Владимир Козлов - Война
– Нет, в Раменское.
– Какое совпадение. И я тоже в Раменское… Я сам оттуда. Нет, работаю я, само собой, в Москве, но сейчас вот ездил по делам в Воскресенск… – Парень протягивает Вике бутылку. – Пива хотите?
Вика качает головой. Парень присасывается к бутылке.
– А вы сами из Раменского? – Он смотрит на Вику.
– Нет.
– Так я и подумал. Потому что в Раменском я всех знаю. Это, я тебе скажу, деревня. Москва – тоже деревня, но большая. А Рама – маленькая деревня…
Парень делает еще глоток, придвигается ближе к Вике.
– А ты, кстати, знаешь, где я работаю? В ФСБ. И я тебе скажу, что это – самое то. Да, там кто-то может говорить, что, типа, в бизнесе денег больше. Ну да, возможно… Но я, ты знаешь, не жалуюсь… И если бы у меня спросили: ты, парень, где хочешь работать – я бы сказал: только в ФСБ. Потому что это – самое то. Не, я тебе, конечно, не скажу конкретно, что я делаю и зачем я, к примеру, ездил в Воскресенск… Но ты должна понимать, что про это я говорить не могу…
– У тебя оружие есть?
– В смысле? Сейчас, с собой? Нет, нету. А зачем оно мне сейчас? А на работе у нас насчет этого все в порядке, в сейфе пять «стечкинов»…
Электричка останавливается.
– Станция – «Платформа Сорок седьмой километр». Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Раменское».
Электричка трогается. Парень допивает пиво, ставит бутылку на пол. Она падает, катится под сиденье.
– Это самое, есть предложение. Давай мы сейчас выйдем в Раме, возьмем, там, водки, хавки какой-нибудь – и поедем ко мне? Я один живу, так что…
Вика пожимает плечами.
– А чего ты про оружие спросила?
– Так просто.
Электричка замедляется. Парень встает, делает шаг к тамбуру. Вика тоже встает. Парень оборачивается, смотрит на нее. Вика встает, берет с лавки рюкзак. Парень протягивает руку. Вика качает головой, закидывает рюкзак на плечо.
Электричка останавливается.
Парень выходит, подает руку Вике. Она берется за нее кончиками пальцев, спрыгивает на перрон.
– У тебя билет есть? – спрашивает парень.
– Нет.
– Тогда я заплачу за тебя.
– Хорошо, спасибо.
Вика и парень подходят к продовольственному магазину на станции.
– Ну, я сейчас, – говорит парень. – Какие-нибудь пожелания есть?
– Нет.
– Ну, я, это, быстро.
Парень заходит в магазин. Вика оглядывается по сторонам. Таксисты пьют кофе у своих машин. Люди садятся в маршрутку. Дед тащит за собой сумку на колесах. У киоска с шаурмой лежит на асфальте дворняга.
Вика бежит к маршрутке, заскакивает внутрь.
* * *«Областная трибуна», 31 октября 2012
Рубрика: Акценты
Заголовок: «Убийцы из “Центрального”»
Автор: Андрей Никитин
[…] Поначалу полиция не реагировала на запросы СМИ, пытаясь всячески замолчать происшедшее и увести от ответственности своих сотрудников. Но когда в блогах и социальных сетях появились многочисленные сообщения о произошедшем, подкрепленные сканированной копией медицинского заключения о смерти Григория Ильченко, а также в дело вмешались ряд депутатов городской Думы, правоохранителям все же пришлось признать факт инцидента.
На сегодня против двух сотрудников ОВД «Центральный», лейтенанта К. и старшего лейтенанта Р., проводится должностная проверка, и, по всей вероятности, они будут уволены из органов, и против них будет возбуждено уголовное дело. Интересно, что Р. в настоящее время находится в больнице с диагнозом цирроз печени. Хотелось бы верить, что служебная проверка также установит, находились ли полицейские в нетрезвом состоянии в момент совершения ими насильственных действий против господина Ильченко.
Знаменательно, что пресс-служба ГУВД поначалу выступила с заявлением, что информация, касающаяся инцидента с участием К., Р. и господина Ильченко, распространенная в блогах и соцсетях, не соответствует действительности. И лишь давление общественности вынудило полицейских пересмотреть свою позицию.
Между тем инцидент вызвал крайне большой резонанс, и горожане разделились на два лагеря. Одни – и их меньшинство – считают, что полицейские действовали правильно по сути, но превысили полномочия и вышли за пределы допустимой жестокости.
