Иван Краус - Полчасика для Сократа
— Сколько бы вы дали лет моей подруге? — спросил он строго.
Я отбивался от нового допроса зубами и ногтями. Я признал, что дама очаровательна, и добавил, что ее возраст не имеет значения, главное, что они счастливы вместе. Но Зингер настаивал. Его подруга тоже подключилась и энергично требовала от меня угадать ее возраст. Я защищался, говоря, что не различаю возраст даже маленьких детей и решительно не желаю говорить глупости. Но все было напрасно. Оба они с самоуверенными улыбками ожидали от меня ответа. Пришлось подчиниться.
Мне было ясно, чего они ждут. Я должен сказать, что лет меньше, чтобы доставить обоим радость и узнать, что подруга старше, но для своего возраста выглядит невероятно молодо.
Я бы дал ей лет пятьдесят, но пару лет решил скостить. Спокойно можно было сказать сорок пять, но на всякий случай я пошел еще дальше.
— Я бы дал вам… ну, сорок три…
Едва я произнес цифру, как Зингер уставился в землю.
Подруга, выбросив сигарету, закурила другую.
— Мне сорок, — вздохнула она.
Пытаясь исправить свою ошибку, я сказал, заикаясь, худшее, что только мог:
— Да что вы, я ни за что бы вам столько не дал.
Мы тотчас расстались. Хотя мне было ясно, что между нами все кончено, я почувствовал определенное облегчение, когда осознал, что мне никогда больше не придется отвечать на подобные вопросы.
Впрочем, недавно мы узнали, что Зингер купил собаку.
В ожидании его скорого звонка я принял важное решение на этот счет.
Как только он позвонит, я опережу его и попрошу угадать, сколько фруктовых кнедликов мы съели за последние десять лет.
Классик
— Ты действительно хочешь отправить это письмо? — спросила меня недавно жена.
— Конечно, — ответил я, перечитав свое письмо страховой компании, в котором просил подтвердить поступление платежа, и не найдя в нем ни одной ошибки.
Жена вздохнула.
— Ты не можешь послать такое письмо, — заявила она решительно.
— Это почему? — удивился я.
— Оно не отвечает твоему уровню. Скучное.
— А какое же должно быть?
— Остроумное, — вздохнула она.
Я заметил, что не вижу причины писать страховщикам смешные письма, и добавил, что и без того писал его с неудовольствием, вызванным суммой, которую нам надо заплатить. Я объяснил жене, что письмо, в котором стоит сумма оплаты, меня не радует. Я бы охотнее написал письмо, где можно было бы попросить страховую компанию заплатить нам. Я не исключил, что такое письмо я не прочь написать и с юмором, ибо получение денег пробуждает во мне приятные чувства, в то время как расставание с ними — прямо противоположные.
Наконец, я напомнил жене, что это обычное письмо, а не рассказ. Она считала, что это не важно. И такое письмо должно быть остроумным, потому что об уровне писателя судят в том числе и по корреспонденции.
Я не согласился:
— Писателя оценивают по его книгам, а не по письмам.
Жена заявила, что я не прав, так как есть писатели, написавшие такие остроумные письма, что их даже издали книгой.
Я возразил, что это были люди, чьи гонорары за книги давали им повод для веселой переписки.
— Раз уж ты пишешь письмо, стоит отнестись к нему так, как другие писатели.
Я понял, что жена, по-видимому, переживает, что не сможет издать мою переписку отдельным томом. Мне же было все равно. Но в страховую компанию я решил позвонить.
Через несколько дней я застал жену за чтением моего письма в налоговую инспекцию.
— Неплохо, — сказала она, и мне стало приятно.
Ведь над вопросом, имею ли я право вычесть из облагаемой налогом суммы четвертую или пятую часть своей машинки, я работал целых три дня.
— Но здесь не хватает изюминки, — заметила она, дочитав письмо.
— Изюминка в подписи, — ответил я, тут же осознав, насколько неубедительна моя отговорка.
Я вложил письмо в конверт, но, когда жена ушла в магазин, снова просмотрел текст. И пусть я потратил еще три дня, чтобы найти свежую изюминку, но зато был ею очень доволен.
Сразу после этого я взялся за письмо фирме, утверждавшей, что она отправила нам диетический гриль, который мы заказали, но не оплатили. Так как мы этот гриль никогда не заказывали, сюжет был, в общем, не сложный. Я написал четыре варианта и отправил последний.
Он вызвал у меня такой восторг, что по ошибке я послал его в один журнал. Фирма прислала очередное напоминание, а редактор журнала ответил, что рассказ ему не подошел.
