Татьяна Воронцова - Морской змей
– Понадобилось что? – приподнял брови Венсан.
Они сидели друг против друга, как старые приятели. Между ними на столе стояли кружки, кофейник, вазочка с печеньем, два стакана и бутылка «Метаксы».
– Да вся эта чертова канитель с судом, экспертизой... Какая-то глупость, ей-богу! Ведь по большому счету с ней ничего не случилось.
– А с тобой? С тобой ничего не случилось?
– Да я так нажрался, что наутро ничего не помнил! Как и она, кстати. Мы все нагрузились под завязку. Так нет же, ей надо было испоганить мне всю жизнь... Черт, но ты-то по крайней мере должен меня понять!
– Почему?
– Ну... – протянул Макс, словно бы растерявшись от необходимости объяснять очевидное. – Ты тоже мужчина.
– Мужчина. – Венсан сделал паузу, чтобы глотнуть из стакана. – Но не насильник.
Макс громко застонал, дурея от его тупости.
– Она была пьяная, понимаешь? Просто пьяная девка на вечеринке. Откуда мне было знать, что она девственница?
– Она разве не сказала?
– Да кто слушает пьяную стерву? Она весь вечер передо мной вертелась, сиськами трясла... Постой! – Макс неожиданно умолк и уставился на Венсана с таким искренним недоумением, что тот чуть не расхохотался. – Так ты считаешь, что я не прав? Что она правильно сделала, смешав меня с дерьмом?
– Ну... в общем, да.
– Ну и ну! – Макс не верил своим ушам. – Ты единственный мужчина, который встал на ее сторону.
Венсан глубоко вздохнул:
– Я не вставал ни на чью сторону. Ты спросил, я ответил: да, ты не прав. А знаешь, в чем ты не прав? Я тебе объясню. – Интонации его голоса неожиданно изменились. Теперь он говорил жестко и внятно, не сводя с собеседника прищуренных светлых глаз. – Не в том, что был таким засранцем в молодости – взбалмошным юнцом, не привыкшим отвечать за свои поступки, – в этом скорее всего повинны твои папочка с мамочкой. И даже не в том, что по пьяни не удержал в штанах свой la bite [57] , чем испортил девчонке платье и вообще весь вечер. А в том, что не оставил ее в покое после. За это-то она и смешала тебя с дерьмом.
– Ну, ты... – медленно проговорил Макс.
Глаза его уже измеряли расстояние, отделяющее его от обидчика.
Венсан встал и вышел из-за стола. Макс последовал его примеру. Сохраняя дистанцию, они переместились на более-менее свободное пространство кухни и замерли, точно канатоходцы над бездной. Состояние неустойчивого равновесия. Ну и сколько это будет продолжаться? Одна секунда, две, три...
Венсан сдержанно улыбнулся:
– Не делай резких движений, mon vieux. Ты можешь случайно остаться без головы, и я никогда себе этого не прощу.
Макс продолжал оглядывать его с ног до головы. Разница в весе у них была килограммов десять, если не больше.
– Плаваешь ты, конечно, здорово. Но у меня разряд по вольной борьбе.
– Рад за тебя. – Венсан, не глядя, отодвинул подальше стул. – И все же это не повод для самоубийства.
– Ты такой крутой?
– Иногда.
С шумом выпустив из себя воздух, Макс расслабился и сразу стал похож на полного инфантила и неудачника. Понуро опущенные плечи, срывающийся голос, бегающий взгляд...
– Ты ни черта не понимаешь! Никто ни черта не понимает! Я хотел жить с ней. Хотел, чтобы все было по-человечески. Я заботился о ней, покупал самые модные шмотки, самые дорогие украшения, но она... – Он сжал кулаки. Жест бессилия, который никого не напугал. Губы у него дрожали, как у ребенка, готового расплакаться от стыда и злости. – Неужели она никогда не простит меня? Господи, ну что за стерва! А я, дурак... – Он скорбно покачал головой. – Я так хотел сделать ее счастливой! Я полюбил ее...
– Tant pis [58] , – пробормотал Венсан.
Отошел в сторону и присел на край стола. Смотреть на этот спектакль ему было противно. К тому же он был уверен, что все это сплошное притворство. Понты и враки, как у школьников младших классов. Разряд по вольной борьбе... Да какой там разряд! Хорошо, если у него хватает силы воли раз в неделю заглянуть в тренажерный зал. Артист!
– Какая гадина, господи! – С каждой минутой Макс все больше входил в роль. – Права была моя мать, когда говорила...
Тут Венсан не выдержал и оглушительно расхохотался.
– Твоя мать? Ну конечно... А ты вообще хоть что-то в жизни сделал без подачи своей мамочки? Только одно и сделал, да? То, о чем успел уже тысячу раз пожалеть. Dеmerde-toi! [59] И ты еще имел наглость претендовать на любовь такой женщины, как Лиз!
– Да уж! Худшей стервы я в жизни не встречал!
