Олег Журавлев - Соска
Или вот другой пример. Ты помнишь, что мы с Тамарой и с Вель… Что мы с Тамарой летали в Париж прошлым летом?
— Ну, ты уж вообще, за кого меня держишь? Конечно, помню.
— А помнишь ли ты, что мы ездили и в Диснейленд?
— Конечно, помню!
— Вот, скажи мне тогда, усатый ты человек, какого «х» мы, двое взрослых людей, поперлись в Диснейленд, вместо того чтобы потратить деньги в другом месте? В «Крэзи Хорс» там сходить или в Ниццу слетать?
— Честно? Представления не имею! Вот сейчас ты мне про это говоришь, я и сам удивляюсь! Может, Тамаре захотелось? Действительно странно… А тогда я об этом не подумал. Ну, едут в Диснейленд, значит, хочется им.
— Нет, Геннадий. Не хочется. Поехали мы в Диснейленд из-за Велимира, этого моего «выдуманного» сына! И ты собственноручно ему полтинник евро дал. И сказал: купишь, Велька, мороженое в Диснейленде. Только там и нигде в другом месте. В Диснейленде!
Степан резко опустошил кружку и встал.
— Все, усатый, я пошел. Заплати за пиво.
Полежаев сделал попытку остановить приятеля, но было ясно, что это бесполезно.
— Степан, — крикнул он вдогонку. — Ты хоть Тамаре позвони, извинись!
Дверь за Степаном закрылось.
Неожиданно для себя Степан вспомнил про Велимирин «секрет».
Вот уже пару часов как он бесцельно бродил по квартире, безуспешно пытаясь придать ей достойный вид после вызванного им же самим тайфуна.
Под ногами хрустели осколки вазы и прочие безделушки, которые рассыпались на пол, когда он перевернул шкаф. Степан перешагивал через них, некоторые давил, другие отпинывал. Знакомые предметы враз сделались незнакомыми, покинув привычное место.
Иногда он нагибался, чтобы поднять что-нибудь с пола, подушку или фотографию в рамке, делал несколько шагов и бросал обратно на пол.
На душе у него было примерно так же одиноко, беспорядочно, мысли валялись на непривычных местах, а осколки утраченной привычной жизни хрустели в ушах.
Стоило закрыть глаза, и Степан видел детскую комнату такой, какой она была раньше, всю обжитую вещами сына, пахнущую им, стены увешаны постерами и детскими рисунками. Открыв глаза, он оказывался в перевернутой вверх дном жалкой комнате, где ни один предмет не напоминал больше ни о Велимире, ни о Джойсе.
То, что произошло, не имело объяснения. Бесполезно искать. Такое просто не могло иметь объяснения.
Степан попытался представить себе, как бы действовал он сам, если бы получил задачу: стереть с лица земли человека.
Наверное, первым делом составил бы список всевозможных мест, где «объект» оставил следы своего существования: паспортный стол, детский сад, больницы, школа, работа, банк, спортзал… И еще список виртуальных следов: письма, видео-аудио, снимки объекта в памяти фотоаппаратов друзей и случайных знакомых, интернет, фотоальбомы. Возможно ли это? Невозможного нет. Есть задачи и посложнее. Составил бы список всех следов, которые остались в результате деятельности объекта. Объект посадил дерево на общественной акции? Вырвать! В четырнадцать лет написал краской на стене гаража «Даша, я тебя люблю!»? Замазать! Оставил след на свежем асфальте в девяносто седьмом году? Залить! Сделал стульчик на уроках труда, и трудовик хранит его как образец? Отравлял посылку в Канаду? Оставил роспись в сберкассе? Уничтожить. Изъять. Заменить. Не спеша, хладнокровно, планомерно.
Ну и конечно, память людей. Невозможно изъять, закрасить, вырвать? Можно заплатить. Можно попросить: новое реалити-шоу, хотите поучаствовать? Только не подведите, пожалуйста! Еще есть шантаж, угрозы, принужденная изоляция. Старые проверенные способы. А когда речь идет всего лишь о маленьком мальчике, все гораздо проще: он еще не успел много наследить.
Когда все, что можно подчистить, подчищено, а участники готовы, назначить решающий день. Папе мальчика дать сильнодействующего снотворного. Пока он спит, организованно, профессиональной командой, вынести по списку все предметы, напоминающие о мальчике, а самого мальчика отвезти в заранее приготовленное место. Где ты сейчас, Велик? Отзовись!
Вот, кажется, и все.
Секрет. Степан вдруг вспомнил, что у сына был «секрет».
