Патрисия Мело - Матадор
Нам надо поговорить, Эрика. Я просил ее вернуться.
Она отказалась. Сказала, что хочет остаться рядом с Богом. Майкел, мне не хватает чего-то, но я не знаю, чего, должно быть, это Бог, я пытаюсь найти его, ведь должно же что-то быть; я встал перед ней на колени, умолял ее, плакал, встань, сказала она, не надо стоять передо мной на коленях, она сказала, что не надо стоять перед ней на коленях, что она не достойна этого, ты достойна всего, что только есть на свете, я готов все для тебя сделать, но она сказала, что ничего не хочет, она хочет только вырвать эту боль из своего сердца, какую боль, Эрика? Что за боль гложет твое сердце? Она ушла обратно в церковь, так и не объяснив мне, что это за боль.
Меня охватило отчаяние, я побежал, я буду бежать, пока не упаду замертво, подумал я, пока меня не разорвет на части, пока я не поднимусь к облакам, и я бежал; я влетел к себе домой, заперся в спальне и вдохнул дозу кокаина, Кледир начала колотить в дверь, открой! Я придвинул комод, чтобы забаррикадировать вход. Открой! Открой дверь! Открой дверь, я тебе говорю! Открой немедленно дверь! Открой дверь! Открой сейчас же дверь! Я открыл, она начала орать на меня, я все слышал, все понимал, она была очень напугана, ненависть, зародившись на устах, взорвалась у меня в мозгу, взрывная волна ударила в руки, я схватил Кледир за горло и стал сжимать, я сжимал и сжимал до тех пор, пока не услышал хруст ломающегося кадыка.
22
Как-то отец рассказал мне историю, которую он вычитал в детективном романе одного очень известного писателя, я запомнила ее на всю жизнь, обрати внимание, это важно. Некая женщина обращается к частному сыщику, ее муж вышел с работы перекусить, и больше его никто не видел. Муж ее был человек порядочный, честный, никогда ни с кем не скандалил, особенно дома, денег, кстати говоря, у семьи особых не было, так что предположение о том, что он сбежал с чемоданом, набитым долларами, отпадает. Было еще одно предположение, что он попросту бросил семью, однако все указывало на то, что жили они дружно, не ссорились, человек этот был хорошим мужем и хорошим отцом, причин уходить из дома у него не было. Его искали повсюду: в больницах, в полицейских участках, по всей стране, везде, где только можно, история в самом деле абсурдная, – парень словно испарился, ни мотивов, ни объяснений этому поступку не было.
Спустя несколько лет тот самый частный детектив – дело происходило в Соединенных Штатах – находит этого типа в каком-то Богом забытом городке, не знаю уж, как он его нашел, знаю только, что нашел. Слушай, парень, ты исчез несколько лет назад, жена твоя чуть не помешалась от горя, какого черта ты это сделал? А у него уже другая жизнь, другая семья, новая работа. Вот что он ответил: в тот день я шел перекусить, когда я проходил мимо стройки, цементный блок или что-то очень похожее на него, не помню точно, свалился сверху и упал мне под ноги, он мог бы упасть мне на голову, но он упал рядом, у меня было такое чувство, словно кто-то открыл крышку у котла, где бурлит вся наша жизнь, засунул мою голову внутрь и сказал: посмотри на то, как варится это дерьмо.
Человек сунул голову в котел, и все сразу потеряло для него смысл. Жена, дети, работа – все это уже не имело никакого значения, потому что, когда ты заглядываешь в этот котел, ты понимаешь, что жизнь в этом и заключается: в том, чтобы жить, и в том, чтобы умереть. Человек этот развернулся и ушел, ушел навсегда.
Я рассказала тебе эту историю, чтобы ты понял – люди исчезают. Не важно, есть у них мотивы, нет у них мотивов, они бросают детей, деньги, да что угодно. Очень много людей пускается в бега, достаточно заглянуть в газеты. Человек идет в булочную на углу и не возвращается. Ребенок играет перед домом и убегает. Уходит в школу и не приходит обратно. Если женщина исчезла, это вовсе не значит, что ее убил муж. Я просто хочу внушить тебе одну простую мысль: люди исчезают.
Вот в этом вся Эрика, как на ладони. Ты, ты, ты саранча, ты бич Божий, ты изуродовал мне жизнь, как ты мог так поступить со мной, идиот несчастный? Я думал, что она скажет что-нибудь в том духе, когда я в отчаянии стучался на рассвете в двери ее церкви и признался, что убил Кледир, я думал, что она начнет кричать на меня, станет говорить про Иисуса и про Марлениу, все так и получилось, в точности как я себе это представлял, однако потом она села на кровать, перестала плакать, и в голове у нее сложился план моего спасения. Мы сидели в комнатке, где она жила, тесная келья с одной кроватью, одним столом и одним стаканом для воды. Саманта спала у меня на руках.
Дальше будет вот что: ее станут искать, родственники, подруги, соседи, полиция, но ты всем скажешь одно и то же: она меня бросила. Сбежала и не оставила даже записки. Их это не удивит. Полиция, конечно, будет подозревать тебя, все будут тебя подозревать, ну и что с того? Подозрение – всего лишь подозрение. Они должны будут найти труп, найти свидетелей. Ты говоришь, что тебя никто не видел. Или видели? Нет, ответил я.
Я сделал все, как она сказала. Одолжил у Маркана машину, и мы поехали ко мне. Саманта всю дорогу плакала, и это сильно действовало мне на нервы. Мы ликвидировали все улики, положили тело Кледир в багажник и пустились в путь.
Саманта лежала на заднем сидении и спала, ехали мы довольно долго, забрались на холмы Кантарейра, я хотел похоронить Кледир в лесу, в густом-густом лесу. Мы остановились на обочине, и в тот самый момент, когда я доставал тело Кледир, на дороге показался грузовик. Поравнявшись с нами, он остановился, Эрика выскочила из машины. Что случилось? спросил водитель грузовика. Колесо лопнуло, ответил я. Помощь нужна? Нет, мы уже поменяли его, сказала Эрика. Грузовик уехал, мне казалось, что сердце у меня сейчас взорвется. Я вошел в лес, таща на себе тело Кледир, выкопал глубокую двухметровую яму, бросил Кледир на дно и аккуратно забросал ее землей.
На обратном пути мы не разговаривали. На полпути я вспомнил про саранчу, а почему ты назвала меня саранчой, спросил я. А у тебя такие же антенны, ответила Эрика. Саманта готова была вот-вот проснуться, и Эрика сделала мне знак, чтобы я замолчал.
Когда мы приехали домой, Эрика уложила Саманту в кроватку. Мы тоже легли. Эрика сказала, что от подушки приятно пахнет. Это ее запах? Да, ответил я. Эрика начала ворочаться с боку на бок, она никак не могла уснуть. Мне тоже не спалось, я думал о Кледир, земля накрыла ее лицо, мне это особенно врезалось в память, как земля падает ей на лицо. Водитель грузовика. Эрика сказала, что ей непривычно спать в этой постели. Я спросил, переедет ли она ко мне. Она сказала да, вот только съездит завтра забрать свои вещи. Ты золото, сказал я ей. Мы начали целоваться, лицо водителя грузовика все время стояло у меня перед глазами. Он мог запомнить номер моей машины. Потом кто-нибудь мог найти труп. Газетчики. Водитель грузовика видел мужчину и женщину в «Додж Дарте» цвета коричневый металлик. Я встал с кровати. Я съезжу туда, сказал я.
Я приехал, выкопал тело, положил его в багажник и вернулся домой. Я решил, что небезопасно оставлять Кледир в машине, я был простужен и из-за насморка не чувствовал запахов, но, может быть, она уже начала разлагаться? Когда Эрика увидела, как я несу тело Кледир на руках, она расплакалась. Господи, до чего же она грязная! Ее надо завернуть, поищи какие-нибудь мешки на кухне. Какие мешки? переспросила Эрика. Она начала кричать, мусорные мешки что ли?! Ты собираешься засунуть свою жену в мешок для мусора?! Взгляни на ее лицо, посмотри, как она несчастна, мы с тобой оба в дерьме по уши. Перестань, Эрика. Не перестану. Эрика захотела вымыть Кледир, я сказал ей, что она с ума сошла, но у нее начиналась истерика, она кричала, и я, испугавшись, что нас услышат соседи, согласился. Мы отнесли Кледир в ванную, сняли с нее одежду, Эрика взяла в руки мыло, а я держал тело под душем. Она даже мертвая хороша, сказала Эрика, у нее красивое тело, тебе не кажется? Давай закончим с этим поскорее, ответил я. А ты трахался с ней, Майкел? Перестань. Трахался или нет? Я молчал. Эрика направила струю душа на меня, отвечай, кретин! Иногда, процедил я. Что значит иногда? Именно это и значит: иногда. Мерзавец, ты трахал ее каждый день, стоило только мне тебя бросить, как ты сразу взобрался на нее. Эрика толкнула меня в грудь и вышла из ванной, хлопнув дверью, я остался один, держа на весу намыленное тело Кледир, я взял полотенце, вытер его, потом перенес труп в комнату, Эрика сидела на диване злая как черт. Куда мы ее денем? Бросим посреди улицы, огрызнулась она. Эрика, ты ревнуешь меня к женщине, которой уже нет в живых, я не ревную, еще как ревнуешь, я спрячу ее на кухне, сказал я. Нет, возразила Эрика. Давай лучше положим ее под кровать.
Я не был уверен, что это правильно, но все-таки мы засунули тело Кледир под кровать.
Наконец, совершенно обессиленный, я лег в постель, чувствовал я себя отвратительно. К тому же меня охватило какое-то странное ощущение. Эрика забралась на меня, я не хотел, но мы потрахались. Потом она уснула, а я провел остаток ночи, рассматривая ее лицо.
