Аркадий Твист - Профессия: аферист игра на интерес
— Это неплохая идея! Как я не додумался до этого сам? Давай попробуем. Но как мы начнем?
— Будь внимателен. Следи за мной и не пропусти ни один „маяк“, — давал наставления Тося.
Леша вывел Тосю в ярко освещенный вестибюль, где Саша нервно курил, склонившись над шахматной доской со знакомым Тосе простеньким этюдом.
— Ваш друг Леша выстраивает мне простые на вид этюды, но я уже дважды ему проигрывал. И вот пытаюсь отыграться на третьем. Вы не разбираетесь в шахматах? Может, посоветуете что? Леша не запрещает консультироваться у друзей и близких, — обратился Саша к Тосе.
— Да, да, Алик, если хочешь выиграть деньги, милости просим, — подтвердил Леша. — Любое число фигур. Ежели желаете, вот, например. У белых один король, а у черных — король с пешкой. Черным нужно выиграть, а белым сделать ничью. Выбирайте любой цвет, ставьте деньги и — вперед.
Тося склонился над доской, сделав вид, что внимательно разглядывает композицию, и начал проигрывать варианты. Леша с Сашей зашли в туалет, оставив его искать решение. Закрыв плотно дверь, Саша обратился к Леше:
— Давай пробовать четырехходовку. Я уверен, получится.
— Давай попробуем, — с безразличным видом ответил Леша.
— Только не с таким настроением. Настройся. Ты должен подыграть мне. Сделаем так: сейчас я проигрываю тебе двести рублей за этот этюд. Затем, раздосадовавшись, вспоминаю, что мой отец показал мне шахматную задачу и за ее решение платит пятьсот рублей. Ты делаешь так, чтобы этот Алик нашел решение, а затем перед спором нужно хорошо проехаться по его самолюбию. Он ведь с телкой. Унизить перед ней, чтобы поднять максимально куш. Мы должны действовать по ситуации. А мне не нравится твое настроение. — Саша старался быть убедительным. Для этого он бурно размахивал руками.
— Предположим, у нас получится и мы запутаем его. У него в карманах может быть очень много денег. А где мы возьмем на засвет бабки? — спросил Леша, став энергичным и жизнерадостным.
— С деньгами заминки не будет, — многозначительно сказал Саша.
Они подошли к столу, за которым Тося двигал фигуры взад-вперед. Лерочка сидела рядом, закинув ногу на ногу. Она курила, покачиваясь в кресле, и с безразличием выпускала клубы дыма в разные стороны. Леша уселся напротив Тоси. Узнав у последнего, что тот не представляет себе решения задачи, Леша разыграл ее с Сашей, и тот, как договаривались, проиграл ему двести рублей. Затем Саша, корча из себя интеллигента, рассказал об отце и его премии за решение шахматной задачи. Он расставил уже хорошо известную нам четырехходовку. Еще немного пошумев рассказом о любви своего отца к шахматам и бабам, пошел в зал. Леша остался и должен был подсказывать, но так, чтобы „Алик“ нашел последний ход сам. Мы хорошо помним, что это является обязательным условием аферы.
Так, когда человек, никогда не играющий в шахматы или слабо играющий, находит самый главный ход, он чувствует свою значительность. Ему кажется, что пришло озарение. И в считанные секунды он возносится до недосягаемых вершин. Порой, проиграв деньги, задумывается над тем, как мог поставить на кон такую сумму, но не находит ответа на то, что же произошло с ним в ту минуту.
— Что теперь? Как будем вести себя дальше? — спросил Леша, как только Саша исчез из виду.
— Положись на меня. Не нервничай. Скажи халдею, чтобы принес шампанского и ананас. Видишь, Лерочке скучно.
Они втроем выпили почти всю бутылку, когда Тося глянул на часы.
— Пора! Иди зови своего Петрова-Водкина и скажи, что я такой тупой, что тебе не удается натолкнуть меня на решение этой задачи.
Когда Леша с Сашей появились в вестибюле, Лерочка сидела у Тоси на коленях и тот кормил ее ананасом, сок которого сделал мокрыми ее подбородок и шею. При этом оба громко смеялись.
— А, вот вы где! Очень сложная ваша задача. Решить ее мы не можем. И поэтому ваш… кто там? Папа? Придется остаться ему без баб. — Тося отдал Лерочке ананас и легким шлепком по бедру пересадил ее в кресло.
— При чем здесь бабы? — с трудом сдержал раздражение Саша. — Если вы решите эту задачу, я вам заплачу деньги.
— Да ладно тебе. — Тося, увидев проходящего мимо официанта, подозвал его, сделав шаг ему навстречу. Лерочка отправилась в туалет подвести глаза. Тося разговаривал с официантом, стоя между Сашей и Лешей, повернувшись к ним спиной. Руки он держал в карманах, отчего полы пиджака разошлись и открыли задний карман брюк. Из него виднелся край носового платка пестрой расцветки.
