Катажина Грохоля - Сердце в гипсе
Конрад хотел ее остановить, но я заметила, как Адам одернул его под столом. И Конрадова половина продолжала:
— У нас нет кровати. Ведь правда, дорогой? До сих пор. А знаете отчего? — Она обвела нас торжествующим взглядом. — Оттого, что он, — она выставила указательный палец и жестом обвинителя почти ткнула им в грудь мужа, — утверждает, что воспоминания важнее новой кровати. На двуспальную мы копили деньги с прошлого года, когда наша старая развалилась, и с тех пор мы спим на матрасе для йоги, купленном лет двенадцать назад! Разве не так, дорогой?
— Но... — пытался отважно защищаться Конрад, и это все, что ему удалось вставить.
— У этого матраса с одной стороны торчат пружины, кто бы мог подумать, что нечто подобное в нем есть, зато с другой образовалась яма. Прикинь, неужели на этом можно спать, а? — Последняя реплика была снова адресована мне.
Я согласно кивнула, бросив взгляд на Адасика. Он слушал с непроницаемым лицом. Супруга Конрада просияла.
— Мы присмотрели очень миленькую кровать за две тысячи триста, к сожалению, без ящика для постели. Но мой благоверный считает, — ведь правда, дорогой, — что кровать может подождать! Проспекты — просто фантастика! Мы вырвемся на свободу! Почувствуем себя независимыми! Все будет так, как когда-то мы себе рисовали в мечтах! Ну и отличная погода обеспечена, например, в каком-нибудь Египте! А перелет на самолете? Первый раз в жизни! Полный улет! Были спецпредложения на туры в Египет, к деньгам, отложенным на кровать, две тысячи добавила свекровь, и, наверное, это был единственный в жизни ее подарок нам, верно, дорогой?
— Неправда! — Конрад чуть-чуть рассердился на жену. Борис вырыл себе ямку неподалеку от плакучей ивы и улегся прямо на календулу.
— Ах да, еще эта кофеварка, просто сердце кровью обливается. Конрад разбил об нее заварочный чайник, и кофеварки до сегодняшнего дня у нас так и нет! — Конрадова женушка развела руки и рассмеялась. — Ты прав, милый.
Мы с Адамом переглянулись. Наши взгляды встретились на миг, и я поняла, что мы на Крит не поедем. Никогда.
— Мне стало плохо уже в самолете, не так ли, дорогой? — Благоверная Конрада неумолимо продолжала.
— Только без подробностей, моя пчелка. — Конрад пытался урезонить жену. Безуспешно.
— А когда мы приземлились, обдало жаром, как из раскаленной печи. По дороге в гостиницу нас просто атаковала ватага смуглых ребятишек, клянчивших бакшиш. У детишек был такой жалкий вид, что я дала им конфет.
— Ну конечно. Ты никогда не слушаешь, что говорит гид. Он же четко предупредил: ничего не давать. — Конраду весьма удачно удалось воткнуть одну фразу перед очередным потоком слов. Мой социолог помалкивал свежливым видом, чего не скажешь про мой видок, но, похоже, гости этого не заметили, во всяком случае, это не остановило рассказчицу.
— Ну конечно, дорогой. Ребятишки — кошмар, до чего грязные и оборванные, а ты им ничего не давай! Узнаю мужиков. А я, дорогуша, все-таки женщина. — Конрадова половина расправила плечи и, взмахнув руками, изобразила что-то вроде кругов в районе бюста. А потом, скривившись, добавила: — С тех пор они нам нигде не давали проходу. Мы ни на минуту не оставались одни. В гостинице вышел из строя кондиционер, поэтому мы не спали из-за духоты. Муж не послушал гида, который предупреждал: не есть никаких сырых фруктов. Яблочки оказались хороши, не правда ли, милый? Ну и свершилось. — Она трагически понизила голос. Конрад съежился за столом. — Муж захворал!
Меня так и подмывало расхохотаться во весь голос, но это было бы неприлично. В конце концов, гость тоже человек и имеет право, любит говорить мой отец.
— Следующие два дня он провел в кровати, которая, по правде говоря, была намного удобнее той, что дома, похудел, наверное, килограммов на пять. А все дело в яблочках! Невообразимо. Я сидела возле него, задыхаясь от жары. И завидовала детям, которые остались где-то там, в милой зеленой стране, где идут дожди и можно отдохнуть, — иначе говоря, в Польше. Через два дня нас запихнули в туристический автобус. Экскурсия в Долину царей — я обрадовалась. Три автобуса с туристами и три машины с вооруженными солдатами, которые должны были защищать нас от террористов! Вот так выглядела наша свобода! Потому что, как тут же выяснилось, два месяца назад там произошло нападение на туристов, а мы прозевали это сообщение в новостях. Мужу нездоровилось, а я молилась Богу, чтобы благополучно вернуться домой. У входа в Долину царей есть туалеты, ну и Конрад туда зашел по нужде и...
