Эмиль Брагинский - Берегись автомобиля
Он прочел в этих квитанциях, что Юрий Иванович Деточкин переводил вырученные от продажи ворованных машин деньги в детский дом города Метельска на подарки ребятишкам!
– А сколько денег вы оставляли себе? – подавленно спросил Максим.
– Ничего не оставлял. Только на проезд и командировочные...
Да, дорогой зритель! Деточкин не брал себе денег! Он хоть и вор, но бескорыстный, честнейший человек! А переводил он деньги в Метельск потому, что в военные годы, когда мама ушла в ополчение, Юра воспитывался именно в этом детском доме.
В кабинет Картузова вбежала Раечка.
– Они разложили на столе бухгалтерские документы!
Сомнения покинули Филиппа. Он понял, что это – ревизия!
И тогда Картузов решил притупить бдительность следователя. В титанической борьбе с контролерами он применял адскую смесь собственноручного изобретения. На вкус это варево не отличалось от пива, но зато успешно приводило ревизора в состояние, именуемое далее в протоколах как «крайняя степень опьянения».
– Смесь номер один? – спросила умненькая Раечка, правильно оценив молчание своего заведующего.
– Соображаешь! – одобрил Филипп.
Официантка, окрыленная похвалой, галопом доставила гостям зашифрованный напиток.
Максиму и Деточкину было грустно. Оба понимали, что на них свалилась беда, и не знали, как быть.
Максим вдруг ощутил с предельной ясностью, что не сможет пустить в ход постановление об аресте!
Деточкин подумал: поймет ли мама и как ко всему отнесется Люба? В маме он был уверен – она поймет! Деточкин хотел увидеть Любу немедленно и сказать ей, что он опять попался в капкан! Но этот капкан пилой не перепилишь! А Максим думал, под какую спасительную статью подвести Деточкина, и с тоской признавался себе, что нужной статьи нет!
– Первую машину я не продавал, – сказал Деточкин, надеясь хоть этим как-то утешить товарища. – Я ее в Курске у милиции оставил. Приклеил к ветровому стеклу подробную объяснительную записку, а сам ушел на вокзал и вернулся в Москву.
Теперь молчал Подберезовиков.
– А со второй машиной, – продолжал давать чистосердечные показания Юрий Иванович, – несправедливость вышла. Я ее подогнал к милиции и тоже оставил записку, что это – машина жулика. А ее вернули владельцу. Тогда я и решил продавать...
Они молча сидели друг против друга, отхлебывая смесь № 1. Средневековая хитрость Филиппа Толстого удалась на славу. Максим вдруг понял, что нет для него человека роднее, чем Деточкин. А у Деточкина напрочь отказали сдерживающие центры.
– Я тебя люблю! – объяснил Максим. – Смотри, что я сейчас для тебя сделаю!
– Что? – живо заинтересовался Юрий Иванович.
Подберезовиков достал из кармана пресловутое постановление и показал Деточкину.
Деточкин его внимательно изучил – он впервые в жизни держал в руках столь ценную бумагу.
– А теперь верни ее мне, – велел Максим.
Юрий Иванович послушно вернул документ.
– А сейчас я ее порву! – торжественно заявил следователь. – Гляди!
– Не смей! – Деточкин кинулся на Максима. – Тебе попадет! Завязалась небольшая потасовка. С большим трудом преступник одолел следователя, вырвал у него приказ о собственном аресте и спрятал к себе в карман.
– Ладно! – Максим был настроен благодушно. – Дарю его тебе на память!
– Спасибо! – сказал Деточкин.
Они расплатились, по-братски поделив расходы, и вышли на улицу. Шагали обнявшись и вполголоса напевали:
Если я заболею,к врачам обращаться не стану.Обращусь я к друзьям —не сочтите, что это в бреду:постелите мне степь,занавесьте мне окна туманом,в изголовье повесьте упавшую с неба звезду...[1]
– Слушай, друг, – попросил Деточкин, – не сажай меня до премьеры, прошу тебя...
– Я тебя вообще сажать не буду, живи свободно...
– Понимаешь, такая роль... Раз в жизни бывает.
– Играй премьеру и все последующие спектакли, – искренне разрешил Подберезовиков.
– Я пошел к Любе, – признался Юрий Иванович и пошел по улице, унося портфель со всеми документами.
– Под машину не попади! – отечески крикнул вдогонку Максим.
Глава тринадцатая, в которой Деточкин не успокаивается на достигнутом
Деточкин взял такси и помчал по хорошо знакомому троллейбусному маршруту. Был поздний вечер. Такси легко обгоняло освещенные полупустые троллейбусы.
Наконец показалась Любина машина. Деточкин обрадовался и попросил шофера такси подъехать к тротуару. Однако пока Юрий Иванович расплачивался, троллейбус отошел от остановки.
Деточкин пустился вдогонку. Настигнув беглеца, он уцепился за лесенку, ведущую на крышу.