«Только так и надо с алкашами поступать, – пишет в своем блоге пользователь с ником 1234bezpredel. – Это мразь, мерзость, только так ее можно искоренить».
Но гораздо более многочисленная группа придерживается прямо противоположного мнения, считая, что садисты в погонах безо всяких оснований издевались над безобидным, пусть и нетрезвым гражданином, что в конце концов привело к его смерти.
«И такие люди поставлены охранять наш покой и порядок? – возмущается Elena_G_F. – Да они же хуже фашистов, это просто бандиты в погонах. Кто допустил их до работы?»
Масла в огонь добавляет тот факт, что инцидент произошел после ряда атак на полицейские автомобили и самих правоохранителей со стороны некой группировки «Вена-1975», которая прямо заявляет о своем противодействии «полицейскому произволу».
Согласно опросу, проведенному на сайте нашей газеты, после инцидента с Григорием Ильченко количество граждан, поддерживающих деятельность группировки, выросло с 17 % до 39 %, и эта цифра не может не вызывать тревогу у руководства городской полиции.
* * *Вечер. Вика подходит к подъезду многоквартирного дома. На лавке сидят три подростка лет по пятнадцать с бутылками пива. Они смотрят на Вику, отворачиваются. Вика жмет на кнопки домофона. Гудок, второй, третий, четвертый. Заспанный женский голос:
– Кто там?
– Тетя Люся, это я, Вика…
– Вика? А что ты здесь делаешь?
– Я потом расскажу. Откройте, пожалуйста…
Домофон сигналит. Вика открывает дверь, заходит. Подростки смотрят ей вслед. Один плюет себе под ноги.
* * *Редакция. Андрей сидит у компьютера, на экране – англоязычный сайт о кино.
Звонит телефон. Андрей берет трубку.
– Здравствуйте, – говорит женский голос. – Могу ли я услышать Андрея Никитина?
– Да, Никитин слушает…
– Меня зовут Антонелла Прибылинская, я – пресс-агент акте…
– Вас что-то не устроило в интервью?
– Вы это серьезно? Не устроило – слишком мягкое слово. Это не интервью, это же просто безобразие какое-то…
– Все дословно снято с диктофона. Если будут какие-либо вопросы, я могу предъявить запись…
– Речь не об этом. Речь о самой обычной журналистской этике… Вы могли бы отнестись с пониманием, что артист несколько устал… Сами должны понимать – он по-своему делает одолжение уже только тем, что приезжает в ваш город…
– То есть я должен был отредактировать его слова? Так сказать, отлакировать их?
– Ну зачем же так это называть? Просто отнестись с пониманием…
– Он сказал то, что хотел сказать. Он – взрослый человек и должен понимать, что такое интервью…
– Но, простите, когда получился текст из одних отточий…
– Ну, это его дело – так разговаривать. У меня больше нет времени это обсуждать. До свидания.
Андрей кладет трубку, берет мобильный, находит в адресной книге номер, звонит.
– Алло, – говорит Андрей. – Привет, можешь разговаривать?
– Могу. – В трубке – Воронько. – Другое дело, хочу ли я с тобой разговаривать.
– А что такое?
– Не притворяйся дурачком. Это ты устроил бучу насчет того алкаша-журналюги…
– Ну да, в том числе я. И что теперь? Ты что, защищаешь этих уродов?
– Не надо обсерать людей, которых ты не знаешь…
– Зато я знаю, что они сделали…
– Я тоже их лично не знаю. Но пацаны говорят, что нормальные парни. У одного просто дома проблемы. Год всего женат, а она уже стала изменять…
– А у второго тоже проблемы были, да? С алкоголем, наверно? И поэтому – цирроз печени?
– Это тот же самый…
– Значит, у второго – другие проблемы…
– Ладно, хватит подъебывать. Говори, насчет чего звонишь?
– Ты знаешь. Расследование…
– И ты думаешь, что я после всей этой хуйни тебе что-нибудь расскажу?
– А что, есть что рассказать?
– Для тебя у меня один ответ: без комментариев.
– Ладно, пока.
– Давай.
* * *Университет. В аудитории – три десятка девушек и несколько парней. Оля и Женя сидят за одним из последних столов. У доски стоит преподаватель – пожилой, седой, бородатый дядька.
– Меня, честно вам признаюсь, уже много лет мучает один вопрос, – говорит он. – Почему русская литература, которая была столь великой в девятнадцатом веке, так явно деградировала уже к середине двадцатого? Ведь последним по-настоящему великим писателем был Михаил Булгаков…
