Харуки Мураками - Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий
– Всех успокаивал? – удивленно повторил Цкуру. – Это как? Вроде музыки в лифте?
– Да нет же, я о другом. Трудно объяснить, но… С тобой рядом каждый чувствовал себя очень естественно. Говорил ты мало, но всегда по делу и уверенно, и этим нас всех стабилизировал, как якорь у судна. Особенно хорошо мы поняли это, оставшись вчетвером. Поняли, как ты был нам нужен. Может, еще и поэтому, когда ты исчез, все тут же и разбрелись кто куда.
Не представляя, что на это сказать, Цкуру молчал.
– В каком-то смысле наш союз был действительно идеальным. Как пять пальцев одной ладони. – Синий поднял правую руку и растопырил толстые пальцы. – Я до сих пор так считаю. Каждый восполнял собой то, чего не хватало у других, и щедро делился с ними тем, что лучше всего умел сам. Это был феномен, который в наших жизнях, боюсь, уже не повторится. Конечно, я теперь женат и люблю свою семью. Но скажу тебе честно: такой гармонии отношений, как между нами тогда, я больше ни с кем достичь не могу…
Цкуру молчал. Синий смял ручищей бумажный пакет, слепил из него твердый шарик и покатал на ладони.
– А знаешь, Цкуру, я тебе верю, – сказал он вдруг. – Верю, что Белую ты и пальцем не трогал. Если подумать, тут и сомневаться нечего. Ты на такое просто неспособен.
Пока Цкуру думал, что на это ответить, у Синего опять заиграл мобильник. «Да здравствует Лас-Вегас!»… Проверив, кто звонит, Синий сбросил звонок и спрятал трубку в карман.
– Прости, но мне пора возвращаться, – сказал он, вздохнув. – И пахать, себя не помня, эту ниву продажи крутых авто… Может, проводишь меня до салона?
Они поднялись со скамейки и зашагали обратно. Цкуру заговорил первым.
– Слушай, а почему ты выбрал для мобильника эту песенку?
Синий рассмеялся.
– А ты сам-то кино видел?
– Да, смотрел как-то ночью по ящику, давно еще. Выключил на середине.
– Полная дрянь, скажи?
Цкуру нейтрально улыбнулся.
– Три года назад меня премировали, – продолжал Синий. – И пригласили на всеамериканскую конференцию автодилеров в Лас-Вегас. Хотя на деле эта «конференция» напоминала турпоездку в награду за труды. Каждый день с утра какая-нибудь встреча, а потом – сплошная рулетка под виски до полуночи. Так вот, у них эта песня, «Да здравствует Лас-Вегас!», – что-то вроде гимна города. И почти всякий раз, когда я крупно выигрывал, она играла то здесь, то там. С тех пор эта мелодия – символ моей удачи.
– О как… – хмыкнул Цкуру.
– А еще она здорово помогает в работе. Если кто-нибудь звонит посреди разговора, пожилые клиенты частенько удивляются: такой молодой, а слушаете такую старую песню? И беседа сразу оживляется… Конечно, «Лас-Вегас» – не самая легендарная песня Элвиса, у него много хитов и покруче. Но все-таки в этом мотивчике что-то есть. От него у нас раскрывается душа, и мы как-то невольно улыбаемся. Не знаю почему, но это так… А ты сам бывал в Лас-Вегасе?
– Нет, – сказал Цкуру. – Я вообще за границу еще ни разу не ездил. Хотя в ближайшее время собираюсь в Финляндию.
Похоже, Синий удивился. И, не сбавляя шага, удивленно посмотрел на Цкуру.
– Да? Здорово. Я бы тоже съездил, если бы смог. С Черной последний раз виделся на ее свадьбе. Не знаю, стоит ли говорить, но тогда она мне ужасно нравилась… – Сказав это, он молча прошел несколько шагов, глядя прямо перед собой. – Да только теперь у меня, считай, уже полтора ребенка и постоянный аврал на работе. Ипотека невыплаченная. Плюс собака, которую нужно выгуливать каждый день. Какая уж тут Финляндия… Свидишься с нею, передавай привет.
– Непременно, – пообещал Цкуру. – Но до этого я еще собираюсь увидеться с Красным.
– А-а, – протянул Синий и как-то странно скривился. – Я-то с ним давно уже не встречаюсь…
– Почему?
– А ты знаешь, чем он сейчас занимается?
– В общих чертах.
– Впрочем, пока я лучше не буду тебе рассказывать. Не хочу навязывать своего мнения. Но все-таки то, чем он занят, мне очень не по душе. В частности, потому я и стараюсь с ним больше не пересекаться. Как ни жаль…
Цкуру молча шагал, едва поспевая за Синим.
