Марио Льоса - Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг
— Добрый день. — Панталеон Пантоха потягивает носом воздух, Панталеон Пантоха огорчается, заходится в кашле. — Садитесь. Чем могу служить?
— В дверях я столкнулся с такой феминой — ноги подкосились. — Синчи кивает в сторону лестницы, Синчи присвистывает, входит в раж, дымит еще сильней. — Мне говорили, черт подери, что Пантиляндия в смысле женщин — райское местечко, и, выходит, правда. Прелестные цветы произрастают в вашем саду, сеньор Пантоха.
— У меня много работы, мне некогда тратить время попусту, покороче, пожалуйста. — Панталеон Пантоха недоволен, Панталеон Пантоха берет тетрадь, разгоняет табачное облако. — Что касается Пантиляндии, должен вас предупредить: мне это название не по вкусу. Я лишен чувства юмора.
— Не я его придумал — народное творчество. — Синчи раскидывает руки в стороны, Синчи витийствует, словно перед рычащей толпой. — Острая, сочная, неистощимая фантазия лоретан. Не принимайте так близко к сердцу, сеньор Пантоха, проявите чуткость к народным талантам.
— Вы меня пугаете, сеньора Леонор. — Почита прикладывает руки к животу. — Вы говорите о них с такой любовью, что, видно, хоть вы и отошли от них, но в глубине души остались «сестрой». Как бы вам не вздумалось распять кадетика.
— Не вы ли тот Синчи, что ведет программу на «Радио Амазония»? — Панталеон Пантоха кашляет, Панталеон Пантоха задыхается, вытирает слезящиеся глаза, — В шесть часов вечера?
— Я, собственной персоной, знаменитая программа «Говорит Синчи». — Синчи настраивает голос, Синчи сжимает в руке невидимый микрофон, декламирует. — Гроза продажных чиновников, бич подкупленных судей, сокрушитель несправедливости, глас, несущий в эфир народные чаяния.
— Да, мне доводилось слушать ваши передачи, довольно популярные, не так ли? — Панталеон Пантоха встает, Панталеон Пантоха ищет, где бы глотнуть чистого воздуха, еле дышит. — Ваш визит— честь для меня. Чем могу служить?
— Я человек своего времени, без предрассудков, прогрессивный, пришел подать вам руку. — Синчи встает, Синчи подходит к нему вплотную, окутывает облаком дыма, протягивает вялые пальцы. — К тому же вы мне симпатичны, сеньор Пантоха, я знаю: мы станем друзьями. Я верю в дружбу с первого взгляда, нюх никогда не подводил меня. Хочу быть вам полезен.
— Крайне признателен. — Панталеон Пантоха дает пожать себе руку, Панталеон Пантоха позволяет похлопать себя по плечу, смиренно идет назад к столу, кашляет. — Но, право же, я не нуждаюсь в вашей помощи. Во всяком случае, в данный момент.
— Это вам так кажется, мой чистый, мой невинный друг. — Синчи широким жестом обводит помещение, Синчи возмущается наполовину в шутку, наполовину всерьез. — Видно, живя в своем эротическом уединении, вдали от мирского шума, вы не очень-то в курсе дела. Не знаете, что говорят на улицах, какие опасности вас подстерегают.
— У меня мало времени, сеньор. — Панталеон Пантоха смотрит на часы, Панталеон Пантоха проявляет нетерпение. — Или говорите прямо, что вам надо, или уходите.
— Если ты сейчас же не попросишь прощения, ноги моей больше не будет в этом доме. — Сеньора Леонор плачет, сеньора Леонор запирается в своей комнате, отказывается есть, угрожает. — Распять своего будущего внучка! Может, ты и нервничаешь в твоем положении, но грубостей я терпеть не намерена!
— На меня страшно давят. — Синчи гасит сигару в пепельнице, Синчи расплющи-вает сигару, сокрушается. — Домашние хозяйки, отцы семейств, школы, культурные учреждения, религиозные организации всех расцветок и мастей, вплоть до колдунов и знахарок. Я всего лишь человек, и моя стойкость не беспредельна.
— Что за чепуха, о чем вы, — улыбается Панталеон Пантоха, глядя на последнее, тающее облачко дыма. — Ничего не понимаю, выражайтесь яснее и переходите наконец к сути.
— Городу желательно, чтобы я предал позору Пантиляндию, а вас бы отправил к черту на рога, — улыбаясь, подводит итог Синчи. — Разве вы не знали, что Икитос — город, прогнивший изнутри, но с пуритански чистым фасадом? Рота добрых услуг — скандал для города, только прогрессивный и современный человек вроде меня может понять это правильно. А весь город в ужасе и, говоря откровенно, хочет, чтобы я с этим покончил.
— Покончить со мной? — Панталеон Пантоха становится очень серьезным. — Со мной лично? Или с Ротой добрых услуг?
