Андрей Кузечкин - Менделеев-рок
– Только в том, что мы не подходим друг другу. – Согласен, это странно звучит теперь, после полутора лет, проведенных с Кристиной. О чем же я думал раньше? – В тебе, Кристи, нет ничего, что я люблю в девушках. Я понял это совсем недавно, – пояснил я.
– Я видела тебя с твоей новой девкой. В ней же нет ничего хорошего!
Она еще и следит за мной! Да это паранойя, Кристи!
– Ты с ней даже не знакома. Как ты можешь о ней судить?
– За что, Рома? Что я сделала?
И только тут до меня начало доходить: бедная Кристина была уверена, что всю историю с «Аденомой» и Присциллой я затеял исключительно ради того, чтобы досадить лично ей, проучить за плохое обращение со мной.
– Я люблю тебя, слышишь? – Кристина решительно предъявляла на меня права.
– И что с того?
– А та, твоя девка? Думаешь, она сможет дать тебе столько же любви, сколько я? Она от тебя отделается, как только ты ей надоешь.
Самое обидное, что Кристина, возможно, была права. Я снова вспомнил утренний разговор с Присциллой и собрал все силы для обороны.
– А может, я и не хочу, чтобы меня любили? Я хочу, чтобы меня понимали и ничего не требовали. Вот ты можешь похвастаться, что понимаешь меня? Ты столько раз говорила мне: люблю, люблю… А ты не думала, что чем чаще ты это слово произносишь, тем больше оно обесценивается?
– Рома… Если ты меня бросишь, ведь я же умру!
И это все твои доводы?
– Не умрешь, – спокойно возразил я.
– Но все равно, это буду уже не я!
– That is your problem, – хладнокровно завершил я разговор, заколотив последний гвоздь в гроб нашего с Кристиной романа. – Не приставай ко мне больше, хорошо?
Как только закончились занятия, я поехал на улицу Согласия. В цветочный магазин.
16 [агония]
Я выпрыгнул из маршрутки и понесся на полной скорости вдоль улицы.
Без труда отыскав магазинчик, я вошел внутрь под пение дверных пружин. Ожидал увидеть такое же великолепие, что и в комнате Присциллы, но здесь, в центре города, для растений нет жизни. Цветы, собранные в тесной комнате, были чахлыми, пожухлыми, скучными, разве что кактусы выглядели бодряками.
За прилавком торчала незнакомая мне грузная тетка.
– Здравствуйте, – неприветливо буркнул я, предчувствуя неладное. – Где можно найти девочку по имени Татьяна?
Тетка обратила ко мне непроницаемое лицо:
– Она уволилась. – И веско добавила: – Да.
Это был удар под дых.
– Как – уволилась?
– Уволилась. Да. Две недели назад. Да. Взяла расчет. Да.
– Она здесь еще появится?
– Нет.
Должно быть, у меня было забавное выражение физиономии.
– А с чего она уволилась-то?
Тетка напыжилась и замолкла, пялясь мне прямо в глаза.
– Конфиденциальная информация? – понял я. – Ну и ужритесь. Да. И идите в задницу. Да.
Я выскочил на улицу как ошпаренный. Так-так… Присцилла меня обманула: она не брала отпуск, она уволилась! Я не понимал, что это значит.
Через некоторое время я распахнул дряхлую калитку, прочавкал ботинками по раскисшей тропинке, взбежал на крыльцо, постучал – незапертая дверь отъехала назад.
– Милая, я дома! – Не разуваясь, пробежал по кухне, толкнул дверь спальни. Раздался единственный звук – скрип. «Ветерки» не приветствовали меня перезвоном: их не было.
Вот те на! И когда это она успела?
В спальне не осталось никаких вещей Присциллы: ни цветов, ни книг, ни календаря с репродукциями Врубеля, ни кусочка неба, ни дряхлого телевизорчика. Пустой шкаф, диван без покрывала, голый стол – комната стала такой же, как и весь дом. Пустой, холодной, неуютной… И ни записки, ни прощального подарка для меня.
Она решила поиграть со мной в прятки. А точнее, исчезнуть навсегда. Теперь я точно знал, что тот последний разговор был неслучаен. Она решила избавиться от меня, но не смогла послать подальше открытым текстом. И правильно, иначе я никуда бы не ушел. Но почему, кто мне объяснит? Почему?! Что я сделал не так?
Я выскочил из домика и побежал, задыхаясь, по замызганной улице. Несся так, что налетел на Быструю Походку. Псих отскочил в сторону и пропустил меня вперед с учтивым поклоном.
Присцилла, прелесть моя. Я ненавижу тебя!
Я отправился к Ане. Она мой последний шанс…
– Заходи, Плакса, – кивнула Аня, облаченная в свои обычные домашние обноски. – Тут вот какое дело… у меня к тебе разговор.
– У меня к тебе тоже. Ладно, давай ты первая.
В конце концов начинать надо с чего полегче, а я не думал, что Аня сможет меня чем-то огорошить.
– Плакса, я больше не смогу играть в «Аденоме». Я уезжаю. Мне жаль.
Во дела! Так-таки огорошила!
– Уезжаешь? Куда?
– Я на прошлой неделе получила по электронной почте письмо от друзей из Областного экологического центра. Мне работу предлагают в Филимоновском заповеднике… А мне ведь надо на учебу скопить на следующий год…
– И ты решила отвалить?