Сын устроил тайник в стене за дверью. Отклеил уголок обоев, а там над плинтусом углубление, оно для розетки предназначалось Большое — с кирпич величиной. Они с Тамарой вида не подавали, что знают, все ждали, пока там действительно что-то такое «секретное» появится. Например, фотографии нехорошие. Но до сих пор самая нехорошая фотография, которую Велик в свой секрет спрятал, был Зидан, забивающий гол. Нога футболиста отставлена далеко назад, в порыве тела чувствуется пробивная мощь — ее заставили застыть в самый важный момент.
Степан присел на корточки, помедлил, затем отлепил край обойной бумаги.
О секрете не знал никто, кроме Тамары. И самого Вельки.
Вполне достаточно.
Углубление в стене действительно имелось, вот только внутри, кроме пыли, штукатурной трухи и мертвого сухого паука, ничего не было.
Степан глубоко вздохнул, чувствуя, как защипало вокруг глаз.
В это время зазвонил телефон.
«А вдруг?.» — мелькнуло в голове Степана, пока он искал в беспорядке на полу трезвонящий аппарат.
— Ну как ты, в порядке? — пропиликал в ухо Полежаев.
Всего лишь Полежаев. Голос майора немного «плыл». По всей видимости, он по-прежнему сидел в баре и времени даром не терял.
Степан знал, что больше всего на свете приятель сейчас хочет, чтобы он пригласил его к себе. По-старому побухтеть за жизнь за бутылочкой беленькой с огурцом. По-холостяцки сварганить поесть, вместе позвонить Тамаре…
— В порядке. Спасибо, Гена, у меня все хорошо. Ты мне завтра можешь спеца выписать? Хочу, чтобы прошелся у меня тут с пристрастием. Отпечатки пальцев, волосы, шерсть, ДНК… Подожди, не перебивай! Мне так надо. Если ничего не найдет…
Степан закрыл глаза и сделал длинную паузу.
— …мне будет легче забыть.
— Хорошо, Степан. Без проблем, Степан. Так и сделаем. Ты звони, если что… Ты ведь знаешь у меня сегодня дел нет никаких совсем.
— Хорошо. Позвоню, если что. Спасибо тебе, Гена. Спокойной ночи.
Степан еще раз обошел квартиру, спотыкаясь о разбросанные вещи. Заглянул в холодильник. Оказалось, что запасы алкоголя на нуле. Очень некстати. Очень.
Сел в кресло перед телевизором. Нашарил дистанционку. Она чудом оказалась на своем обычном месте. С полчаса механически менял программы, пока вдруг не задержался на передаче о животных. Несколько минут смотрел, как неуклюже бегемот забирается на бегемотиху, решительно встал, как будто внутри отпустили пружину.
Лестничная площадка. Лифт. Опаленные зажигалкой кнопки этажей. Одиннадцатый.
Вилена открыла не сразу. Ненакрашенная, в домашнем халате, соседка вдруг стала приятнее на вид естественнее. Степан рассеянно заметил, что кожа у нее чистая, шелковая, груди, распирающие халат, дышат здоровьем организма, не знающего сигарет и других способов разрушения. И вся она, наверно, шелковая, горячая, вкусно пахнущая, с множеством потайных складок и закутков.
— Ой, — ойкнула Вилена. — А я думала, сестрица моя заявилась… Опять утюг, Степан Афанасьевич?
— Нет, не утюг, Вилена Андреевна. У вас водка есть?
— Водка? — Вилена от радости задохнулась. — Конечно, есть! Проходите, пожалуйста… А вы голодный?
Быстро сбрасывая оцепенение, соседка счастливо засуетилась.
— Голодный, — неожиданно для себя сказал Степан.
— Вот и отлично! — донесся уже из кухни возбужденный голос. — У меня как раз тут… Включайте телевизор, вы же любитель. Как ваша жена?
— Нормально, поехала к своей маме в Межинск.
— И Велимира с собой забрала? — Голос соседки звенел все счастливее. — А на вас, значит, собачку остави… ли…
Вилена осеклась.
В кухонном проеме как по волшебству вырос гость.
Глаза соседа были широко открыты, в глубине их Вилене почудилось безумство.
— Ой, Степан Афанасьевич, вы чего?
— Вилена, повторите, что вы сейчас такое сказали?
— Ничего особенного я не говорила… Вы лук едите?
— Ем. Насчет сына и собаки.
— Так вы же мне сами сказали, что ваша супруга уехала. Вот я вас и спросила, она сыночка вашего с собой увезла или он здесь остался. А что?
— А про собаку?
— Про собачку тоже спросила. Она тоже уехала или с вами осталась. А что такое?
— Сядьте, Вилена.
Вилена покорно опустилась на табуретку. Ее зад свесился с двух сторон наподобие шариков мороженого.
— Где ваша водка?
— В холодильнике…
— Сидите, Вилена, не вставайте. Это очень важно.
Степан открыл холодильник, достал початую бутылку, Вилена молча показала, где рюмки.
— И огурцы там же возьмите, Степан Афанасьевич… — прошептала.
