Михаил Мамаев - Месть негодяя
…Родион до Зоны относился к Наталье легко, по-дружески, его устраивало отсутствие обязательств. Мужчинам часто это нравится, даже с самыми близкими, мы думаем, так будет всегда. Но однажды что-то случается — какая-нибудь ерунда с претензией на катастрофу, а может, и настоящая катастрофа — и приходится выбирать… У Родиона произошла катастрофа. И он отказался от Натальи. А потом передумал. И, выйдя на свободу, попытался ее вернуть. Мне это трудно играть — я другой. С этой своей запоздалой любовью Родион заставляет и меня оборачиваться, с киркой и лопатой отправляться в запретные зоны памяти на поиски старых могил, чего я категорически не хочу, но не могу сопротивляться, ведь то, что я там найду, возможно, поможет Родиону быть убедительным. А еще я вижу в Наталье то, чего Родион не видит, или не хочет видеть, и мне с каждым днем все труднее сохранять это втайне от Родиона…
…Кстати, когда я познакомился со Светкой, примерно в то же время я познакомился с еще одной девушкой. Они мне обе очень нравились. И встречался я с ними через день, точнее, через ночь. Прошел месяц или полтора, силы мои подходили к концу, я понимал — дальше так продолжаться не может, надо выбрать. А выбрать было трудно — из двух зол выбрать всегда не просто (улыбаюсь). Обе девушки были, как на подбор — высокие, худенькие, веселые, сексуальные, заводные… Я выбрал Светку. Почему? Многих, наверное, разочарую — со Светкой я лучше спал… Нет, правда! Вечера и ночи с обеими девушками были похожи, как две капли воды — мы встречались, ужинали, выпивали, зажигали… Под утро засыпали, а в девять — десять за мной приезжала машина. И вот тут имело место единственное различие — с неСветкой я вставал разбитым, а со Светкой — вскакивал выспавшимся, веселым и как будто немного пьяным. И еще неСветка со второй совместной ночи начала конкретное последовательное вторжение: зубная щетка и пара кремов в ванной, голубая чайная чашка с надписью «California» на кухне, на одной из полок в шкафу в спальне гламурные джинсовые шортики, маячка и запасные колготки, в прихожей — розовые тапочки с надписью «Love»… Она попросила почитать несколько книг из моей библиотеки, послушать несколько дисков из моей фонотеки, посмотреть несколько фильмов из моей коллекции фильмов, поносить одни из моих котлов (наручных часов)… Расспросы, когда у меня отпуск и на какое море я собираюсь поехать отдыхать, плавно и логично перетекали в рассуждения о том, как здорово растить детей в доме или квартире у моря в Сардинии или на Лазурном берегу… Еще неСветка постоянно забывала у меня кольца, сережки и часы. А Светка ничего не спрашивала, ни о чем не фантазировала, по крайней мере, не вслух, ничего не привозила, не увозила и не забывала, ходила по квартире босиком и нагишом или в моей майке, пила чай из моих чашек и чистила зубы одноразовой зубной щеткой из заграничного отеля, дюжину которых я держал в ванной на видном месте для гостей.
…Володя хочет, чтобы, выйдя из Мерседеса, Паша не сразу увидел меня.
— Я, конечно, могу, Володь, но это будет не правильно, — спорит Паша. — Я приехал домой, подъезд — мой объект внимания. Как же я не увижу Родиона…?
«А мой объект внимания — жизнь, со всеми ее радостями и горестями, — думаю с благодарностью, пока они решают, куда и как Паше смотреть. — Спасибо, странная Жизнь! Одним ты позволяешь хотя бы время от времени чувствовать себя живыми и счастливыми, а других приговорила вечно чувствовать себя несчастными и мертвыми… Одних ты выталкиваешь вперед даже, когда они сопротивляются, других вынуждаешь топтаться на одном месте, держаться за старые могильные кресты… С твоего молчаливого благословения, одни верят в чудо, другие уверены, что ничего не получится. И между ними война… Я — счастливчик, ведь я среди первых, хоть и не сразу, и только мы с тобой знаем, странная Жизнь, какой ценой! Вообще-то к тому моменту, когда становишься настоящим, обычно большинство волос уже выпали, глаза вывалились и расходишься по швам. Но мне и тут повезло…»
Договорились — Паша оправдает, что не сразу заметил меня, потому что выходит, разговаривая по телефону. Вдруг видит меня, останавливается. Я тоже останавливаюсь. Смотрим друг на друга, как для учебника по актерскому мастерству, для главы «Гениальная игра без слов. Примеры…»
Когда стали снимать, в нужной точке Паша не остановился. Видимо, забыл. Или не рассчитал. Да и не всегда так уж легко остановиться, как может показаться на первый взгляд… У актеров закон — как бы ни облажался, пока режиссер не дал команду «Стоп!» — продолжай играть.
