Вальтер Флегель - Когда стреляют гаубицы
* * *
Однажды вечером в окно правления кооператива постучали. Фукс, маленький мужчина лет сорока, открыл дверь. На пороге, прижавшись к притолоке, стоял бывший батрак кулака Раймерса — молчаливый старик с мрачным лицом.
Фукс выбил свою трубку о подоконник, не торопясь положил ее на стол и спросил:
— Что, Фридрих, и ты захотел в кооператив?
Фридрих молча покачал головой и, пугливо осмотревшись по сторонам, поманил Фукса в угол.
— Что, Фридрих, у тебя за тайна? Отчего ты так скрытничаешь?
Старик провел рукой по выцветшим усам и снова пугливо осмотрелся.
— Ну, так что у тебя? Выкладывай, — сказал Фукс, заметлв, что гость что–то прячет за спиной. — Клади на стол!
Фридрих энергично затряс головой:
— Отойдем от окна, председатель.
Фукс закрыл окошко и сел к столу, недоумевая, что это стряслось с Фридрихом.
— Ну, садись, рассказывай.
Фридрих снова закрутил головой и сказал:
— Дело очень важное, председатель. Все нужно быстро сделать.
— Что нужно быстро сделать?
— Быстро вызвать сюда полицию.
— Зачем нам полиция? — удивился Фукс. — Да покажи наконец, что ты там прячешь?!
— Вот, — сказал старик, подходя к столу и ставя на него большую бутыль с какой–то жидкостью. Затем он положил коробку спичек и какой–то круглый предмет.
Фукс понюхал горлышко бутылки.
— Бензин! — Взял в руки круглый предмет, на котором была какая–то надпись — то ли по–французски, то ли по–английски. — Что это за штуковина? И чего ты хотел сделать с этим?
— Должен был поджечь сено в стогах, — прошептал бывший батрак.
— Что такое?! — воскликнул Фукс.
— Зови скорее полицию, вот что!
— Откуда это у тебя?
— Мне дал Раймерс.
— Разберемся, — проговорил Фукс и схватился за телефонную трубку. Набрал номер: — Пришлите кого–нибудь в Картов, в кооператив, у нас обнаружен диверсант. Говорит Фукс.
После этого он позвонил членам правления. Шихтенберга Фукс послал за Грунделовом, потому что в селе только кузнец умел читать по–французски и по–английски. Грунделов вошел в комнату, ехидно ухмыляясь: он, видно, решил, что его снова будут агитировать вступить в кооператив, так как Шихтенберг не сказал ему, зачем вызвали. Однако, увидев Фридриха и строгие лица членов правления, кузнец понял, что на этот раз дело совсем необычное.
Фукс попросил Грунделова прочесть надпись на круглом предмете, похожем на патрон.
— Это зажигательный патрон английского производства…
— Все, нам этого вполне достаточно, — перебил кузнеца Фукс.
Спустя минуту на пороге появился вахмистр–полицейский.
Фридрих еще раз рассказал, кто и куда его послал.
Через полчаса Раймерса арестовали. После долгого отпирательства он признался, что получил задание от человека из Западного Берлина, которого знал раньше. Признался он и в том, что поджог сена — дело его рук.
При обыске в доме Раймерса обнаружили несколько десятков таких же зажигательных патронов и склянку яда, которого вполне хватило бы на то, чтобы отравить в селе весь скот.
Кузнец Грунделов присутствовал при допросе и при обыске. Возмущенный, он почти бегом бросился домой и обо всем с гневом рассказал Герде, которая, услышав это, не могла себе места найти от охватившего ее гнева.
— До чего обнаглели эти кулаки! Они собирались отравить весь наш скот! Преступники!
Грунделов ушел в кузницу, чтобы побыть одному и привести в порядок свои взбудораженные мысли.
«Значит, Раймерс работал на Запад. Вредитель! А я–то защищал их! Тогда и меня могут арестовать: как–никак я часто встречался с Раймерсом. Нас не раз видели в пивной. А кому теперь передадут его землю? Конечно, в кооператив. Кооператив станет еще богаче и крепче. Члены кооператива теперь получают отпуска. Где это видано, чтобы крестьянину давали отпуск? В кооперативе и мне дали бы землю. А теперь я для них пустое место! — От волнения он забегал по кузнице. — Герда рассказала, что часть демобилизованных солдат приедет в село и останется здесь жить. Среди них есть и слесаря, и механики. Обещали прислать и кузнеца. Тогда я им совсем не буду нужен. Они прекрасно и без меня обойдутся. А я, дурак, отказывался ремонтировать им инвентарь! — Кузнец почесал затылок. — Быстро, очень быстро все изменилось! Нужно что–то делать, чтобы не остаться на старости лет без работы и без куска хлеба».
9
Незадолго до боевых стрельб батареи Пауль выписался из госпиталя. В присутствии всего расчета он принял тягач.
