Наталья Шумак - Маша для медведя
-О, как здорово! Класс. Честное кабанье. Не ждал, не гадал. Здравствуй, русалочка.
-Здравствуй.
Выдавила Маша из себя вежливый ответ и постаралась улыбнуться максимально искренне. Она видела краем глаза, что новобрачная цепко ухватила мужа за рукав, притянула к себе и строго допрашивает. Матвей отделывался короткими фразами, но в сторону лучшего друга и высокой девушки уже не смотрел. Молодчага.
-Ты выросла. Ты... невероятно изменилась. Нет слов...
-Нет слов, молчи.
Четко посоветовал негромкий, отливающий металлом голос. Слева, нарочно медленно подходил третий медведь. "Все, верно, подумала Маша - как же без него, без самого крутого. И, заметьте, мы не идем - плывем, рисуемся". Буров не сник, но сразу примолк. Выпустил ладонь русалочки, которой только-только завладел. Сместился в сторону, пропуская друга в серых брюках и стальной рубашке на более удобную позицию. Трусостью это не было. Скорее привычкой. Маша прикусила щеку, изнутри. Надеясь, что никто не заметит. Заставила себя взглянуть в свирепые, внимательные глаза.
-Здравствуй, красавица.
-Здравствуй, Макс.
Он мгновенно вобрал ее взглядом, всю. Не пропустил ни новеньких кроссовок, ни остро заточенных длинных ноготков, ни бледной гигиенической помады, а самое главное, он понял, что ей плохо. Машино сердце ухнуло вниз. Нет. Только не это! Без сеанса чтения мыслей, пожалуйста. Пусть причина ее горя останется за кадром. Макс моргнул, точно увиденное ему чрезвычайно не понравилось, криво улыбнулся, махнул молодожену, в расстегнутом вороте дорогой рубашки сверкнула толстая цепь. Сообщил неожиданно простым, ласковым тоном.
-Я по тебе соскучился.
Внезапно воспрял, и весело вклинился в завязывающийся диалог, расторопный Мишка. Речь его хлынула бодрым звонким потоком, захватившим и Машу, и Макса.
-Мы оба по тебе очень, очень, очень, очень, очень соскучились. Честное хрюшкинское. Я даже сильнее, чем он. В сто раз. Нет, в тысячу. У меня сердце намного больше, чем у этого расчетливого избалованного типа. Что Крутой Пацан, твой друг врет? Нет, он, это я о себе, правду глаголет. Заметь, русалочка, мой насос, перекачивающий горячую кровь...
-Что?
Изумилась слегка сбитая с толку девушка.
-Что?
Мишка выразительно похлопал себя по груди, покосился на друга, не желает ли вставить к месту какую умную мысль. Нет? Вот и замечательно. Буров продолжил витийствовать с прежним пылом.
-Мое сердце - свободное, разным хламом не загруженное. Там много места, можешь занять все сразу. Воцариться, так сказать. Учти этот факт, если не на сейчас, так на будущее.
Крутой парень не рассердился, выслушивая слегка затянувшуюся Мишкину тираду. Качал головой, точно удивляясь наглости друга и своему терпению. Маша переводила взгляд с одного медведя на другого. Буров лучился от внезапно свалившейся на голову радости. Почти пританцовывал на месте. Глупая улыбка придавала его лицу сходство с клоунской маской. Какие бы высокие чувства не гнездились в груди этого здоровяка, он казался немножко смешным. Иное дело - Макс. Пугающий, невозможный сплав солидности, надежности и агрессии. Впрочем, сейчас клыки были спрятаны, Зверев выглядел расслабленным и довольным, как нобелевский лауреат после вручения премии: каковую он сам считает скорее подарком судьбы, чем честно заслуженной наградой. Но гонит подобные искренние мысли прочь. Играет в сверхчеловека. Серые, шелковистые на вид брюки, слегка поблескивали. Маша никогда не видела такой ткани. И рубашечка у него была чудная, с коротким рукавом, с мелким, едва угадываемым темно серым рисунком. Стиляга.
-Хочешь с нами? Я приглашаю.
Весомо прозвучало, точно он был здесь главным. Или одним из нескольких имеющихся в наличии вождей. Буров кивнул, дублируя реплику. Добавил.
-Хочешь с нами? Я приглашаю тоже.
Маша вынудила себя пошутить.
-Ни за что. Еще подеретесь.
Макс отступать не умел. Уточнил вопросительно и настойчиво одновременно.
-А завтра?
-Что завтра?
Не поняла Маша.
-Завтра будет второй день. Дискотека. Ресторан. То-се. Осчастливишь меня согласием?
