Масахико Симада - Хозяин кометы
Фудзико продолжила:
– Интересно, что чувствуешь, внезапно став членом незнакомой семьи? Придет время, и мы тоже уйдем из своих семей, чтобы связать себя семейными узами с чужим человеком. Тогда, наверное, придется переродиться, распрощавшись с прежней собой. Как бы я повела себя на месте Каору?
И после этого события, и до него Каору был единственным мужчиной, которому удалось пробраться в комнату Фудзико. Происшедшее навечно сохранилось в их памяти. Влюбленность Каору впервые выразилась в форме самостоятельного поступка. Фудзико было четырнадцать, Каору – двенадцать лет. Будь они старше или младше, такого бы не произошло. Одиннадцатилетнему Каору не хватило бы смелости совершить подобную дерзость, а движимого сексуальными порывами тринадцатилетнего Каору не приняла бы сама Фудзико. Тогда в комнате между ними ничего не было. Просто у них появился общий секрет.
6
6.1
Ты спросила: когда и почему Фудзико раскрыла Андзю секрет, принадлежавший только ей и Каору?
– Я узнала об их секрете незадолго до свадьбы Фудзико. Наверное, она рассказала мне о нем потому, что больше не было необходимости хранить все в тайне. Но между ними появилось гораздо больше секретов. Ничего удивительного: они полюбили друг друга.
– Это была первая любовь Каору, да?
Первая любовь, которая началась под звуки фанфар. Тебе было неловко слушать о смелой папиной первой любви, хотя она и вызывала улыбку. Ты гордилась папой, который уже в двенадцать лет проявил себя как покоритель женских сердец, – попробуй добиться доверия девушки, пробравшись в ее комнату. Несомненно, и Фудзико что-то привлекало в Каору, раз она восприняла его вторжение так, будто ждала его.
– Фудзико иногда расспрашивала меня: а чем сейчас занимается Каору? Какой у него характер? Чем он интересуется? Но мне тогда не показалось, что она влюблена в него. Может быть, она стеснялась меня. Каору, как обычно, пытался скрывать свои чувства, но я-то знала. Его глаза говорили, что он без ума от Фудзико. Честно говоря, я ревновала. Я даже боялась потерять брата. Один раз втайне от Каору я прямо спросила у Фудзико: как тебе Каору? Не хотела бы встречаться с ним? И что, ты думаешь, она ответила?
– Он еще слишком мал.
– Верно. Для начала любви чего-то недоставало. В сердце Каору жила влюбленность, но для того, чтобы она переросла в любовь, требовалась большая сила.
Каору – двенадцать лет, Фудзико – четырнадцать. Шестеренки любви пока не зацепились друг за друга, не пришли в движение. И Каору и Фудзико далеки от флирта, эффектных жестов и сантиментов, которыми сопровождается любовь. Но, находясь рядом с Фудзико, Каору чувствовал, как у бесцветного, прозрачного воздуха появлялся легкий аромат. Чтобы понять, на что он похож, Каору нюхал фрукты и ягоды, травы и деревья, даже бумагу, стены, ткань и стекло, но ему так и не удалось найти желанный запах. Его нельзя было ни с чем сравнить, это был аромат Фудзико. Если влюбленность чем-нибудь пахнет, то наверняка у нее такой запах.
Интересно, а чем на самом деле пахнет влюбленность? Ее аромат доступен каждому, но это не запах флирта, эффектных жестов и сантиментов, его нельзя ни продать, ни купить, нельзя им и надушиться. Лишь те, кто любят, чувствуют этот ни с чем не сравнимый запах.
Тебе, наверное, понятно, о чем я говорю? Но аромат влюбленности рано или поздно подвергается ферментации, превращается в более сложный запах, который очаровывает и ослепляет, но потом наступает гниение, и появляется невыносимое зловоние. И, в конце концов, теряется всякий запах и вкус.
Что ни говори, нужно было набраться терпения, пока влюбленность, подвергшаяся ферментации, не превратится в любовь. Другого выхода у Каору не было' Оставалось терпеливо ждать, когда он повзрослеет и к нему перестанут относиться как к ребенку; напряженно ждать, когда придет его черед, когда у «стены плача» в парке появится Фудзико.
Каору покинула смелость, которая помогла ему проникнуть в комнату Фудзико. Он даже не мог собраться с духом, чтобы нажать кнопку домофона, останавливаясь у двери ее дома. Набирая номер ее телефона, он решался выдержать максимум три гудка. Перед любовью Каору вознеслась толстая стена нерешительности, у которой он переминался с ноги на ногу. Любовь, влюбленность иссушили сердце Каору, научили его стыдиться.
У него была масса возможностей встретиться с Фудзико. Но он прятался от нее, издалека смотрел ей вслед – словно предавал свои подлинные чувства.
