Михаил Барановский - Форточка с видом на одиночество

Так можно и в Бога поверить!

Но, несмотря на это, надо бросать курить. Хотя легкие, конечно, тоже хорошо устроены. Но лучше не испытывать судьбу. А что значит бросить курить? Изменить привычки, образ жизни… Тогда это буду уже не совсем я. Мне не нравятся некурящие мужчины. Они как-то неприятно пахнут и вообще… Мне больше симпатичны заядлые такие курильщики с желтыми от никотина зубами и пальцами, с застарелым простатитом и хронической язвой луковицы двенадцатиперстной кишки. Мне нравится курить. А в жизни так мало удовольствий.

Вадик Соломонов порывался отвести меня в палату интенсивной терапии, чтобы я посмотрел на то, что меня ждет, если не брошу курить. Но я наотрез отказался от того и от другого (в смысле от того, чтобы бросить курить и идти в палату интенсивной терапии).

Я надеюсь, что скоро ученые сделают какое-нибудь открытие о пользе курения. Или кто-нибудь изобретет совершенно невредные сигареты. Может, даже очень полезные.

Придя домой, я открыл дневник, который мне велел заполнять доктор, и написал:

11.00–12.30 – ходил по городу.

Это хорошая идея – вести дневник. Вдруг это поможет написать роман? С другой стороны, странное начало для романа:

11.00–12.30 – ходил по городу.

Тут позвонил Игорь Крылов. Сказал, что нам надо встретиться, что у него есть ко мне важное дело.

Я очень обрадовался. Не так часто мне звонят вообще и VIP-персоны в частности.

Он сказал:

– Приходи через час в синагогу.

Я спросил:

– Игорь, а там есть металлоискатель?

– Где? – удивился он.

– В синагоге.

– А что?

– Будет скандал. У меня пояс шахида, – сказал я, – я весь в проводах. Меня туда не пустят. Вызовут милицию. Будет скандал.

– Какой пояс? Что ты несешь?

Я объяснил про холтеровское мониторирование.

Он сказал:

– Ладно, хорошо. Я через пару часов буду на «Мосфильме». Приезжай туда.

– Идет.

– Нет, – спохватился Игорь. – Там тоже металлоискатель. Ладно, хорошо. Наберу тебя позже. Не болей, – и повесил трубку.

Через час мне позвонила ростовская знакомая Маша.

Она сказала:

– Привет, я в Москве. Проездом. Завтра улетаю. Давай встретимся.

Я замялся, сказал, что сегодня у меня важная деловая встреча.

– Приходи после встречи, – сказала Маша. – Я сняла номер в гостинице. Здесь огромная кровать. Не пропадать же добру!

Этого я больше всего и боялся. «Сутки не снимать», – сказал мне доктор. А как же не снимать, если пропадает добро?

– Очень жаль, – вздохнул я, – но вряд ли у меня получится.

– Вряд ли получится что?

– Прийти, а не то, что ты подумала, – сказал я.

Что за волшебное устройство, притягивающее ко мне людей, я ношу на поясе!

К вечеру в моем дневнике появились следующие записи:

12.30–13.00 – разговаривал по телефону.

13.00–13.30 – обедал.

13.30–15.30 – спал.

15.30–18.00 – смотрел телевизор.

18.00–19.00 – лежал – читал.

Господи, как же бездарно я живу! Для того чтобы осознать это в полной мере, просто необходимо вести дневник.

Маша долго смеялась, когда я разделся.

Она сказала: «Ты такой сексуальный в этих проводах». И потом в постели прошептала: «Мне кажется, я принимаю участие в каком-то научном эксперименте».

А я лежал, курил и думал: что мне написать в дневнике?

Потом на гостиничном столике нашел ручку:

1.00 – 2.00 – двигал мебель.

К утру в моем дневнике появилась еще одна запись:

3.00 – 3.45 – снова двигал мебель.

С утра я задумался над смыслом жизни. Не самое лучшее, конечно, начало дня. Но мне показалось, что пора подвести некоторые итоги.

Я думал на эту тему минут десять, пока шел по улице. Смысла, по крайней мере, в своей жизни я не нашел. То есть я нашел в ней множество самых разных смыслов, но одного большого, самого главного смысла – не нашел.

Вот какие отдельные смыслы я обнаружил:

– написать гениальный роман;

– уделять время сыну и родителям;

– заняться простатитом, язвой и английским;

– влюбиться;

– при жизни дождаться признания и славы;

– иметь возможность ездить в отпуск за границу пару раз в году;

– чтобы все меня любили.

Однако, даже складывая отдельные смыслы, нельзя получить один общий смысл.

Странная какая-то бухгалтерия, вам не кажется?

