Денис Куклин - Могилы героев. Книга первая
В этот миг с ним произошла неуловимая перемена. В эту минуту он осознал себя и прожитую жизнь настолько ясно, что Качалов не преминул бы сказать, что Михаил сделал шаг за пределы жизни и смерти. Если до этого момента он щелкал железными челюстями скорей от отчаянья, то от этого момента пойдет уже до конца, вполне осознанно рассыпая вокруг себя смерть и надежды. Нас миллиарды на этой земле, миллиарды не застрахованных от нелепой случайности и от собственного прошлого. На долю Михаила выпало пройти предначертанный путь. А это редко кому удается – не отступить. И сколько бы еще не было отпущено ему времени, в то утро Михаил обрел свой единоличный клокочущий ад.
Он появился в Знаменске в первых числах сентября. К тому времени отрастил уже короткую бородку и носил широкую бесформенную одежду, под которой не угадывалась повязка на простреленном боку. Можно сказать, отделался легко. Из града пуль получил только одну, в правый бок навылет. Шкуру продырявили и только.
После неудачного покушения он несколько дней отлеживался на съемной квартире. В этом богом забытом спальном районе он мог бы жить неузнанным годами. В каждом городе можно найти такой медвежий угол. За несколько лет демократических пертурбаций такого лиха натерпелся здешний народ, что кроме собственной жизни местных ничто не интересовало, ни соседи, ни работа, ни тем более политика.
Михаил по опыту знал, что у него есть несколько дней, пока правоохранительные органы все проверят и перепроверят. Он бога молил лишь о том, чтобы сразу же не спустили по его следу таких оперов и дознавателей как Вахтанг Гарибов и Олег Костырев. Эти же несколько дней можно было не опасаться людей Самохина. Шума на первых порах они поднимут много, а еще больше пыли поднимут. Но в эти же первые дни они друг другу больше мешать будут. С братвой "тему" начнут "перетирать", да мало ли у бандитов проблем в одночасье появляется, когда в них стреляют. Питал Михаил даже фантастическую надежду, что под шумок Самохина свои же уберут. Слишком много он на себя взял в последнее время, и не всем это нравилось.
Спустя неделю поздним вечером Михаил присел на дорожку в убогой прихожей. В наплечной кобуре у него был табельный "Макаров", в кармане деньги и копии с документов Николая Соболева.
На трамваях выбрался из города, остановил попутку в нужном направлении. И вскоре город канул во тьме. Михаил курил, перебрасывался с водителем ничего не значащими фразами, а сам уже чувствовал тяжелую поступь судьбы. Как он жалел в этот миг, что не убил Самохина. Было бы за что пропадать, потому что назад пути уже не было.
Качалова Говорухин знал какое-то бесчисленное количество лет, когда уже кажется, что познакомился с человеком еще в утробе матери. Хотя их дружба началась только в армейские годы. А через несколько лет после демобилизации Качалов попал в очень неприятную историю, из которой вытащить его сумел только армейский товарищ. После нескольких месяцев проведенных в СИЗО он настолько изменился внутренне, что вскоре порвал с прошлым и ударился в махровый мистицизм. Единственным человеком к которому он питал почти самурайскую преданность был Говорухин. Поэтому неудивительно, что за помощью Михаил приехал к нему.
Но так или иначе после месяца бесплодной рефлексии и самобичеваний Михаил все же принял решение не отступать и идти до конца. Для него стало не столь существенным, чем закончится этот путь. Каким образом он его преодолеет, вот что возымело для него решающее значение.
Качалов по вечерам молился своим богам. Сидел, скрестив по-татарски ноги, пристально вглядываясь в изображение на стене комнаты – геометрически совершенный то ли узор, то ли какой-то восточный знак. Днем он работал на пункте по приему черного металла. После пяти лет в коммерции такое положение его вполне устраивало. От вопросов Михаила отнекивался тем, что не желает приращивать груз прошлых и будущих ошибок. Говорухин так и не уразумел, что он имеет в виду.
- Все в окружающем нас мире – фикция,- говорил Качалов.- Если не понимаешь этого, просто попытайся принять истину. Все что мы знаем – самообман, мечты. Реальность такова, что постичь ее дано немногим. Ничто не существует само по себе, но паутина наших желаний настолько прочна, что фантом кажется твердью.
- Ну-да, ну-да,- обычно улыбался в ответ Михаил.- Ты когда в последний раз водку пил, чудик?
- Я не пью и не курю уже несколько лет. Сознание не должно быть спутанным.
- Но если все так просто, объясни: почему я?