– И я тоже, – пробормотал Венсан, неожиданно почувствовав прилив крови к лицу. – В жизни не встречал женщины, более достойной любви и восхищения.
– Восхищения? Да ты, верно, рехнулся. Она же не видит никого, кроме себя! Делает что хочет, гуляет где хочет... Пожил бы ты с ней год-другой, вот тогда бы я послушал про твое восхищение!
Венсан улыбнулся. Терпеливо, чуть ли не сочувственно, что привело Макса в совершеннейшее неистовство.
– Мы говорим о разных женщинах, mon vieux.
– Как так?
– Очень просто. Ты никогда не видел моей Лиз. А я никогда не видел твоей. Меняя партнера, женщина меняется сама.
– Чушь!
– Нет. – С той же соболезнующей улыбкой Венсан покачал головой. – Она бросает тебя и уходит. И вскоре находит себе другого. С другим мужчиной это будет уже совсем другая женщина. Не та, которую знал ты.
– Вот пусть она и скажет мне об этом сама, – произнес Макс, слегка задыхаясь. – Я хочу услышать это от нее. От нее, а не от тебя!
– Это лишнее.
– Я приехал поговорить с ней, и я с ней поговорю, хочет она этого или не хочет. Хватит делать из меня идиота! – Макс перевел дыхание. Резко крутанулся на пятках и направил на стоящего в той же позе Венсана свой указательный палец, как ствол пистолета. – И не суйся между нами, понял? Иначе я разобью твою смазливую рожу.
– Quai! Tu parles! [60] – насмешливо протянул Венсан.
И тут, конечно, Макс свалял дурака. Как бы ни был он хитер и расчетлив, малая доля первозданной дикости, скрыто присутствующей во всех мужчинах, неожиданно заявила о себе – и он набросился на противника с кулаками.
То есть задумал наброситься. И даже сделал несколько движений. Но потом что-то случилось (он и сам толком не понял чтo), и он обнаружил себя на полу, лежащим ничком и не способным ни на какие решительные действия. Перед самым его носом возвышалась ножка обеденного стола. По ней снизу вверх ползла большая черная муха.
Никакой боли он не чувствовал, да и откуда ей было взяться? Венсан его ни разу не ударил. Просто взял и аккуратно уложил.
– Надеюсь, продолжения не требуется? – спокойно спросил Венсан, глядя на него сверху вниз.
Макс взвесил свои шансы и ответил коротко:
– Нет.
Удовлетворенный его ответом, тот отошел к окну и закурил. В следующую минуту Макс был уже на ногах. Он по-прежнему кипел от злобы, но теперь к ней примешивалось необъяснимое ликование. Как будто сама собой вдруг разрешилась нудная и чрезвычайно мучительная дилемма. Все моментально прояснилось, оставалось только одно маленькое дельце... совсем простое... и на этот раз, черт подери, ему никто не помешает! Рефлекторно он поддернул штаны и пулей вылетел вон.
Пробормотав ему в спину нечто нечленораздельное, Венсан вернулся к столу. Налил себе еще кофе. Его внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся с улицы. Черт, неужели этот засранец так и не понял, что шутки кончились? Или он хочет уехать отсюда с переломанными костями?
Ого, здорово же его колбасит. Голос сел от ярости, каркает как ворона. Лиза отвечает – громко, истерично... тоже начинает кричать... Несчастные безумцы. Надо же так изводить друг друга – год за годом, год за годом... А это еще что такое? Топот, беготня, шарканье подошв. Джемма орет во все горло. Что-то падает с грохотом. Что-то?.. О, черт!
Смяв сигарету в пепельнице, Венсан устремился к двери. Но когда он покинул кухню, в три прыжка одолел коридор и выскочил на веранду, непоправимое уже случилось.
Глава 7
Макс схватил Лизу за горло. Та двинула ему коленом в пах, потом с силой ударила каблуком по своду стопы. Он не отпускал. Не в силах справиться с ним, озверевшим от злости, Лиза задергалась, судорожно хватая ртом воздух, глаза у нее полезли на лоб. Видя такое дело, Джемма схватила первое, что попалось под руку – пустую бутылку, – и с диким воплем огрела его по голове. Он разжал руки. Лиза отскочила в сторону, но почти сразу вернулась и, пока он хлопал глазами, ощупывая затылок, дала ему здоровенного пинка под зад. Он отлетел к лестнице, машинально ухватился за перила. Но Джемма, уже поджидавшая его у верхней ступеньки, не стала церемониться, хорошенько размахнулась и еще разок смачно наварила ему по черепу.
Удар получился что надо. Макс кувырком скатился по каменным ступеням, ударился головой о бордюрный камень и остался лежать на садовой дорожке с нелепо раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Абсолютно неподвижно, так что даже неопытный глаз мог усмотреть в этой неподвижности что-то противоестественное. Само собой напрашивалось сравнение со сломанной куклой. С механической куклой, у которой кончился завод.
