Дмитрий Бакин - Страна происхождения
— …ей…
— …и ей срок…
— …Это тот, который зарезал свою жену и двух сыновей? — закричала глуховатая старушка, дергая продавщицу магазина за рукав.
— …Нет, это…
— …чинил, красил, крал зе…
— …просил за двадцать литров бензина шесть…
— …покупал у него, а?
— …ет, не покупал, я чес…
— …паскуда де…
— Это тот, который насиловал маленьких девочек кладбищем? — закричала глуховатая старушка, дергая продавщицу магазина за рукав.
— Нет же, нет же, бабуля, он воро…
— …открыто. Платила, как все, а он ей откры…
— …стерве привозил зерно и о…
— …позарился на п…
— …уголь, щебень, овес, зерно…
— …вазу для цветов и…
— …мне машину угля за пятьдесят…
— …скатерти — голубую и оран…
— …прошу — дай щебенки, выстлать дорожку в ого род, а он — червонец дав…
— …одежду сопляку и плюшевых зве…
— …Это тот, который вбил сосновый кол в живот сестры? — закричала глуховатая старушка, дергая продавщицу магазина за рукав.
— …господи…
— …и…
— …в дождь…
— …и…
— …не в дождь…
— …сделал…
— …нас…
— …сволочами…
— …сволочами…
— Офицер, офицер, — закричала глуховатая старушка, в паутине старости путавшая день и ночь, деньги и газеты, мужчин и женщин, — проверьте, нет у него пистолета или ножа? Нет у него ножа?
Высокий, сутулый капитан гаркнул: «Хватит».
Раталов закрыл глаза, потом открыл, ожидая увидеть разрушенные дома, сгоревшие деревья, обуглившуюся землю и дым, но увидел лишь толпу людей и Брагина, который неподвижно стоял в стороне.
Раталова отвезут в Бийск.
3Эшелон прибыл на место в двенадцать часов ночи на восьмые сутки.
В то время, как Шадрин лежал на сиденье своей машины под старым, дырявым одеялом и смотрел на станционные фонари и темную арку разгрузочного крана, Брагин спал на верхней полке плацкартного вагона.
Брагина разбудили в семь часов утра. Он встал и не спеша собрал вещи. Потом он посмотрел в окно и увидел Раталова, который проваливаясь по щиколотку в сухом, белом песке, шел к небольшому озеру, в ста метрах от железнодорожной насыпи.
Платформы с машинами подогнали под кран, а вагон, в котором они ехали, отцепили. Они вынесли вещи и сложили под бетонным козырьком станционного здания.
По распределению Брагин попал в группу из шести человек, вместе с Жиганом, Шадриным и Раталовым.
Они пригнали машины в небольшую деревушку, в двух километрах от тока.
Их поселили в новом доме.
Утром следующего дня Шадрина увезли в больницу.
Им показали столовую — ветхий, покосившийся дом, пропахший пищевыми отбросами — пригласили войти, они вошли и увидели треугольный осколок зеркала на стене, пять больших столов, выкрашенных в зеленый цвет и один маленький, пестрые занавески на окнах; в углу за маленьким столом они увидели невысокого, беспалого гермофродита с широкими женскими бедрами и седой щетиной на подбородке.
Пару дней ушло на оборудование машин.
Потом пошел дождь.
На второй день дождя к ним пришла рыжая женщина с обветренным, грубым лицом, в грязных рези новых сапогах и коротком, желтом пальтишке и при несла банку с пивом. Она поставила банку на подоконник и сипло сказала: «Нате. Берите».
На четвертый день дождя Раталов, напившись в дым, вышел на улицу по нужде и вернулся лишь на следующее утро.
На пятый день дождя Раталов собрал шмотки и ушел от них.
Нате-Берите приходила к ним каждый день — приносила пиво, орала, обзывала малосильными, напивалась, поливала грязью город, где они жили, бросалась всем, что попадало под руку. Они приняли ее за сумасшедшую, но ничего не сказали и не выгнали.
Нате-Берите звала к себе, но они не шли.
Когда кончился дождь и немного подсохло, Жиган сделал первый рейс. Он под завязку заправил баки трейлера и поехал в Камень-на-Оби, за презервативами.
Потом он пошел к ней.
В течение следующей недели у нее побывали остальные.
Предпоследним к ней пошел Дюкин, которому было почти шестьдесят. Перед этим Жиган посмотрел на него и сказал — постарайся не расстраивать девочку. Дюкин скоро вернулся и сказал, что больше к ней не пойдет. Жиган спросил: «Почему?» Дюкин сказал: «У нее в постели пахнет смертью». Жиган засмеялся и сказал: «Во всех постелях пахнет одинаково. Это жизнь пахнет смертью».