Полежаева собралась отказаться. Уже рот открыла. И, надо же такому случиться, вновь встретилась взглядом с новобрачной. Та, извернувшись, смотрела себе за спину. На причину заминки. Но орать не Макса не пыталась. Одернешь такого, как же. Иное дело муж, в его рукав она вцепилась мертвой хваткой. Прищуренные глаза бешеной кошки, капризная гримаска на красиво накрашенном лице. Пристальный оценивающий взгляд избалованной родительскими деньгами девчонки, привычно разделяющей весь мир на своих и чужих. При чем ориентиром служит исключительно тяжесть туго набитых кошельков. Никакие человеческие качества в зачет не идут. Выражение брезгливой злости, сменилось пренебрежением, словно молодая жена была королевой, встретившей нищую побирушку. Задетая за живое Маша не растекалась киселем, а свирепела. Обыкновенно. Сейчас, почувствовать себя уверенно ей мешала широкая спина Матвея. За таким щитом новобрачная могла резвиться абсолютно безнаказанно. Машина злость рассыпалась, наталкиваясь на равнодушный затылок мужчины, чье внимание для нее так много значило.
-?
Полежаева точно со стороны услышала веселое бормотание Мишки.
-Пожалуйста, соглашайся. Макс гарантирует полную неприкосновенность и море удовольствия. Верно же?
Последовало четкое подтверждение со стороны Крутого Пацана.
-Базара нет.
Маша, не глядя на Зверева, уронила с грустной задумчивостью.
-Да.
Буров, отказываясь признать поражение, подмигнул. Макс прикрыл глазищи. Немедленно выдал ц.у.
-Живешь у деда, надеюсь?
-Конечно.
-Заеду завтра в пять. Жди.
Повернулся, приказал.
-Мишка, за мной, а то придушу.
-За что?
-За шею.
-?
-Нас заждались.
Буров, продолжая паясничать, развел руками, поклонился, поспешил следом за воином в серой рубашке. Говорливая толпа приглашенных тотчас проглотила обоих мужчин. Вот они вынырнули на мгновение, и вновь исчезли, окруженные щебечущими прелестницами. Глупая, растерянная Маша не могла заставить себя отвести взгляд от высоченного Матвея. Рост не позволял ему так легко раствориться среди людей. Маша смотрела на хирурга, не отрываясь. Беспомощно ругая себя идиоткой и малолетней дурочкой. Новобрачная оборачивалась трижды. Ее глаза метали раскаленные лезвия.
* * *В пять утра Маша, сидела на кухне. Нервно пила чай и хмурилась. Сонный дед материализовался в дверном проеме.
-Что случилось, золотце?
-Ерунда.
-А поточнее?
Он отчаянно зевал. Маша вздохнула - почему бы, собственно и не признаться в половине проблем? Буркнула сердито.
-Не знаю, что напялить на свадьбу. Сегодня вечером.
-Надеть.
Механически поправил дед.
-Надеть.
Согласилась девочка. Дед приземлился на табурет, почесал в затылке. Сказал неожиданно.
-Туфли есть.
-?
-Обувь это уже половина наряда.
-Согласна. Но в одной половине не пойдешь!
Дед помял лицо ладонью. Задумался. Обругал себя.
-Дурак старый. Завел ребенка, а о пеленках не думаю.
Маша промолчала. Фраза была риторической и ответа не требовала.
-У тебя платья совсем нет? Ни одного?
-Шерстяное в клеточку и старое школьное.
Целую минуту дед молчал. Для него, соображающего мгновенно, это была солидная пауза. Почти тайм-аут. Потом потянулся - налить себе чаю. Маша опередила Илью Ильича. Ей нравилось ухаживать за дедом. Так она казалась взрослее (в собственных глазах). Положила ложку сахара, плеснула заварки, налила кипятка, подвинула поближе тарелочку с пряниками.
-Держи.
-Спасибо.
Не торопясь, он выпил чай. Сказал задумчиво. Сосредоточенно.
-Пойдем в закромах пороемся.
-Где?
-В кладовке, золотце. Я привозил в свое время ткань, костюмы. Подарки. Что-то могло уцелеть. За всеми событиями твой предок не разбирал пару баулов. Руки не дошли. Попытка не пытка. Глянем вместе.
Влез на табурет, достал с антресоли черный и коричневый твердые чемоданы с проржавевшими замками. Маша, вытянув шею, следила за каждым движением. В принципе, особенно не надеясь на успех предприятия. Лежат внутри какие-нибудь морально устаревшие жуткие кримпленовые костюмы и нейлоновые рубашки. Или вообще, детские пеленки-распашонки. Расстаться с этими причиндалами большинство женщин просто не в состоянии. Из суеверия, предубеждений, природной запасливости, надежд на ранних внуков и прочих таинственных соображений. Внутри у первого чемодана, действительно, имелся ворох застиранных малышовых вещичек, несколько древнего вида пиджаков.
-Так-так.
Капельку растерянно провозгласил дед. Маша подтвердила.
-Так.
На самом дне второго чемодана, под стопками постельного белья и кухонных полотенец, пылился тонкий бумажный пакет, заботливо перетянутый серой бечевкой. Маша взвесила его в руке. Поинтересовалась без особого энтузиазма.