Я написал фирме новый вариант, а редактору отправил весьма язвительное послание, укоряя его, что он не отличает письмо от литературного текста.
Над ироничным и остроумным письмом в автосервис я работал целую неделю. Думаю, что в результате получилось одно из самых остроумных писем, которые кто-либо когда-либо писал автомеханикам. Свидетельством тому был ответ, присланный мне юристом, которому передал мое письмо директор сервиса.
Стиль юриста был убогим и скучным. Жена отметила, что у него ко всему совершенно отсутствует чувство юмора.
Большой резонанс получило мое письмо банку. Настолько, что нам пришлось перевести деньги в другой банк.
В настоящее время я интенсивно работаю над четвертым вариантом письма, которое, при доле везения, может стать классическим письмом адвокату.
Собрание моих писем пока невелико, но за уровень я абсолютно ручаюсь.
Меня лишь слегка беспокоит тот факт, что не принято издавать корреспонденцию людей, которые были настолько заняты сочинением официальных писем, что не успели написать ни одной книги.
Заметка о заметках
Чтобы писать короткие рассказы, требуется великое множество сюжетов. Но у замыслов есть удивительное свойство. Они не возникают, когда сидишь себе дома, в тишине, а под рукой у тебя машинка или бумага с ручкой, чтобы можно было их записать.
Нет, домашняя обстановка сюжетам не подходит. Чистая белая бумага их просто отпугивает.
Со временем я выяснил, что сюжеты не выносят и нормированный рабочий день. Нельзя сесть утром в восемь часов за машинку и ожидать появления замыслов. Им больше по душе свобода, и заявляются они, когда им вздумается. Чаще всего вне дома. На улице, в магазинах, кафе, автобусе, а то и в кино.
Годами искал я способ, как записывать сюжеты.
Записная книжка с ручкой себя не оправдала, потому что я частенько забывал ее дома.
Визитки я раздавал вместе со своими заметками.
Маленький блокнот меня не устраивал, так как проваливался на дно портфеля и прятался в документах.
И я стал записывать сюжеты на всем, что оказывалось под рукой. Делал заметку на автобусном билете и бросал его в мусор.
Салфетку или меню оставлял в кафе на столике. Пустую пачку сигарет с важной заметкой выбрасывал в урну.
К тому же заметки я делал всегда быстро, лаконично и афористично. Потом, читая запись дома, я не понимал, что она означает.
До сих пор на моем письменном столе лежит спичечный коробок с заметкой: «Собака удирает из леса, а хозяин нет».
На пачке сигарет, которую я храню, написано: «Любовный треугольник на четверых. Двое в разводе».
Боюсь, что эти записи мне уже никогда не расшифровать.
И вот в один прекрасный день я решил завести диктофон. Я понял, что это самый быстрый и самый верный способ запечатлеть идею. Надо только нажать на кнопку и просто наговорить замысел на пленку.
Мне не терпелось опробовать новую технику.
Первый сюжет возник, как водится, на улице. Я тут же остановился и наговорил его на диктофон.
Потом, прослушивая запись дома, я выяснил, что кое-чего не учел. Я записывал замысел на большой, оживленной площади. И моя идея полностью исчезла в шуме моторов и сигналов машин.
Я сказал себе, что впредь буду осмотрительнее.
Как только замысел явился, я забежал в арку одного дома, чтобы шум улицы не помешал моей записи. Зато мне мешала дворничиха, недоверчиво наблюдавшая за мной. Поэтому я говорил быстро и как можно короче. Пустив запись дома, я услышал: «Мужчина составляет завещание и пугается».
В таком виде идея уже не казалась мне ни смешной, ни веселой.
При следующей попытке в кафе я привлек внимание метрдотеля и официанта, явно заподозривших во мне проверяющего. Чтобы не таиться от них, я нарочно говорил громко и выразительно.
При этом я забыл свой первоначальный замысел, так что на пленке осталось лишь описание ресторана и посетителей.
Потом жена посоветовала мне брать диктофон с собой в лес, когда я хожу выгуливать собаку.
Идея пришлась мне по душе. И я тут же ее опробовал.
Первая попытка не удалась вовсе. Вот что записалось: «Дождь пошел. Рядом! Слышишь? Ты будешь слушаться? Сейчас же ко мне! Ай, молодец». Потом послышался шум мотоцикла.
— А ты включай диктофон только тогда, когда тебе что-нибудь придет в голову, — посоветовала жена, услышав запись.