Каору перешел в среднюю школу[23] при университете O.K., в котором учился Мамору. Хотя ему совсем не дали времени на подготовку к вступительным экзаменам, он успешно сдал их, чем в хорошем смысле обманул ожидания родителей Токива, и они решили купить ему что-нибудь в качестве поощрения. Каору попросил электрогитару. Невинные детские годы закончились. Ему нужно было оружие, которое могло бы разогнать желания, стремящиеся вырваться из его тела, разрывая его в клочья. С помощью этого оружия он собирался научиться владеть собой.
Сердце Андзю порой начинало учащенно биться, когда она смотрела на брата. У влюбленного мальчика меняется выражение лица. Незаметным образом лицо, которое в первую ночь, проведенную в доме Токива, выдавало волнение и беспокойство, теперь приобрело умное выражение, он как будто стал любимцем бога разрушения. Мамору больше не мучил Каору, не заставлял быть мальчиком на побегушках. Он разрабатывал план, каким образом, контролируя брата, который стал представлять для него угрозу, эффективно уничтожить его.
Однажды Фудзико пришла в гости к Андзю. Они о чем-то говорили, запершись у нее в комнате, а потом Андзю позвала Каору. На несколько минут они с Фудзико остались вдвоем в комнате: Каору стоял как истукан, даже взглянуть на нее не смея. Не мог ответить на ее улыбку, не знал, куда спрятать глаза, – он застыл с окаменевшим лицом, и можно было подумать, что он болен.
– Каору, ты кем хочешь стать?
Каору ответил холодно:
– Певцом.
– Споешь песню, которую написал твой отец, да? Мне Андзю рассказала. Обязательно позови меня на свой концерт.
– Хорошо.
– Обещаешь? Не забудь, даже если десять лет пройдет.
– Не забуду. А ты кем хочешь стать?
– Даже не знаю. Раньше хотела стать ветеринаром, но мечты меняются.
– Полечишь меня, если я заболею. – Каору был серьезен, будто чувствовал, что уже превращается в дикого зверя.
Фудзико улыбнулась и неожиданно сказала:
– Я хотела бы стать врачом, который лечит от любви.
6.2
Расставание нагрянуло внезапно. Даже не было возможности попрощаться.
В то лето Фудзико исполнилось пятнадцать, Каору – тринадцать лет. Отца Фудзико отправили работать за границу, и она уехала вместе с ним на восточное побережье Америки. Любовь Каору прервалась, оставшись нечеткой и расплывчатой.
Каору ненавидел Фудзико за то, что она уехала без всякого предупреждения. Он-то старался стать мужчиной, достойным ее, а объект его любви исчез, и страсть повисла в воздухе. Он набрасывался с упреками на Андзю: почему, зная об отъезде Фудзико, она скрыла это от него? Но Андзю была уверена, что Фудзико сама рассказала ему обо всем.
Фудзико, без сомнения, намеренно уехала не попрощавшись. Лишь оставила одно обещание. Хотя она и не знает, когда вернется в Японию, но обязательно придет на его концерт. Если бы она объявила, что прощается с ним, любовь Каору закончилась бы. Но пока было живо обещание, данное на десять лет вперед, любовь не могла умереть. Догадываясь о страсти Каору, Фудзико наверняка хотела его испытать. Но в то время Каору не сумел разгадать ее мысли.
Через год после отъезда Фудзико у Каору начал ломаться голос. Он больше не мог петь фальцетом, как в то время, когда появился в доме Токива. Это повергло Каору в тоску, и он стал подолгу просиживать в своей комнате. А у Мамору пропала всякая охота его изводить. Школьные оценки Каору становились все хуже и хуже: во втором классе средней школы он был лишь сто тридцатым из ста пятидесяти учеников, но все равно продолжал пользоваться расположением одноклассников. И отличники, и спортсмены, и хулиганы – все хотели дружить с Каору. Даже Андзю не понимала, в чем тут дело. Быть может, в обмен на голос Каору стал источать яд, сводящий людей с ума?
– У вас не осталось писем Каору к Фудзико?
– К сожалению, нет. Но я могу себе представить, что в них было. Потеряв голос, Каору начал писать стихи. Он самостоятельно изучал композицию, перелагал свои стихи на музыку и исполнял их. Ты, верно, тоже их где-нибудь слышала. Все стихи, которые Каору написал в молодости, посвящены Фудзико.
Андзю попросила тебя открыть несгораемый сейф, встроенный в стену гостиной. Там должна лежать тетрадка, – сказала она. Обожженная по краям тетрадка действительно была там. Каору бросил ее в огонь, а Андзю спасла, вытащив из пламени. Тетрадка стала собственностью Андзю. Ты робко открыла ее: она была полна слов, которые в смятении писал Каору, когда был еще моложе тебя. Что ни слово, то рана, и каждое кричало о страсти и безумии Каору.
