничего не значат. Значит же то, что я хочу увидеть худшее.

«Сен-маркиз». Четыре часа. Бульвар Сансет. Когда Джулиан поворачивает на парковку, солнце – уже огромное, горящее, оранжевое чудовище. Почему-то он дважды проехал гостиницу. Я без конца спрашиваю зачем; он без конца спрашивает, надо ли мне это. Я все время отвечаю: «Да». Выходя из машины, вижу бассейн и думаю, тонул ли в нем кто-нибудь. «Сен-маркиз» имеет форму каре; бассейн во дворе, окруженный номерами. В шезлонге толстяк, тело блестит, обильно намазанное кремом для загара. Он смотрит, как мы идем в номер, указанный Джулиану Финном. Клиент остановился в номере 001. Джулиан подходит к двери и стучит. Занавески закрыты, показывается лицо, тень. Дверь открывает мужчина лет сорока – сорока пяти, в слаксах, рубашке, при галстуке, спрашивает: