Джон Карр - Охота на цирюльника
Морган кивнул. Старый капитан был не дурак. Мозги у него работали со скрипом, но, раз завертевшись, шли в нужном направлении. Уоррен снова заволновался; все замолчали.
– Но… – задыхаясь, начал Уоррен, – вы ведь не хотите сказать…
– О нет! Но я потумал, лучше спрошу Кросу Пермондси. Я скасал: «Фы всю ночь мучались от супной поли?» Он скасал, шшто та. Я скасал: «Слышали шум и крики на палупа?» Он ответил: «Та, мне покасалось, шенщина кричала: „Врешь ему ешше“, но мне пыло так плохо, шшто я не мог выйти и уснать, в чем тело». И потом, скасал он, у нефо пыл сакрыт иллюминатор, шштопы суп не протуло, поэтому он почти ничефо не слышал, но шумели плиско от ефо каюты, и он приоткрыл тферь. Эти анкличане фее такие! Опошают холод. Отнашты я сител в тюрьма ф Постон с англичанином, так он постоянно шалофался на этот тюрьма, потому шшто там пыл ушасная шара…
– Значит, – уточнил Морган, – Гроза Бермондси всю ночь не спал и мог видеть дверь каюты Кайла?
– Ферно, – согласился капитан. – И он клянется, шшто никто тута не вхотил всю ночь. У меня камень с туши сфалился. – И он испустил тяжелый вздох.
Сочтя, что Уоррен собирается использовать новую улику как лишнее доказательство виновности Кайла, Морган торопливо заявил:
– Капитан, до завтрака вы проделали уйму работы. Еще что-нибудь? Кстати, что там такое якобы знает Вудкок?
– А! Та, та. Чуть не сапыл. – Валвик громко ударил ложкой по столу. – Но я понятия не имею, шшто са этим стоит. Смешной парень этот Футкок, кофорю фам. Всякий раз, как он кофорит о теле, он понишает колос, и я не понимаю ни слофа. Но он скасаль, у нефо есть телофое претлошение. Скасаль, шшто хочет покофорить с мистер Уоррен и хочет претлошить стелку, если мистер Уоррен путет кофорить прямо. Фо-перфых, он снает, шшто случилось вчера ночью…
– Да уж, готов голову заложить, что знает, – мрачно проговорил Уоррен. – Так какова его версия?
– Нет, нет, нет! Фот шшто самое смешное. По-моему, он снает, как фее пыло на самом теле – все, кроме тефушка.
Уоррен вцепился в край стола.
– Вы что же, хотите сказать, что он знает про дядю Уорпаса и фильм?
– Ну, мошно скасать, шшто про фильм он шшто-то снает. Он неклупый парень. Сколько ему исфестно, я не снаю, но он фроте намекал, шшто мноко снает о нашем шулике. – Валвик пригладил усы и проворчал: – Фам лучше с ним покофорить. Фот в чем тело. Он шшто-то исопрёл. Какую-то электрическую пушку против насекомых.
– Электрическую пушку от насекомых? – повторил пораженный Морган. Он отогнал мысль о том, что капитан употребил какую-то морскую метафору. – Ради всего святого, что такое электрическая пушка от насекомых? У меня скоро мозги расплавятся. Говорю вам, я постепенно схожу с ума. Капитан, разве у нас мало забот, чтобы пудрить нам мозги еще и электропушками от насекомых?
– Я не путрю моски! – обиделся Валвик. – Фот шшто он мне сообщил. Не снаю, как пушка рапотает, но она нушна тля уништошения москитов в темноте. Он саяфил, шшто это рефолюция в ефо отрасли уничтошения насекомых и он хочет насфать ее «Русалка». Он скасал, пушку мошно применять против клоп, таракан, ухофертка, кусеница, рыший мурафей, стрекоса…
– Не сомневаюсь, – отозвался Морган, – что из его пушки можно уложить таракана с расстояния в шестьдесят ярдов. Но вернемся к делу. Не знаю, имеет это к нам отношение или нет, но у нас есть более насущные проблемы. Капитан, доктор Кайл не нашел изумруда у себя в каюте сегодня утром. Благодаря вам и Грозе Бермондси можно считать доказанным, что Слепой Цирюльник не входил к нему в каюту и не стащил слона… Остаются Перригоры. Кроме них, это не мог сделать никто другой. Они – наша последняя надежда. Конечно, слон у Перригоров! Вот почему Пегги так долго с ними болтает…
Уоррен стукнул кулаком по столу.
– Пегги подает нам условный знак, – сказал он, понизив голос. – Не оборачивайтесь сразу, будет слишком явно, но все же посмотрите. Нет, погодите. Она не скрывается, зовет нас, хочет, чтобы мы подошли к их столику.
– Эти люти фсяли исумруд? – поинтересовался капитан Валвик, оборачиваясь через плечо и пристально глядя на Перригоров. – Ха-а! Сначит, все в порядке. Кофорю фам, я песпокоился.
– Господи! Надеюсь, что так! – пылко вскричал Морган. – Но вид у Пегги не слишком довольный. Капитан, доканчивайте завтрак и присоединяйтесь к нам. Приготовьтесь, Керт. Вы дочитали статью?
– Конечно, дочитал, – откликнулся Уоррен. Он говорил уголком рта, пока они шли по танцплощадке по направлению к столику Перригоров. – И не издевайтесь больше над моим образованием! Мы тоже не дураки, читали кое-что. Для этого критика дядюшка Пегги – выгодный товар. Как драматург-классик он сравнивается с восьмицилиндровым чудом; со времен Мольера не было никого, равного ему. Если свести драгоценные строки этой нахальной статьи в одну, то со всей определенностью можно сказать: я ничего не понял. Возможно, мне удастся расцветить мою речь реалистическими штрихами и нюансами; расхвалить человечность и жизненность рыцаря Роланда или коварного Бангамбры, мавританского султана, который привносит в пьесу элемент живописной силы…
– Элемент, – произнес громкий, выразительный голос мистера Лесли Перригора во плоти, – живописной силы. И это все.
Морган оглядел его. Критик сидел за столом прямой, как палка, держал вилку зубцами по направлению к скатерти и тщательно выговаривал слова сквозь стиснутые зубы. В облике мистера Лесли Перригора не было ничего женственного или томного – словом, никаких черт, которые всегда раздражали Моргана в образчиках интеллектуалов. Судя по виду мистера Перригора, он запросто мог участвовать в состязаниях штангистов или обуздать норовистую лошадь. Высокий, худой и жилистый, со светлыми волосами, крючковатым носом и стеклянными глазами, он не умолкал ни на минуту и не останавливал взгляда ни на одной из своих собеседниц. Казалось, Перригор витает в облаках. Если не видеть, как его светлые усишки-перышки взлетают над верхней губой, можно было бы подумать, что он занимается чревовещанием. Раз начав говорить, он не выказывал расположения оставить это занятие.
Пегги, однако, ухитрилась прервать неторопливый поток сознания мистера Перригора. Она воспользовалась моментом, когда ему понадобилось промочить горло водой со льдом, и поспешно вставила:
– О, извините! Мне страшно жаль перебивать вас, но я должна представить вам моих добрых друзей. Мистер Уоррен, мистер Морган…
– Не-у-же-ли? – замогильным голосом произнесла миссис Перригор.
– А! – протянул мистер Перригор. Казалось, он слегка раздосадован. В своей блестящей речи он, фигурально выражаясь, только что дал в глаз Шекспиру и сбил шляпу с головы Бена Джонсона; Морган понял: критику совсем не нравится, когда его перебивают. – А! Весьма, весьма рад. Я тут… так сказать, en passant упоминал некоторые наиболее элементарные положения моей речи, которую меня попросили прочесть на сегодняшнем концерте. – Он едва заметно улыбнулся. – Но я… так сказать… боюсь, что вас утомлю. Моя речь станет всего лишь своего рода прелюдией к кукольному спектаклю месье Фортинбраса. Боюсь…
– Ну что вы, мистер Перригор, моим друзьям будет очень интересно вас послушать! – с жаром возразила Пегги. – Керт, я как раз рассказывала мистеру и миссис Перригор о представлении в Дюбюке, когда у рыцаря Оливера в битве с маврами порвались штаны и пришлось срочно опускать занавес, потому что из него высыпались все опилки и его необходимо было зашить, чтобы дядя смог продолжить представление. Мистер Перригор назвал мой рассказ «очаровательной подробностью». Не так ли, мистер Перригор?
– Вот именно, мисс Гленн, – подтвердил оратор, благожелательно осклабясь, хотя выглядел он так, словно мечтал о том, когда же все уйдут и позволят ему вернуться к литературе. Он был так тяжеловесно вежлив, что всем стало неудобно. – Вот именно. Очаровательные подробности. Но я уверен, что утомляю этих джентльменов, которые, возможно, не интересуются…
– Нет, вы только подумайте! – воскликнула Пегги, обращаясь к Моргану. – Хэнк, злодей, в конце концов, я проиграла вам пари! Придется мне теперь ставить всем коктейли. Ужасный позор! Разве вы так не считаете, милый мистер Перригор?
Уоррену это совсем не понравилось.
– Пари? – переспросил он. – Какое пари? Кто заключал пари?
Кто-то больно лягнул его в ногу под столом.
– Оказывается, – продолжала девушка, – вчера ночью мой шотландский берет все же не влетел в каюту мистера Перригора! Мне чертовски повезло, потому что теперь я уж наверняка потеряла его; но раз берет не у них, то и дело с концом. Как раз перед тем, как мистер Перригор начал свою замечательную речь… – Она благоговейно посмотрела на него. Он прокашлялся. Лицо его исказилось злобной гримасой. Уоррен это заметил. Заметила и миссис Перригор. – Как раз перед тем, как мистер Перригор начал так замечательно говорить, он сказал мне, что в его каюту ночью ничего не влетало. В общем, боюсь, я навсегда потеряла мой чудный берет.