Мне навстречу шли люди. Они шли на работу. Их лица и даже затылки были исполнены смысла. Смысла прийти на работу. Но мне почему-то кажется, что если бы каждый из них сейчас задумался над тем: «Есть ли смысл в этом смысле?», то не все бы дошли до своих рабочих мест.

Я, например, не очень понимаю, как можно быть агентом по недвижимости. Какой в этом смысл? Как можно любить такую работу? За что? Одной зарплаты явно недостаточно. В какую сумму можно оценить восемь часов отпущенного тебе Богом дня?

А вдруг это последний день в твоей жизни, а ты потратил его на недвижимость…

С другой стороны, часто приходится слышать: «Каждый день надо проживать так, как будто это последний твой день». Но тогда на работу вообще никто ходить не станет. Кому охота так скучно провести свой последний день?

Я не знаю, кто решил, что во всем надо искать какой-то смыл.

В детстве мы все время спрашиваем: «Почему?» А к старости нас уже больше занимает вопрос: «Зачем?» Вот и вся эволюция.

Мне кажется, что нет никакого особого смысла в жизни. И в смерти нет никакого особого смысла. И нет никакого смысла в поисках смысла.

По-моему, мы сами себе морочим этим голову, чтобы не так обидно было жить и умирать.

В Дортмунде я как-то встретил знакомую моих родителей. Она шла с чьих-то похорон очень вдохновленная. Я бы даже сказал счастливая.

Она буквально накинулась на меня, захлестнув переполнявшим ее восторгом:

– Миша, если бы ты видел, как здесь хоронят! Как хоронят!

Как бы замечательно нас ни хоронили, а умирать все равно не хочется. Даже агентам по недвижимости.

Недавно мой день начался с похорон. Я случайно выглянул в окно и увидел, как из соседнего подъезда вынесли гроб с трупом и установили на постамент из двух кухонных табуреток. Его тут же обступили старушки в платках. Те, что помоложе, держались в стороне. Я подумал, что похороны, в отличие, например, от дней рождений, мероприятие более демократичное и политкорректное. На похороны могут прийти все желающие: близкие и бесконечно далекие родственники, бывшие жены, соседи, сослуживцы и еще бог знает кто. Покойника трудно смутить, заставить суетиться. Он лежит себе с подвязанным бинтиком подбородком и ничего не делает, как будто это его не касается. Заслужил человек такой отрешенной позы всеми своими прожитыми годами суеты и пустых хлопот.

Из моего окна, прежде всего, вычленялась резкая горизонтальность покойника, его категорическая перпендикулярность всему живому во дворе. И в этот момент в небе послышался гул моторов, и авиалайнер ТУ-154, тяжело набирая высоту, вынырнул из-за крыши и скользнул тенью: от гроба и дальше – вдоль двора. И могло показаться на секунду так, будто это душа умершего соседа отлетела на могучих крыльях Аэрофлота куда-то в лучшие миры. Куда для каждого из нас билеты забронированы на разные даты и всегда только в один конец. И рейс не отменят из-за плохой погоды или из-за забастовки диспетчеров, или из-за отсутствия керосина, или по каким-нибудь иным техническим причинам. А вместо взлетной полосы с веселыми огоньками – две старые, потрескавшиеся табуретки.

В детстве я часто с интересом наблюдал подобные картины.

Случалось, что какой-нибудь старик или старуха из нашего двора умирали. И тогда гроб с телом выносили вот так же из подъезда и выставляли на всеобщее обозрение. Играл духовой оркестр. Мама всегда говорила: «Закройте окно. Не могу слушать эти звуки!»

А мне особенно нравилось, как толстый дядька с огромным барабаном на животе бил по натянутой коже здоровенной колотушкой. Покойник утопал в цветах, из которых, как правило, торчал какой-нибудь желтый крючковатый нос. И я пытался опознать по этому носу соседа или соседку. Мне представлялось непростым делом обнаружить в трупе сходство с некогда живым человеком. Потом приезжал катафалк и увозил гроб с мертвецом на кладбище. Музыканты чехлили инструменты и уходили. Соседи разбредались по квартирам. И только цветы, разбросанные у подъезда, еще какое-то время напоминали о чьей-то смерти.

По жизнеутверждающей мысли моего сына, «похороны – это когда людей сажают в землю, и они там выздоравливают».

Вечером я пошел в ресторан на свадьбу к мало знакомым мне молодоженам. И меня заставили сказать тост.

Я сообщил, что был сегодня уже на похоронах и вот теперь на свадьбе. Такой насыщенный выдался день. И что второе событие мне нравится больше. Я пожелал им, чтобы дорога, по которой они с сегодняшнего дня пойдут, рука об руку, была им пухом.