Желание увидеть Любу было столь велико, что Деточкин не стал ждать следующей остановки. Он взобрался на крышу и с риском для жизни по-пластунски пополз вперед. Добравшись до переднего края, Деточкин бесстрашно свесился вниз и постучал кулаком по стеклу водителя.
Люба ахнула и затормозила. Она выскочила из кабины и с ужасом обнаружила на троллейбусной крыше своего нареченного.
– Люба, это я! – сообщил сверху Деточкин. – Я вернулся.
– Ну-ка, слезай! – растерянно скомандовала Люба.
– А ты не будешь ругать? – грустно спросил пьяненький Юрий Иванович. – Я торопился к тебе!
– Ты что, спятил? – вскипела Люба. – Спускайся немедленно!
– Нет, лучше я тут поеду! – уперся Деточкин.
– Сейчас я тебя оттуда скину! – сказала Люба и недвусмысленно направилась к лестнице.
Деточкин капитулировал. Он спрыгнул вниз и полез к Любе целоваться. Но Люба не позволяла себе на работе никаких вольностей. Она скрылась от пылких объятий в своей кабине. Деточкин последовал за ней, громко распевая:
– Я в Любин троллейбус сажусь на ходу, последний, случайный...
Люба рывком рванула с места, Деточкин плюхнулся на дерматиновое сиденье, не сводя с нее преданных собачьих глаз. Объяснение было бурным.
Люба честила Юрия Ивановича почем зря, безжалостно снимая с него стружку. Она говорила, что он скверно кончит, что он связался с какой-то бандой и стал хулиганом, разъезжает на подозрительных «Волгах» в сомнительные командировки, что он скоро сопьется и что туда ему и дорога!
Деточкин не стерпел незаслуженных оскорблений и рассказал Любе все.
Это произвело на нее неизгладимое впечатление.
Люба замолчала.
Троллейбус мчался по ночной Москве, спеша в парк. Это был последний рейс.
Ночью в троллейбусном парке рядами стояли пустые машины, и штанги над ними были приспущены, как флаги.
Люба и Деточкин молча вышагивали по узкой дорожке между троллейбусами. Дошли до конца одной дорожки, свернули на другую, снова шли между троллейбусами, которым, казалось, нет числа...
– Ведешь ты себя... – тихо сказала Люба, – как дитя, честное слово... Ведь посадят, понимаешь ты это или нет?
– Понимаю...
– Я тебя буду ждать... Сколько бы ни пришлось... Год, два, десять лет!
– Десять – это ты перебрала! – невесело заметил Деточкин.
– А если можно будет с тобой поехать, я поеду... И на Колыме люди живут, или где там еще?
Двое снова вышагивали по узкой тропинке между троллейбусами. Сотни машин собрались здесь на ночь, чтобы передохнуть перед большой работой...
Деточкин возвращался от Любы вдоль берега Москвы-реки. Великая река неторопливо несла свои чистые воды в Оку. Блики рассветных лучей, отражаясь в волнах, играли на задумчивом лице Юрия Ивановича. Он решил покончить с прошлым навсегда, и на этот раз – бесповоротно. Он достал из портфеля шляпу и хлопчатобумажные перчатки и без сожаления швырнул их в реку. Затем он выбросил гаечные ключи, отмычки, бутылку с подсолнечным маслом и картотеку учета жуликов. Инструменты потонули, а шляпа и картотека поплыли в Оку.
Деточкину стало хорошо. Он почувствовал себя светло и радостно и, главное, совершенно свободно.
И тут, как нарочно, он увидел двухцветную «Волгу» с номером 49–49 МОТ и сразу вспомнил, что ее владелец Стелькин – взяточник.
Деточкин помрачнел и задумался. Он не хотел подводить Подберезовикова. И наконец понял, как ему следует поступить.
Юрий Иванович побежал вдоль берега и догнал картотеку, которая, по счастью, еще не успела доплыть до Оки. С риском для жизни Деточкин перегнулся через парапет...
Несколько минут спустя похищенная двухцветная «Волга» влилась в поток уличного движения.
Деточкин подъехал к перекрестку, но проскочить не успел. Вспыхнул красный свет. «Волга» вздрогнула и, сердито урча, застыла у линии «стоп». Поглядывая на светофор, Деточкин думал о том, какой сюрприз преподнесет он Максиму Петровичу.
Деточкин не обратил внимания, что рядом у перекрестка встал троллейбус, набитый пассажирами.
Было бы просто нечестно перед зрителями, если бы это оказался какой-нибудь посторонний троллейбус, не имеющий отношения к данному сюжету. По счастью, все вышло как надо! За огромной троллейбусной баранкой восседала Люба. Она до сих пор не могла прийти в себя после вчерашних разъяснений Деточкина. И вдруг... увидела виновника своих тревог. Он сидел за рулем «Волги» в непринужденной позе собственника!