— Дорогая! — Конрад схватил супругу за руку. — Пожалуйста!
—...и те самые яблоки по-прежнему давали о себе знать. А я все время озиралась по сторонам, не прячутся ли где террористы с бомбами наготове, а потому мало что видела. Через неделю мы были при последнем издыхании. Сорок градусов в тени. Дожди пойдут через полгода. Время не самое лучшее для отдыха, это признал даже наш гид, но он выразил нам благодарность за то, что мы воспользовались предложением его фирмы. Когда мы вернулись из этого путешествия, муж взял еще три дня к отпуску, чтобы отдохнуть, не так ли, дорогой? А потом оказалось, что его мать не собиралась нам дарить эти две тысячи, а всего лишь одолжила. Я вышла на работу и всем расписывала, каким чудесным было наше свадебное путешествие в Египет. — Она на миг затихла, а потом от души рассмеялась: — Однако, скажу вам откровенно, когда я увидела зависть в глазах у своих сослуживиц, стало намного проще смириться с мыслью, что ближайший год мы проведем на нашем стареньком матрасе. А потому я совсем не удивляюсь тому, что вы не стремитесь на Крит. Ведь у вас здесь так прелестно!
Мы очень мило провели вечер. И договорились, что хотя на Крит Конрад и его супруга поедут без нас, но мы как-нибудь непременно встретимся за партией бриджа, они обожали эту, правда, уже немодную игру. Жена Конрада, прозванная им пчелкой, распрощалась со мной очень тепло.
— Вообще-то я думала, что ты рыжая, Адам любит рыжих. Но ты мне ужасно понравилась. Приезжай как-нибудь ко мне одна, дорогая, — сказала она. — Мужики ведь слова вставить не дают, хоть поболтаем в свое удовольствие.
Адам стоял у нее за спиной и строил мне дурацкие мины. Закатывал глаза, изображая, будто теряет сознание.
Почему жена Конрада ожидала, что я рыжая?!!
Это Реня рыжая. Может, мне покраситься?
Почему же все-таки Адасик передумал ехать со мной в отпуск? Хотя, с другой стороны, только все распланируешь, как что-нибудь обязательно сорвется. Помню, как еще до свадьбы с будущим Йолиным мужем мы четко все распланировали. Всю нашу совместную жизнь в деталях: трехкомнатную квартиру (была двух-), окна на восток и на запад (были на юг), зеленые кушетки (он ненавидел кушетки, и я долгое время обходилась жесткой табуреткой), сосновые книжные полки (он сам купил белые пластиковые). Пока все ограничиваюсь планами, наши мнения во всем совпадали. И вот наступил тот памятный июнь. Нынешний Йолин муж хотел ехать в горы, я — на море. Мы поссорились. Но потом я опомнилась. Компромисс — самая лучшая вещь, скрепляющая союз, даже будущий (если это будущее — не пустые прожекты), и я подумала: если хочу, чтобы все было чудесно, место не имеет значения, только бы с ним, можно поехать и в горы. Окрыленная, я помчалась на очередное свидание и объявила своему будущему мужу, ставшему теперь Йолиным, что согласна и на горы.
— Как так? — удивился он. — Мне казалось, что ты хочешь на море. Ты как-то определись.
— Тогда, может быть, на Мазуры? — промолвила я робко, ведь будущая совместная жизнь — это компромисс.
— Мазуры? Еще минуту назад ты говорила, что мы едем в горы.
— Ладно, пусть будут горы, — согласилась я.
— Что значит «ладно»? — обиделся он. — Я ведь тебе ничего не навязываю.
Мы поругались. Он купил розы — мы помирились.
— Так куда мы поедем?
— Поедем, куда хочешь ты, — пролепетала я, потому что была молодой и глупой.
— Как это — куда хочешь? Мы должны это вместе решить. Я вижу, ты еще всего не обдумала. Куда хочешь ты?
— Я хочу на море, — выдохнула я.
— На море? Мы вроде уже выяснили, что ты хочешь на Мазуры, но если ты снова что-то передумала...
В июне мы купили палатку. Отъезд катастрофически приближался.
— Так куда же мы едем? — спросил мужчина, позже отошедший к Йоле. — У меня есть прекрасная идея, вот только не знаю, не станешь ли ты возражать, ведь с тобой вообще невозможно договориться.
— В любое место, — пробормотала я, — лишь бы с тобой.
Страшно подумать, что я такое говорила. Иначе-то я не могла.
— Ну вот, — возмутился он, — с тобой так всегда. Разве нам может быть все равно?!
Это были очень славные каникулы. Я провела их с Элей, ее парень тоже ей дал отставку. Мы поехали в За-копане, и там среди гор я встретила Болека, но потом, когда я вернулась с отдыха, тот, будущий Йолин, признался, что любит меня больше жизни. И что необходим компромисс.