Пауль не спеша обошел машину, дотронулся рукой до нескольких слишком сильно смазанных деталей, понюхал смазку, закрыв от удовольствия глаза. Подняв капот, заглянул в мотор, затем залез в кабину и перетрогал все рычаги и кнопки. Запустил мотор и немного проехал, все время наращивая скорость. Развернувшись, он поставил тягач на старое место и, заглушив мотор, подошел к Хауку.
— Все в порядке, товарищ унтер–офицер, — доложил он командиру орудия и уже совсем не по–уставному добавил: — В лучшем состоянии машина и у меня не была. А я–то еще думал, что артиллеристы не любят машин. — Проговорив это, Пауль повернулся к расчету и сказал: — Бюргер научился водить тягач, а я решил овладеть профессией одного из номеров расчета. И я этого добьюсь!
* * *
Вернер получил от Герды письмо. Уединившись, он жадно читал страницу за страницей. Девушка сообщала ему об аресте кулака Раймерса, о покупке кооперативом новых машин и о своих планах, а в самом конце письма она как бы вскользь упомянула о том, что ее кандидатура в институт утверждена и с первого сентября она начнет учиться.
Последняя новость ошеломила Вернера. Он, казалось, окаменел. Ведь это означало конец! Все его радужные планы лопнули, как воздушный шарик.
В порыве гнева Вернер скомкал письмо и бросил в траву, но, опомнившись, сразу же поднял. Перечитал его еще раз, и, хотя каждая написанная рукой Герды строчка была дорога ему, разочарование все же не покинуло его.
«Мы строили такие планы! Я радовался тому, что мы будем вместе, получим квартиру, у нас родится ребенок. А она сама, не спросив моего совета, распоряжается своей судьбой. Учеба в институте кажется ей важнее, чем наши общие планы. По–моему, она поступила нечестно».
Вернер, сколько ни старался, никак не мог представить себе Герду за институтским столом. Она создана для работы и в коровнике смотрится лучше, чем в студенческой аудитории.
Неожиданно возле него оказался унтер–лейтенант Брауэр.
— Ну, что, письмецо получил?
— Да, письмо…
— Но не забывайте и о своих обязанностях…
— Нет, простите! — Вернер вскочил, вспомнив, что в эту минуту должен быть в казарме.
* * *
Командир взвода приказал командирам орудий накануне боевых стрельб еще раз повторить с солдатами правила стрельбы бризантной гранатой, обратить внимание на установку взрывателя.
Унтер–офицеру Бауману такое приказание пришлось не по душе: на вечер у него было назначено свидание.
Бауман спросил у Эрдмана, сможет ли тот объяснить солдатам принцип действия бризантной гранаты.
— Конечно, я хорошо могу об этом рассказать, ведь я же наводчик. Я уже не раз стрелял.
— Прекрасно, тогда возьмите моих солдат, а то сегодня я очень занят.
— Привет ей от меня! — усмехнулся Эрдман, «Какая разница, кто будет повторять пройденный материал с солдатами, я или кто–нибудь другой? — словно оправдываясь перед собой, подумал Бауман. — Они все ждут, что я со своим расчетом последую примеру этого чудака Хаука. Как бы не так! Я предпочитаю прилично нести службу, а свое свободное время использовать в свое же удовольствие».
* * *
Ефрейтор Дальке был зол. И все из–за того, что в день рождения он не получил ни одного письма, ни одной открытки. Да и товарищи почему–то его не поздравили.
О нем забыли. На уме у всех были предстоящие боевые стрельбы.
«И это называется коллектив! А еще говорили, что теперь они все будут делать вместе: отмечать праздники, дарить друг другу подарки. Где все это?.. Не хотят — не надо. Я и один могу отметить собственный день рождения», — думал Дальке, подходя к кафе.
Посетителей было немного. Дальке сел за стол и огляделся. Несколько солдат пили пиво прямо у стойки.
Официант принес ему кружку пива.
«Все твердят о дружбе, товариществе, о совместной учебе. Что я, хуже других?..» — Он знаком подозвал официанта к себе и заказал еще кружку пива и рюмку водки.
— Что ты здесь делаешь? — раздался за его спиной голос Баумана.
— Видишь, я праздную…
— Празднуешь? У тебя ведь день рождения? — Бауман протянул Дальке руку: — А я никак не смог выбрать минуту, чтобы поздравить тебя. Желаю тебе всего хорошего… А где же твой спаянный коллектив? — В голосе Баумана звучала неприкрытая ирония.
— Коллектив? Они меня забыли: ведь утром стрельбы. Для них это самое важное.
— Официант! — громко крикнул Бауман. — Сегодня у моего друга день рождения. Две кружки пива, две рюмки водки! — И, повернувшись к Дальке, продолжал: — Не сердись на меня, дружище! Я знаю, что все выскочки сейчас учатся, что у нас с тобой завтра тоже стрельбы. Но… — он стукнул Дальке по плечу, — ведь сегодня день твоего рождения! За твое здоровье!
