Людмила Леонидова - Абрикосовый мальчик

– Я пою, играю на фортепьяно, я умею учить детей.

– Детей – это хорошо! А что еще?

– В каком смысле?

– Ты мне рассказывала, что у вас с родителями приусадебный участок был, – вступила в разговор седая дама, – ты там огурчики, картошку выращивала.

– Да, – удивленно вскинулась девушка.

– Значит, по хозяйству помочь можешь?

– Могу. А кому мне надо помогать?

– Послушай меня, девочка. Ты ведь, наверное, слышала: чтобы поступить в наше заведение, нужно и репетиторов нанимать, и, что греха таить, связи иметь.

Клавочка еще не понимала, к чему клонит эта строгая консерваторская дама.

– А у тебя этого ничего нет, – продолжала она. – Ведь так? И жить тебе совсем негде. Ведь тетя, к которой ты приехала, не будет тебя пять лет в своей однокомнатной квартирке держать, кормить, поить. А денег, я так понимаю, у тебя нет.

– Н... но, я слышала, что есть общежитие, стипендия...

– Сколько там мест, в этом общежитии, ты знаешь? А сколько желающих их иметь? А стипендия... – Дама махнула рукой. – У меня к тебе деловое предложение. Помоги Любови Михайловне по хозяйству. Она тебя к лучшим репетиторам пристроит. Поживешь зиму, у нее дом большой. А через год милости прошу к нам. Я тебе слово даю. С приемной комиссией мы договоримся, правда, Любаша?

– Вы мне в домработницах год предлагаете поработать? – Ясные глаза Клавы наполнились слезами, губы задрожали. Ей хотелось бросить свою нотную папку в лживые лица этих сытых, не знающих проблем столичных дам.

– Не домработницей, – вновь вступила в разговор консерваторская дама, – а помощницей по дому. Об академике Арсении Цареве слышала когда-нибудь?

– Да. – Клавочкины слезы высохли в одно мгновение.

– Так он хозяин этого большого дома, куда я тебя сватаю. Не желаешь помочь светилу нашей советской науки? А ведь ты комсомолка!

– Светилу хочу, – вдруг круто изменив свое решение, твердо сказала девушка. – А вы меня не обманете? На будущий год точно обещаете?

– Ну, вот и договорились, милочка. Любаша, забирай Клавдию и вези к себе домой.

– А как же тетя? – Клавочка беспокойно обвела глазами дам.

– К тете за вещами потом водителя пришлете.

– Да у меня особых вещей нет, сумка дорожная – и все.

– Будут, деточка, Любаша тебе и халатик, и тапочки купит. И вообще будешь жить, как у Христа за пазухой, с ребятами подружишься.

С замиранием сердца Любаша вошла в дом к тому, о ком так долго мечтала.

– Мам, – громким, раздраженным криком встретил их с порога юноша в одних трусах, – мне в институт нужно, а ни одной пары глаженых брюк.

– Подумаешь, глаженых! Мне вообще не в чем на телевидение идти! – Высокая симпатичная девушка, чем-то отдаленно напоминающая Любовь Михайловну, набросилась на них. – Меня на телемост пригласили. А Танька мою новую блузку стащила, ту, что ты мне из Лондона привезла. Свою грязную подсунула. Нет чтобы в стиральную машину кинуть!

– Вот мои дети, знакомься, милочка.

– Я не милочка, я Клавдия, – строго сказала девушка и подала руку рассерженной девушке.

– Конечно-конечно, – быстро поправилась балерина. – Клавдия приехала поступать в консерваторию, но пока поживет у нас и поможет нам всем справиться со всем этим. – Балерина окинула взглядом неубранный дом.

– Ура! – радостно закричала девушка, на ее только что разгневанном лице появилась радость. Она бросилась обнимать Клаву. – Меня Даной звать, а он Ромка. Мы страшно бесхозяйственные.

– Да. – Юноша без брюк бесстыдными глазами взглянул на Клавины полные груди, обтянутые скромным черным платьицем, и облизнулся, словно кот.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Клава быстро втянулась в хозяйство большого дома, где все его обитатели постоянно находились в «броуновском движении», так, цитируя мужа, сообщила ей хозяйка. Все они заскакивали «на минутку», чтобы переодеться и по-быстрому перекусить.

Самого Арсения Царева Клавочка пока еще не видела. Хозяин пропадал на каком-то объекте. Правда, он несколько раз звонил домой и разговаривал с Клавой по телефону. При этом он все время называл ее Дусей, хотя Клавочка попыталась ему объяснить, что Дуся уволилась и теперь вместо нее она. Но Царев упрямо называл ее только так.

Девушка познакомилась уже со всеми. С надменной Татьяной, молодым, но многообещающим скульптором. С веселой и дружелюбной Даной они просто подружились, сразу доверив друг другу кое-какие секреты. Дана сообщила, что Танька таскается к старому художнику и позирует ему для картины.