- Но это на самом деле очень просто. Потому что задолго до этого дня ты уже все обдумал и принял решение. Мысленно ты уже совершил все зло и насилие, осталась малость – завершить порочное, отдаться пороку. Ты уже не в силах остановиться. Но никто кроме тебя не прекратит безумие.
И пришел миг, когда Михаил вновь ясно увидел грядущее. Он захватил документы Соболева и отправился на переговорный пункт. Заказал разговор с Москвой.
- Здравствуйте, Вениамин Львович,- радушно приветствовал, когда собеседник отозвался.
- Кто вы и от кого узнали этот телефонный номер?- Удивленно спросил Михаила человек на другом конце провода.
- Не волнуйтесь, Вениамин Львович. Этот телефонный номер я взял у вашего сына, Самохина Олега Павловича.
- Извините, но у меня нет времени разговаривать с вами…
- Путь оружия, Вениамин Львович.
- Что?- Вмиг охрипшим голосом спросил телефонный собеседник.- Я вас не понимаю.
- Разумеется, Вениамин Львович,- усмехнулся Михаил.- Вы вправе не понимать меня и отрицать очевидное. Но я ставлю вас в известность: на руках у меня документы, они уничтожат уже не многообещающую карьеру, а жизнь. Конечно, не вашу… Жизнь вашего пасынка. Сына, как вы его называете. Господина Самохина.
- Кто вы такой?
- Говорухин. Ваш сын меня хорошо знает.
- Я вам не верю!
- Воля ваша. В данный момент у меня на руках находится один любопытный реестр изделий марки "А". Вам назвать номер реестра? Думаю, номера этих реестров вы помните наизусть.
- Чего вы добиваетесь?
- Встречи с вами. Тогда и обсудим мои условия.
- Я должен подумать. Как мне вас найти?
- Я сам вас найду.
Михаил аккуратно повесил трубку на рычаг. Наживка была закинута. Он понимал, что встреча с депутатом Государственной Думы вряд ли состоится. Но Вениамин Львович прикажет Самохину решить проблему - сам кашу заварил, сам и расхлебывай. Скорее всего, он и о пропаже документов знать не знает. Эта новость для него - большой сюрприз.
Михаил усмехнулся. А проблемы у вас, господа хорошие, только начинаются.
- Мужчина!- Окликнула его из окошечка телефонистка.- Это вы только что с Москвой разговаривали?
- Да. Снова меня?
- Вы пройдите в кабинку… Вас уже ждут.
- Михаил Александрович,- Говорухин узнал голос Преснякова.- Мне досадно думать о том, что вы нарушили слово.
- Здравствуйте, Ефим Павлович. Я был уверен, что повидаюсь с вами сегодня.
- Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
- А я бы этого не хотел. Но возражать бесполезно. Верно?.. Вы знаете, где меня найти?
- Разумеется. И надеюсь, что вы не исчезнете внезапно.
- Побойтесь бога, Ефим Павлович,- усмехнулся Михаил.- Бегать от вас все равно бессмысленно. Буду ждать. До встречи.
Перед его глазами вдруг вспыхнула яркая, почти забытая картина. Он в пятилетнем возрасте сидит на коленях отца и разглядывает картинку в большой книге. Отец монотонным голосом читает сказку про богатырей. А вокруг собрались дети в больничных пижамах. Сколько тепла иногда дарит память. Это было в начале семидесятых. Отец с матерью были еще живы. И пока что исправно работал грузовик, который убьет на автобусной остановке несколько человек. Как скажут позже: "Трагическое стечение обстоятельств". И на том проклятом месте больше не будут строить остановок. Но все это пока что в будущем. И переезд в большой город, жизнь со вмиг постаревшей бабушкой, учеба. И годы ожиданий, годы затаенного страха, что его скоро покинет еще кто-нибудь. Страх, от которого так трудно будет избавиться позже…
В ожившей картинке из прошлого была маленькая поселковая больница и зимний сад, большие палаты, уютная, почти домашняя столовая и стриженые братья по несчастью. В этой картинке были живы мама с папой, и они были рядом, одаривая каждую минуту счастьем...
Михаил открыл глаза. Он сидел на кухне, прислонившись спиной к стене. На столе стояла початая бутылка водки и граненый стакан. Шел четвертый час после полудня. Пресняков мог появится в любую минуту. И в любую минуту судьба Михаила могла дать резкий крен, а то и вовсе пресечься. В любом случае он решил отдать жизнь задорого.
Еще через час появился Качалов. Скептически похмыкал, застав Говорухина в таком состоянии.
- Гостя жду,- объяснил Михаил.
- Незваный гость хуже татарина,- хмыкнул тот.