– А почему нет? Меня в этой гнойной дыре ничто не держит. А вы, я думаю, не пропадете. Представляешь, там такая природа!.. Просто мечта.
– Когда уезжаешь?
– Скоро, друг мой. Завтра утром.
– А можешь для меня сделать последнее доброе дело?
– Да хоть два, любезный Плакса.
– Мне очень нужен домашний адрес Присциллы.
Аня изобразила бровями вопросительные знаки.
Я набросал для нее штрихами наше с Присциллой последнее утро.
Аня нахмурилась:
– Дело плохо. Хуже, чем ты думаешь. Помнишь, однажды ты меня просил узнать все про нее?
– Ну?
– Коня не запряг – так и не нукай. Я тебе тогда кое-чего не сказала… У Присциллы, точнее, у Тани, есть жених. Подчеркиваю: не бойфренд какой-нибудь там, а человек, с которым она в самое ближайшее время собирается связать свою судьбу и жить с ним в радостях и в горестях, пока смерть не разлучит… и прочая лабудистика.
– Почему же ты это скрыла? – вскричал я.
– А чего раньше времени пугать? В жизни столько всего происходит – твоя любимая фраза, не так ли? Может, она бы с ним рассталась ради тебя. Шанс всегда есть, хотя в данном случае он был равен даже не нулю, а отрицательной величине.
– А почему? Кто ее жених?
– Какой-то менеджер, что ли… Ему двадцать пять, работает в «Нефтехимэнерго», безумно занятой дядёк. Я в принципе, могу узнать адрес Татьяны… Но толку тебе будет от него! Если, как ты говоришь, Таня забрала свое барахлишко из домика, то скорее всего она переехала сам понимаешь к кому.
Я схватил ее за локти:
– Аня, хоть ты и не женщина, а бесполое не-пойми-чего, обращаюсь к тебе как к женщине. Что это значит? Ведь Присцилла действительно была от меня без ума!
– Во-первых, она больше не Присцилла, а Татьяна, повторяю в последний раз! – резко поправила Аня, вырвав руки. – А во-вторых, скромник ты наш, с чего ты взял, что была без ума?
– Она сто раз говорила, что без ума от меня и от того, что я делаю, что всегда мечтала гулять с рок-звездой…
– Вот и погуляла… Влюбленность не есть любовь. Может, она от тебя и млела и млеет до сих пор, но это ровным счетом ничего не значит. Хочешь услышать мою версию – пожалуйста. У Татьяны впереди длинная полоса стабильности и размеренности, вот она и решила в последний раз пуститься во все тяжкие. Поиграть в детские игры. Немного пожить сумасшедшей жизнью.
– Почему немного?
– А ты думал, она смогла бы отказаться от такого завидного мужчины ради вот такого, как бы это, чтоб тебя не обидеть… растрепая! Ведь это только в волшебных сказках девушка отказывается от короля ради пастуха.
– Ты же знаешь, Аня, я верю в сказки. Я думал, что и она тоже верит, что мы с ней будем идеальной парой. То, что было у нас с ней, и вправду было волшебством.
– Понимаешь, Плакса… Еще не факт, что ты ей вскружил голову. Ты такой… Тебя нельзя назвать ни однозначно плохим, ни однозначно хорошим. Для меня ты романтик, прекрасный человек и мой друг. А для кого-то еще ты бесхребетный и пустопорожний балбес! – Ее голос вдруг посуровел. – Ты постоянно плаваешь в каком-то астрале. Уже рассказал Тане все свои небылицы? И про своего погибшего брата, которого у тебя на самом деле никогда не было? И про Матроса, которого ты якобы отравил бодяжной водкой, хотя он до сих пор жив-здоров? И про подземный город? И про… я уж не знаю, чего ты там еще сочинил! Зачем ты все время врешь? Зачем тебе это надо?
– Я не вру, – отрезал я. – Я сочиняю сказки, Анюта!
– Я-то знаю, что ты сочиняешь сказки. И сам веришь в то, о чем рассказываешь. – Аня слегка успокоилась. – А другим-то откуда знать?
– Может, я вижу то, чего никто больше не замечает?
– Зато ты в упор не видишь того, что для всех остальных – очевидный факт. Ты застрял в своих детских комплексах. К твоему сведению, есть и другой мир – мир взрослых, куда путь тебе пока заказан.
Я промолчал.
– Ты правда хороший, Плакса. В тебе есть что-то первозданное. Диковатость какая-то. Ты не похож ни на одного яйценосца. (Аня так величала всех без исключения мужчин.) Они все на принципах, на понтах. Гордые, постоянно кому-то что-то доказывают… А ты – ты такой, как есть, и не стремаешься. У тебя все будет нормально. Но не сейчас и не здесь. Может быть, – подчеркиваю, может быть, – Таня чувствует к тебе то же, что и ты к ней, и ей важно сохранить это волшебство. С ее избранником у нее все будет очень обычно и пошло. И ссориться будут по пустякам, и скандалить. А ты, Волшебный Мальчик, озарил ее жизнь на две недели и уехал обратно в свою волшебную страну. И она таким всегда будет тебя помнить и любить. Я для чего это говорю: не вздумай ее преследовать. Не вздумай! Займи себя чем-нибудь: пиши песни, играй в компьютерные игрушки, смотри телевизор до опупения, работай, учись, бейся башкой об стену. Если будешь бегать за ней и умолять вернуться, себе же сделаешь хуже. Разбередишь всю душу на фиг. Ну иди сюда!