– Голой, представляешь? – шептала Данка. – Только ты родителям ни-ни. Это секрет. И Ромке тоже.

Когда Таня поздно возвращалась домой, Клава, открывая ей дверь, с любопытством молча всматривалась в нее. «Как это – раздеваться перед мужчиной? – думала она. – Стыдно, ужас!»

– Чепуха, – со знанием дела объяснила ей Дана, когда она поделилась с ней своими мыслями. – Вот мой парень однажды попросил меня... – Оглядываясь на дверь, Дана зашептала Клаве на ухо.

– А ты?

– Я поначалу отказалась.

– А он?

– Он стал встречаться с другой. А потом мне проболтался, что почти все девочки на курсе соглашались. Он у нас самый красивый. За ним все бегают.

– И ты?

Дана пожала плечами:

– Ну, он мне нравится.

– Соглашались не по любви, просто так? – допытывалась Клавочка.

– Когда придет любовь, а ты, как курица, ничего не знаешь и не умеешь, как твой возлюбленный к этому отнесется? Подумай? – с уверенностью в голосе возразила Дана.

– А если, наоборот, за то, что верность ему не сохранила, обидится и бросит?

– Ты про что?

– Про то, о чем он тебя попросил.

– Ты что, не поняла? Я же тебе объяснила, он пообещал, что ничего не будет делать, ничего-ничего. Ну, понимаешь, о чем я? Он хотел только, чтобы я разделась догола, а он меня потрогал, посмотрел.

– А потом? – И без того огромные серые глаза Клавочки стали еще больше.

– Ну, потом, я же тебе растолковала... – снова зашептала она Клаве на ухо.

По мере того как до провинциальной девушки доходил смысл сказанного, зрачки у нее расширялись.

– Так у нас многие девчонки поступают. И девственницами остаются, и все, практически все ощущения получают.

– А зачем? Если любишь, то хочется все отдать, а если нет, то для чего все это?

– У тебя старые понятия в голову забиты. В Москве все по-другому. Представь, если не повезет и ты никого не полюбишь, так и умрешь, ничего не попробовав?

– Мне кажется, любовь в каждом человеке есть обязательно. Особенно в женщине. Только не каждая знает. И это чувство, оно... оно, как бы тебе это сказать, оно гораздо сильнее и, наверное, приятнее, чем то, о чем ты рассказываешь.

– Ты, наверное, динозавр, – звонко рассмеялась Дана. – Тебя археологи раскопали и моей матушке подсунули.

– Ты не понимаешь, что такое любовь! – с горечью воскликнула Клавочка.

– Я и не утверждаю, что она мне знакома, – беспечно отозвалась Дана.

– Любовь – это такое состояние, что начинает чаще биться сердце, кружится голова, когда ты просто видишь любимого человека, знаешь, что он есть... где-то рядом.

Когда Клаве наконец-то посчастливилось первый раз увидеть в доме Арсения Царева, у нее действительно закружилась голова.

Было воскресное утро.

Любовь Михайловна, спавшая отдельно от мужа в огромной большой спальне, попросила приготовить и принести ему в кабинет кофе.

«Наконец-то», – пронеслось в голове Клавочки, она без задних ног понеслась на кухню.

– Только покрепче! – крикнула хозяйка вдогонку девушке.

От волнения зерна не хотели слушаться и выскакивали из кофемолки. Глядя на бурлящую недовольную пенку во все глаза, Клава два раза дала ей убежать, а потому два раза переваривала кофе. Наконец она справилась с несложной задачей.

Путь до кабинета из кухни был для девушки длиною в жизнь.

Она постучала и, услышав разрешение войти, толкнула дверь. Академик, чуть изменившийся за эти годы, но все такой же красивый, видный, сосредоточенно читал газету.

– Здрав-ствуй-те, – пролепетала Клава и, подойдя к письменному столу, споткнулась о ковер. Чашка перевернулась и вылилась на полированную крышку, струйка горячего напитка замочила край газеты.

– Ну что вы такая неуклюжая, Дуся? – проворчал академик, не отрывая глаз от чтива.

– Я Клава, – ни жива ни мертва, прошептала девушка.

Он скользнул взглядом по ее лицу и пробормотал:

– Экая вы молодая, Клава! Вам бы учиться, а не кофе тут у нас варить!

– Так я же... – Окрыленная Клавочка хотела было рассказать, что она именно для этого и приехала в Москву. Даже в ее голове возникла мысль, что ученый вспомнил ее, не зря ведь про учебу заговорил! Но в этот момент в комнату влетела Данка. Она со всего маху плюхнулась к отцу на колени и обняла его за шею.

– Доброе утро, папка! Я так давно тебя не видела, соскучилась! – Она чмокнула его в щеку.

Сколько бы отдала Клавочка, чтобы вот так же, как Данька, дотронуться до любимых рук, шеи, лица... теперь они были так близко. Если бы кто знал!