— Алик, давай еще попробуем. — И Леша позвал Тосю, похлопав его по спине. Но тот отмахнулся и продолжал беседу с официантом.
Леша смотрел на Сашу, пожимая плечами, и показывал, что не знает, как быть дальше. В это время он заметил край платка и потянул его. Платок подался и вскоре вылез весь. В центре его был завязан узел. Леша удивленно глянул на Сашу, того тоже заинтересовал узел. Он подавал знаки, чтобы тот поскорее его развязал. Они развязали узел. В нем оказалось двадцать пять рублей одной купюрой.
Тося громко говорил и было ясно, что разговор подходит к концу. Леша протянул четвертак Саше. Тот спрятал его в карман.
— Дай скорее рубль или три, — торопил его Леша.
Так как мелких денег не оказалось, в платок завязали бумажку, оторванную от сигаретной пачки. Леша аккуратно затолкал платок в Тосин карман. При этом Саша очень нервничал — боялся, что Тося что-нибудь заметит. Но тот был так увлечен беседой с официантом, что не замечал ничего вокруг.
Наконец Тося повернулся к приятелям:
— Так вот что я хочу вам сказать, ребята. Задача эта очень сложная, а если нужно тебе решение, отнеси ее в шахматный клуб.
— Алик, — обратился Леша к Тосе, — сколько у тебя есть денег?
Тося удивился вопросу, а затем, как бы догадавшись, какой смысл вкладывает в него Леша, сказал:
— Я понял, Леша. Ты хочешь занять у меня какуюто сумму. Но должен тебя огорчить. Только что я рассчитался с халдеем, и у меня осталось ровно девять с половиной тысяч, которые собираюсь сейчас вернуть одному человеку. Тот ждет их до двенадцати ночи. Это деньги играные. Леша, я, конечно, занял бы тебе, но больше у меня — ни копейки. — Он положил толстую пачку денег на стол и принялся обыскивать карманы. — Да, больше ни копейки, — повторил Тося, закончив осмотр последнего кармана.
— Слушай, никогда не поверю, — начал Леша, — чтобы у такого человека, как ты, кроме долга (ну это святое, мы в счет брать не будем), не было ни копейки денег. Ну никогда не поверю!
Тося открыл рот и удивленно смотрел на Лешу.
— Говорю же тебе, больше — ни копейки, — Говорил он это так, что в искренности его трудно было усомниться. — Клянусь тебе! — сказал Тося, но здесь же, как бы вспомнив, добавил: — Хотя нет, есть у меня четвертак. Бабушка на фарт дала год назад. Сказала, чтобы я носил в узелке, в платочке, — это принесет удачу. Вот год и не разворачиваю. И действительно, ты знаешь, приносит удачу.
Леша рассмеялся раскатистым смехом. Саша, глядя на него, тоже посмеивался.
— Четвертак в платочке! Какие-то небылицы ты рассказываешь, Алик!
— Да какие небылицы! Ты что, не веришь мне? Могу поспорить хоть на триста рублей, что в этом платочке у меня завязан четвертак.
— Ну а где платочек? Покажи платочек, — смеялся Леша.
Тося похлопал себя по заднему карману.
— Вот здесь платочек, а в нем — четвертак, — повторил он.
— Саша, ты можешь поверить, чтобы у такого представительного парня в платочке были завернуты деньги? — обратился Леша к улыбающемуся попрежнему Саше.
— Да нет, в это трудно, даже, я бы сказал, невозможно поверить, — заключил тот.
— Да как ты можешь сомневаться в моих словах? — обрушился на него Тося. — Мы с тобой знакомы всего пятнадцать минут, а ты позволяешь себе считать меня лжецом! Да кто ты такой? — Казалось, Тося вышел из себя. — Могу поставить любые деньги, что это — чистая правда, хоть три тысячи, — не унимался Тося. — А вот ты? Что можешь ты, кроме как смеяться над уважаемыми всеми людьми?
Саша был счастлив. „Невероятный успех! А какой молодец Леша! Как он технично развел лоха! Ну а теперь моя очередь“, — думал он.
— Да, я не могу в это поверить, — сказал он. — Чтобы в наше время молодой, интересный парень в костюме и галстуке носил деньги, завернутые в платочек, как это делали бабушки в селах! Не могу я поверить. И тоже готов поспорить на три тысячи рублей.
— Я сказал на триста, — поправил его Тося. А затем, как бы отрезвленный Сашиными словами, пощупал платок в заднем кармане. Тот оказался на месте.
Тося, успокоившись, удобно устроился в кресле.
— Мне все едино. Спорить так спорить. Триста так триста.
Сказав это, он поцеловал Лерочку, которая вернулась к столу сияющей и восхитительной.
— Что это вы так со мной разговариваете? Вы как будто подачку мне предлагаете, — вдруг ни с того ни с сего рассвирепел Саша.
