Крис Клив - Однажды на берегу океана
— Но почему? — спросила белая женщина. — Мы просто хотели немного пройтись по берегу.
— Это небезопасный, миссус, — пояснил охранник. — Небезопасный для вас и мистер. Извините, босс.
— Но почему? — Белый мужчина повторил вопрос белой женщины. — В чем, собственно, проблема?
— Нет проблем, — ответил охранник. — Это очень, очень хороший место. Очень хороший. Но все турист должен оставаться на территорий отеля.
Невидимые в густых джунглях собаки залаяли вновь. Сестры слышали крики мужчин, бежавших по джунглям вместе с собаками. Доброта задрожала. Она и Пчелка в страхе обнялись. А потом одна из собак завыла, и к ней тут же присоединились остальные. В укрытии зашуршали сухие листья и запахло мочой: Доброта от испуга обмочилась. Пчелка смотрела в ее глаза и понимала, что сестра ее не видит.
На берегу белый мужчина сказал:
— Дело в деньгах?
А охранник ответил:
— Нет, мистер.
Он выпрямился и посмотрел на джунгли, в ту сторону, откуда доносился собачий лай. Он взял винтовку наизготовку. Пчелка видела, как он вставил магазин и передернул затвор. Два магазина — это я сама хорошо помнила, — связанных один с другим синей изолентой.
Белый мужчина сказал:
— Ой, не надо этого театра. Просто скажите нам, чего вы хотите. Перестаньте. Моя жена сыта по горло тем, что нас держат чуть ли не взаперти на территории отеля. Сколько вы возьмете, чтобы отпустить нас погулять вдвоем? Одного доллара хватит?
Охранник покачал головой. Он не смотрел на белого мужчину. Он смотрел на стаю рыжих птиц, выпорхнувших из джунглей ярдах в ста от берега.
— Не доллар, — сказал охранник.
— Ну, тогда десять долларов, — предложила белая женщина.
— О, ради бога, — проворчал белый мужчина. — Это уж слишком. Тут это недельная зарплата.
— Хватит жмотничать. — Белая женщина улыбнулась. — Что такое для нас десять долларов? Приятно сделать хоть что-то для этих людей. Бог свидетель, у них так всего мало.
— Ну, хорошо, пусть будет пять долларов.
Охранник не отрывал глаз от деревьев. В ста пятидесяти ярдах от того места, где он стоял рядом с белым мужчиной и белой женщиной, в неглубокой ложбине закачались верхушки пальм.
— Вы сейчас возвращаться вместе со мной, — сказал охранник. — Территория гостиниц — это будет самый лучший для вас.
— Слушайте, — проговорил белый мужчина. — Простите, если мы оскорбили вас, предложив вам деньги. Я уважаю ваш отказ принять их от нас. Но для того, чтобы слушать, что для меня лучше, мне вполне хватает моего редактора. Он мне пятьдесят одну неделю в году это талдычит. Я сюда приехал не для того, чтобы кто-то редактировал мой отпуск.
Охранник поднял винтовку дулом вверх и трижды выстрелил в воздух прямо над головой белого мужчины. Собачий лай и крики мужчин на миг стихли. А потом зазвучали вновь — громче, чем прежде. Белый мужчина и белая женщина замерли. Они стояли, раскрыв рот. Похоже, их испугали пули, не попавшие в них.
— Пожалста, мистер и миссус, — сказал охранник. — Сюда идти беда. Вы не знать мою страну.
Сестры услышали звуки, с какими мачете разрубают листву и ветви. Доброта схватила Пчелку за руку и рывком подняла на ноги. Сестры вышли из джунглей на прибрежный песок. Взявшись за руки, они остановились, глядя на белого мужчину и белую женщину — меня и Эндрю — с надеждой и ожиданием. Наверное, они больше ничего не могли сделать при том, как развивались события.
Они стояли на песке, крепко держась за руки. Они пытались стоять прямо, хотя от страха у них подкашивались ноги. Доброта повернула голову к джунглям, чтобы увидеть приближающихся собак, а Пчелка смотрела только на меня, словно бы не замечая ни Эндрю, ни охранника.
— Пожалуйста, миссус, — проговорила она, — возьмите нас с собой в гостиницу.
Охранник глянул на нее, перевел взгляд на джунгли и покачал головой.
— Территория гостиниц только для турист, — сказал он. — Не для вас, девушки.
— Пожалуйста, — сказала Пчелка, умоляюще глядя на меня. — За нами охотятся плохие люди. Они нас убьют.