— Во всей Амазонии нет крепости, которую программа «Говорит Синчи» не могла бы обратить в руины. — Синчи дает щелчок в пустоту, Синчи фыркает, напускает на себя важность. — Не буду скромничать: стоит мне взять вас на прицел — и через неделю Рота добрых услуг прикажет долго жить, а вы сами со свистом вылетите из Икитоса. Такова печальная действительность, мой друг.
— Ах, значит, вы пришли с угрозами, — выпрямляется Панталеон Пантоха.
— Ничего подобного, наоборот. — Синчи наносит удары невидимым врагам, Синчи, словно тенор, прижимает руку к сердцу, пересчитывает несуществующие купюры. — До сих пор я противился давлению из бойцовского азарта, к тому же я принципиальный. Но ведь и мне жить надо, а воздухом сыт не будешь, поэтому впредь я буду бороться за небольшую мзду. Вы не находите это справедливым?
— Так, значит, вы пришли шантажировать? — Панталеон Пантоха встает, Панталеон Пантоха спадает с лица, опрокидывает мусорную корзину, бросается к лестнице.
— Я пришел помочь вам. Спросите кого угодно. — у моих передач ураганная мощь. — Синчи напрягает мускулы, Синчи выпрямляется, прохаживается взад-вперед, размахивает руками. — Они сокрушают судей, помощников префектов, супружеские узы; все, что попадает под их обстрел, рассыпается в прах. За несколько жалких солей я готов с дорогой душой защищать Роту добрых услуг и ее мозговой центр. Принять великий бой за вас, сеньор Пантоха.
— Пусть старая ведьма просит у меня прощенья за то, что не понимает шуток. — Почита бьет об пол чашки, Почита бросается на постель, царапает Панту, рыдает. — Вы меня доведете, вы добьетесь — я потеряю ребенка. Идиот несчастный, разве я всерьез сказала? Я пошутила.
— Синфоросо! Паломино! — Панталеон Пантоха хлопает в ладоши, Панталеон Пантоха кричит. — Фельдшер!
— Что с вами, не стоит нервничать, успокойтесь. — Синчи затихает, смягчает тон, встревоженно оглядывается. — Можете не отвечать сразу. Посоветуйтесь, наведите обо мне справки, а через недельку встретимся, поговорим.
— Уберите этого проходимца, сбросьте его в реку, — приказывает Панталеон Пантоха взбегающим по лестнице людям. — И больше не пускать его в интендантский центр.
— Послушайте, вы — самоубийца, вы же не знаете, я в Икитосе — первый человек. — Синчи размахивает руками, Синчи сопротивляется, защищается, падает, удаляется, пропадает, намокает. — Пустите, что это значит, послушайте, вы пожалеете, сеньор Пантоха, я пришел помочь вам. Я вам друуууг!
— Это страшный проходимец, но его программу слушают даже камни. — Лейтенант Бакакорсо с любопытством разглядывает журнал, забытый на столике в «Баре Луче». — Как бы это полосканье в Итайе не причинило вам хлопот, мой капитан.
— Лучше хлопоты, чем гнусный шантаж. — Заголовок, вопрошающий «Знаете ли вы, кто такой и чем занимается Йакуруна?», привлекает внимание капитана Пантохи. — Я послал рапорт Тигру Кольасосу и уверен, он меня поймет. Гораздо больше меня волнует другое, Бакакорсо.
— Десять тысяч услуг, мой капитан? — «Не то принц, не то водяной, закручивающий водовороты и омуты на реках», — удается прочитать лейтенанту Бакакорсо. — С жарой цифра поднялась до пятнадцати тысяч?
— Разговоры! — «Верхом на кайманах или на гигантских речных удавах», — написано под картинкой, над которой склонилась голова капитана Пантохи. — Неужели так много говорят у нас, в Икитосе, о нашей Роте, обо мне лично.
— Сегодня мне опять приснилось то же самое, Панта. — Почита трет висок. — Нас с тобой распяли на одном кресте, тебя с одной стороны, меня — с другой, И сеньора Леонор вонзила копье мне в живот, а тебе — в птенчика. Какой-то сумасшедший сон, правда, любовь моя?
— Конечно, вы теперь самый знаменитый человек в городе. — «На ногах он носит черепашьи панцири», — утверждает фраза, наполовину закрытая локтем лейтенанта Бакакорсо. — Вас больше всех ненавидят женщины, вам больше всех завидуют мужчины. Все разговоры в городе ведутся вокруг Пантиляндии, прошу прощения.
— Но поскольку вы ни с кем не общаетесь и живете исключительно интересами дела, вас это не трогает.
— Меня не трогает, а семью задевает. — «Ночью он спит под покровом из крыльев бабочек», — дочитывает наконец капитан Пантоха. — Жена у меня очень чувствитель-ная, к тому же она в положении, если что раскроется, на нее подействует ужасно. Я уж не говорю о матери.
— Кстати, о сплетнях. — Лейтенант Бакакорсо швыряет журнал на пол, лейтенант Бакакорсо поворачивается, вспоминает: — Должен рассказать вам одну занятную вещь. На днях Скавино принимал депутацию знатных граждан города Наута во главе с алькальдом. Они пришли с петицией, ха-ха.