Брагин пошел к ней последним.
Через два месяца, отгоняя машину на погрузку в Москву, Брагин слетит с трассы, ослепленный фарами встречного рефрижератора и утопит трейлер в Кулундинском канале. Он выберется на дорогу, промокший насквозь и, вытирая кровь с разбитого лица, вспомнит Нате-Берите.
Брагин пришел к ней; не включая свет, она провела его в маленькую темную спальню.
Развела занавески на окне, и в спальню проник лунный свет.
Она подошла к нему.
Брагин смотрел на обветренное, грубое женское лицо, с морщинами у глаз, похожее на лицо уставшего лесоруба.
Она медленно разделась, и он увидел молодое, гибкое тело.
Это не она.
Это она.
Она легла.
Сейчас она скажет — иди ко мне.
Она сказала: «Иди ко мне».
Брагин разделся и лег.
В ее лице произошла мгновенная перемена — оно стало детским и подвижным — даже при лунном свете, который делает мертвыми живых.
Брагина коснулись прохладные женские руки.
Сейчас она скажет — мне плевать на всех остальных, я ждала только тебя. Не уходи ни когда.
Она сказала: «Мне плевать на всех остальных, я ждала только тебя. Не уходи никогда». Она беспомощно и нежно смотрела на него, сглатывая слезы.
Брагин целовал ее, глядя в подушку.
Сейчас она спросит — ты любишь меня?
Она спросила: «Ты любишь меня?» И по смотрела на него умоляющими глазами.
Брагин сказал: «Да. Я люблю тебя».
Сейчас она спросит — очень?
Она спросила: «Очень?»
Брагин сказал: «Очень».
Очень, очень?
Очень, очень.
Сейчас она спросит — ты не бросишь меня?
Она спросила: «Ты не бросишь меня, нет? Не бросишь меня?» И посмотрела на него глазами, полными слез, воплощая в себе искренность монашки, безгрешие зародыша.
Они были одним пластом земли.
Все.
И тогда она лениво потянулась, повернулась к нему, насмешливо искривила бледные, обветренные губы и с издевкой сказала: «Хорошо».
ЛАГОФТАЛЬМ[1]
Я ненавидел этого парня.
Мне выпало с ним служить.
Каждый день видел его худое, нескладное тело, спрятанное под формой слишком большого размера, которую он мог снимать, не расстегивая пуговиц; его тяжелые, истоптанные кривыми ступнями сапоги со сбитыми каблуками без подков; узкие, как лопасть весла плечи; лицо, не уступавшее в уродстве сгустку застывшей магмы — я хотел бы посмотреть на женщину, которая его родила и узнать, на каком месяце случилось это несчастье, но Брагин сказал, что лишь очень одаренные люди бывают настолько уродливы и болезненно слабы. А потом: «Глянь, у него голова на шее не держится, глянь, упала на бок, как у двухмесячного». А Монашка, который когда-то чистил клетки в зоопарке, сказал: «Вол чья стая всегда уничтожает больного, малосильного волка, потому что в конечном счете его жизнь слишком дорого обходится здоровым и сильным».
Я ненавидел этого парня, еще не зная, что он бывший пианист и фамилия его Венский.
Венский был направлен к нам из учебного подразделения радистов. Он пришел в роту в один из самых скучных вечеров, за час до вечерней поверки; молча стоял посреди прохода между двухъярусными койками, опустив вещмешок и скатанную шинель на пол, потерянно озирался по сторонам, точно упал в яму и не знал, как выбраться. Взглядом беспокойным и испуганным прощупывал каждого и, наконец, увидел меня. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу. Мои мышцы напряглись помимо воли. Я замер, словно готовился увернуться от ножа. Он улыбнулся и успокоился.
Венский повел себя, как человек, который в скором времени попросит в долг.
Во мне появилось бессознательное стремление держаться от него подальше. Я не знал, какого хрена он лип ко мне — в армии таких вещей не любят — быть может, он что-то чувствовал, быть может, он что-то видел во сне и его стремление быть рядом со мной было сродни стремлению слепого искать твердую тропу.
Он отчужденно бродил среди солдат — воздух хлюпал у него в сапогах — кривил лицо, морщил лоб под давлением глухой, ипохондрической боли — вынашивал реквием по одному из нас — смесь боли и музыки.
Мне не давало покоя его лицо. Гораздо позже я понял, что к этому лицу обращался по ночам, когда не хотел жить.
Он всегда был рядом со мной, виновато улыбался и пытался заговорить.
Я говорил ему: «Послушай, убери от меня свою рожу». Он стоял и виновато улыбался, точно ребенок перед тем как отнять.