Она говорила со мной, как женщина с женщиной, уверенная, что я пойму ее. Но я ее не поняла. Три дня назад, перед тем как мы должны были уехать в Хитроу, я стояла на бетонной дорожке у нас в саду и спрашивала у Эндрю, когда же он, черт возьми, сподобится поставить свою треклятую теплицу. Это был главный вопрос в моей жизни — теплица или ее отсутствие. Эта отсутствующая теплица и все прочие постройки в прошлом и будущем, которые могли бы быть воздвигнуты на все возрастающем эмоциональном пустыре между мной и моим мужем. Я была современной женщиной, и разочарование ощущала острее страха. Охотники ее убьют? У меня засосало под ложечкой, но разум упорно уверял меня в том, что это всего лишь образное выражение.
— О, ради бога, — сказала я. — Ты совсем ребенок. Зачем кому-то тебя убивать?
Пчелка, глядя мне в глаза, ответила:
— Потому что мы видели, как они убили всех остальных.
Я раскрыла рот, но Эндрю меня опередил. Думаю, он решал ту же самую логическую задачу. Словно его сердце и мое сердце оказались на берегу, а его разум и мой разум на пару часов отстали. Глаза у Эндрю были испуганные, но голос ему не изменил:
— Чушь полная, — заявил он. — Классическое нигерийское вранье. Пойдем. Мы возвращаемся в отель.
Эндрю взял меня за руку и повел за собой по берегу. Я пошла с ним, но повернула голову назад и смотрела на сестер. Охранник следовал за нами. Он пятился назад, направив дуло своей винтовки на джунгли. Пчелка с Добротой пошли за нами, держась от нас на расстоянии примерно десять ярдов.
Охранник сказал:
— Девушки, вы с нами не ходить.
Он стал целиться из винтовки в сестер. Они смотрели на него. Охранник был чуть старше девушек, ему было, наверное, шестнадцать или семнадцать лет. Над его верхней губой чернели тонкие усики. Наверное, он этим очень гордился. На голове у него был зеленый берет, из-под берета на лицо стекали струйки пота. Я видела, как на висках охранника набухли вены. Белки его глаз пожелтели.
Пчелка спросила:
— Как тебя зовут, солдат?
Вместо ответа он предупредил:
— Я стрелять, если вы не останавливаться.
Пчелка пожала плечами и прижала руку к груди.
— Меня зовут Пчелка, — сказала она. — Вот мое сердце. Стреляй сюда, если хочешь.
А Доброта прибавила:
— Пули лучше. Пули быстрые.
Они продолжали идти за нами по берегу. Охранник выпучил глаза:
— Кто гнаться за вами, девочки?
— Те самые люди, которые сожгли нашу деревню. Мужчины из нефтяной компании.
Винтовка в руках охранника задрожала.
— Госпдиисусе, — выдохнул он.
Крики людей и собачий лай уже звучали очень громко. Я уже не слышала шума прибоя.
Из джунглей выбежали пять коричневых собак. Они охрипли от лая. Их бока и лапы были изранены и кровоточили. Сестры вскрикнули и забежали за спину охранника. Охранник остановился, поднял винтовку и выстрелил. Собака, бежавшая первой, подскочила и рухнула на песок вверх лапами. Кажется, пуля оторвала ей ухо и часть головы. Остальные собаки подбежали к застреленной собаке, остановились и принялись рвать ее зубами, а у нее еще дергались задние лапы. Я закричала. Охранник дрожал с головы до ног.
Из джунглей выбежали шестеро мужчин в изодранных спортивных штанах, жилетах и кроссовках. У всех на шее блестели золотые цепочки. Не обращая внимания на собак, они устремились к нам. Один мужчина держал натянутый лук. Остальные размахивали мачете. Охранника они явно не боялись.
Один из них был главным. На шее у него багровела загноившаяся рана, от которой исходило зловоние. Я поняла, что он скоро умрет. У другого мужчины на шее висела проволочка с какими-то сушеными коричневыми комками, похожими на грибы. Увидев Доброту, этот мужчина указал на нее пальцем, потом обвел им по кругу свои соски и ухмыльнулся. Я пытаюсь рассказать все, как было.
Охранник сказал:
— Уходите, мистер и миссус.
Но мужчина с раной на шее — главарь — сказал:
— Нет, стоять все.
— Я буду стрелять, — предупредил охранник.
А мужчина сказал:
— Ну, может, одного из нас ты подстрелить. Ну, может, двоих.
Мужчина с луком навел стрелу на шею охранника и проговорил:
— А может, никого из нас ты не пристрелить. Может, ты стрелять надо было, когда мы быть далеко.
Охранник перестал пятиться, и мы тоже остановились. Пчелка и Доброта встали позади нас. Я с мужем оказалась между ними и охотниками.
Охотники передавали друг другу бутылку — кажется, с вином. Мужчина с луком возбудился. Это было хорошо заметно, поскольку он был в спортивных штанах. Но выражение его лица не изменилось, и он не спускал глаз с шеи нашего охранника. Голова мужчины с луком была повязана черной банданой с надписью «ЭМПОРИО АРМАНИ». Я посмотрела на Эндрю. Я попыталась говорить спокойно, но слова застревали у меня в горле.