– Как в человеке я в нем не сомневаюсь, – сказал Синий словно бы уже самому себе. – А вот бизнес его вызывает вопросы. И это уже совсем другой разговор… Хотя, возможно, тут и сомневаться не в чем. Просто я никак не привыкну к подобной конфигурации мозгов… Как бы там ни было, в этом городе он теперь знаменитость. Образцовый предприниматель, постоянно мелькает в телевизоре, в прессе и черт знает где еще. Один женский журнал даже наградил его титулом «самый успешный холостяк до сорока»…
– «Самый успешный холостяк до сорока»? – оторопело повторил Цкуру.
– Кто мог подумать, – добавил Синий, – что такому ботанику, как Красный, будут петь дифирамбы в женских журналах?
– Расскажи, от чего она умерла, – вдруг резко сменил тему Цкуру.
Синий застыл посреди тротуара как статуя. Так внезапно, что шедшие сзади прохожие чуть не врезались ему в спину. И посмотрел на Цкуру в упор.
– Постой… То есть ты даже не знаешь, как именно умерла Белая?
– Откуда? – мрачно буркнул Цкуру. – Еще неделю назад я вообще не знал, что ее уже нет. Никто мне ничего не рассказывал.
– Так ты что же, и газет не читаешь?
– Просматриваю иногда. Но ничего подобного не заметил. Что бы там ни случилось, видимо, в столице об этом громко не шумели.
– И даже твои домашние в Нагое ничего не слыхали?
Цкуру покачал головой.
Явно озадаченный, Синий двинулся дальше – быстрым шагом, глядя строго перед собой. Цкуру опять с трудом поспевал за ним. Чуть погодя Синий снова заговорил:
– Закончив вуз, Белая какое-то время сидела дома, давала частные уроки фортепьяно. Потом сорвалась в Хамамацу и стала жить там одна. А два года спустя погибла в собственной квартире… Ее задушили. Тело обнаружила мать, когда приехала проверить, что происходит, – слишком уж долго дочь не давала о себе знать. От полученного шока мать не оправилась до сих пор. Убийца так и не найден.
Цкуру судорожно сглотнул. Задушили?
– О смерти ее стало известно двенадцатого мая шесть лет назад. К тому времени мы уже почти не встречались. Поэтому я даже не знаю, чем она занималась в Хамамацу и зачем вообще туда подалась. Когда ее нашли, она была уже три дня как мертва. Лежала в кухне на кафельном полу.
Не сбавляя шага, Синий продолжал:
– На похоронах в Нагое я не выдержал – разревелся. Как будто какая-то часть меня умерла и окаменела… К тому времени мы все уже разбрелись по своим жизням. Выросли, обзавелись семьями. Что тут скажешь? Давно уже не беспечные старшеклассники. И все-таки очень страшно было увидеть, как то, что для тебя по-настоящему важно, обесцвечивается и исчезает. То, с чем ты вырос, пока время было живым…
Цкуру попытался вздохнуть, но легкие обожгла боль. Слова застревали в гортани – так, словно язык разбух и мешал говорить.
Опять зазвучала «Viva Las Vegas!». На этот раз Синий даже не обратил внимания и шагу не сбавил. Заблудившаяся мелодия повторилась в его кармане еще пару раз и затихла.
У входа в автосалон Синий протянул Цкуру широкую ладонь и крепко, от души пожал ему руку.
– Рад был увидеться, – сказал он, глядя Цкуру прямо в глаза. Так и не изменился за все эти годы.
– Прости, что от работы отвлек, – наконец выдавил Цкуру.
– Да ладно тебе! Хорошо бы еще поболтать как-нибудь не спеша. Думаю, найдется о чем. Соберешься опять в Нагою – сообщай заранее.
– Обязательно, – пообещал Цкуру. – Надеюсь, еще увидимся… Кстати, ты еще помнишь мелодию, которую Белая часто играла на пианино? Ференц Лист, «Le Mal du Pays», спокойная такая, минут на пять?
Чуть подумав, Синий покачал головой.
– Услышу – может, узнаю. Но только не по названию. В классике не разбираюсь. А что?
– Да так… Вспомнил просто, – сказал Цкуру. – И последний вопрос. Что же все-таки означает слово «Лексус»?
Синий рассмеялся.
– Многие спрашивают. Но никакого смысла нет. Слово это придуманное. Нью-йоркское рекламное агентство получило заказ – сочинить что-нибудь элитное, бессмысленное и чтобы слух ласкало. В странном мире живем. Кто-то строит, себя не помня, железнодорожные станции, а кто-то за бешеные деньги изобретает приятные уху слова…
– Это называется «оптимизация производства». Тренд нашего времени.
Синий расплылся в улыбке.
– Ну, лишь бы мы с тобой из него не выпадали, – сказал он.
На этом они расстались. Достав из кармана мобильник, Синий растворился в глубинах автосалона.
А ведь больше мы никогда не встретимся, подумал Цкуру, ожидая зеленого на светофоре. Полчаса для друзей, что расстались шестнадцать лет назад, наверно, и правда мало. Столько всего не рассказали. А того, о чем рассказать и правда стоило, почти не осталось…