Подойдя вплотную, Паша шепчет:
— Ну, и что будем делать?
— А что тут сделаешь, Паша, надо дальше играть, импровизировать… — шепчу в ответ.
И к восторгу всей съемочной группы, беру его ладонями за румяные, жизнеутверждающие щеки и от души, по-брежневски, целую. Пашка не теряется и отвечает тем же. Так мы стоим и целуемся посреди двора, два успешных счастливых парня, привыкших побеждать и целовать только девчонок и родителей…
Ольгу, жену Филиппа, играет местная актриса Марина Деникина. В первый совместный съемочный день у них с Пашей была постельная сцена.
— Серьезная девушка, — сказал мне на следующий день Паша. — У нее недавно родился ребенок, она кормящая мать. Книжки читает, кино хорошее смотрит и мужу не изменяет. После съемок мы посидели в ресторане, поговорили за жизнь и решили, что будем друзьями.
Глазков не перестает удивлять! То он посреди лета приезжает из Москвы с коньками, то охотно целуется со мной, то показывает пример, как надо дружить с девушками… Паша с Мариной, и в правду, как старые друзья. Иногда он ее обнимает за талию или целует в шею. Выглядит невинно. Хотя, возможно, муж Марины со мной не согласился бы — у каждого свой взгляд на невинность и меняется в зависимости от объекта.
Стоим с Мариной у вагончика, фантазируем на тему «Родион — Ольга, варианты развития отношений». Из соседнего вагончика вылезает Паша с бутербродом в зубах, деликатно жует на расстоянии. Марина ему:
— Ну, что ты там стоишь, солнышко? Иди к нам…
Не хватало еще, чтобы она назвала его птенчиком, пупсиком или малышом!
Он подходит, она по-матерински обнимает его, гладит по волосам. И я чувствую, как аппетитно пахнет колбаса в Пашином бутерброде…
…Когда Родион подошел к Ольге в ресторане знакомиться, знал ли он, что Ольга — жена Филиппа? С точки зрения сценаристов — не знал. Но мы с Володей решаем — должен знать. Родион знакомится с Ольгой, чтобы отомстить Филиппу. Это часть его Мести. И Ольга должна знать, кто он. У Ольги своя игра. По сценарию, меньше, чем через год после свадьбы, беременной Ольге станет известно, что у Филиппа есть Наталья и сын Славик. Она попытается покончить с собой, но ее спасут. Ребенок погибнет. Приговор врачей страшен — Ольга никогда больше не сможет иметь ребенка. Отец-сенатор, узнав о случившемся, умрет от сердечного приступа. Ольге есть, за что мстить Филиппу!
…Потянувшись к тумбочке за часами, вижу спрятанную фотографию Филиппа.
— Так, говоришь, муж умер?
— Умер.
Да, Оленька, ты права — Филипп умер. Но только намного раньше, чем мы с тобой думаем. Может, он уже родился мертвым? И все это время, когда мы дружили, карабкались вверх, он был мертв?! Нет, вряд ли. Я знаю таких с детства. Мы росли в одном дворе, были друзьями… До тех пор, пока эти ребята были живы… Я не сразу заметил, что их глаза потухли и сердца стали вялыми, как прошлогодние яблоки… А когда заметил и не сумел помочь, развернулся и пошел дальше. Без них… Мы живем в одной стране и в одном времени, но порой как будто из разных миров… То, что одних убивает, других делает еще живее!..
…Одну из реплик переделал. Было:
— Значит, здесь мы займемся с тобой развратом? Иди сюда.
Сделал:
— Значит, твой муж умер? Надо бы выразить соболезнование, но я не буду. Мы-то с тобой живы. Иди сюда.
— Не надо ничего менять, — говорит Володя. — Текст тут не важен, больше заигрывай…
— Заигрывающие, по-моему, легковесны. Давай вообще без текста. Пусть говорит она.
— Только не забудь, что ты волк!
В шутку на первой репетиции захожу в комнату на четвереньках, обнюхиваю пол, поднимаю ногу у серванта. Все, кроме Володи, хохочут.
— Текст, текст, текст! — кричит он.
— Выпить есть? — теперь единственная моя реплика в этой сцене.
Ольга протягивает бутылку коньяка и, пока достает стаканы, я уже пью из горла. Вытираю рот рукавом пальто.
Беру ее за руку.
Провожу пальцами по щеке.
Резко за волосы запрокидываю голову.
Губами прижимаюсь к шее, чувствую ее разрывающийся пульс…
На руках отношу в спальню, бросаю на постель…
Кофточка с завязками — пытаюсь развязать.
Не просто — рву к чертовой матери!
После дубля завязки быстро пришивают, и все повторяется…
