Александр Зиновьев - Пара беллум
Никакого из ряда вон выходящего страха атомной войны в реальности нет. Это вымысел прессы и самообман. Страх вообще есть естественное состояние людей. И всегда есть что-то такое, что обобщает страх более или менее широких групп людей. Психиатры и социологи, например, отмечают страх атомной войны у детей. Если бы они теми же методами исследовали детей в России до революции, то они бы столь же «безошибочно» установили бы страх перед сказочной Бабой Ягой или перед Кощеем Бессмертным.
Память
Советские люди по многим признакам отличаются от западных по отношению к войне, и среди них – чувство юмора. Они со смехом смотрят на мрачное будущее, и это помогает им легче переживать еще более мрачное настоящее.
Это было в самом начале войны. Был в их дивизии один очень маленький, но очень толстый полковник. Он был очень похож на Наполеона. Похож не только внешне, но и по внутренним амбициям. Уступая превосходящим силам противника, они отошли на заранее подготовленные позиции и зарылись в окопы. Они ждали атаки противника. Но у противника был выходной день. Судя по звукам из его окопов, там пьянствовали и орали песни. Тутто полковник-Наполеон и решил проявить свой полководческий дар. Он вылез на бруствер, широко расставил ноги для устойчивости и поднял ладонь ко лбу, дабы лучше разглядеть расположение противника. Проделал он этот величественный жест наподобие русского богатыря Ильи Муромца на картине Васнецова «Три богатыря». Но в этот момент просвистел немецкий снаряд, и несостоявшемуся Наполеону оторвало голову. Обезглавленное тело его, однако, продолжало устойчиво стоять на бруствере с поднятой рукой. Зрелище было такое жуткое, что все – от рядовых солдат до командиров полков, политработников и начальников особых отделов – разразились гомерическим хохотом. Хохот был такой силы, что заглушил стрекотание пулеметов и автоматов и даже гул отдаленной артиллерийской канонады. Немцы были озадачены и, сжигаемые любопытством, безоружные, повылазили из окопов. Не сговариваясь и не прекращая хохота, русские бросились в атаку и отбили обратно оставленные ранее позиции. Позиции оказались им совсем ни к чему, и им было приказано оставить их снова. На этот раз они стройными рядами проходили мимо обезглавленного полковника, повернув в его сторону (как на параде) хохочущие физиономии. Им было так весело, что они без боя оставили противнику и те заранее заготовленные позиции, на которых им было приказано держаться до последнего. Уходя, они превратили наши окопы в нужники. И опять-таки они при этом надрывались от хохота, представляя выражение морд у немцев, когда те будут занимать эти не нужные никому позиции.
Этот образ обезглавленного карлика-полководца, мечтавшего стать Наполеоном и прочно стоявшего на бруствере окопов, превращенных в нужник, преследует его всю жизнь как образ будущей войны. А что, если мир станет очень смешным, но смеяться будет Уже некому?!
Соотечественники
Вдруг неподалеку послышалась русская речь. Говорят громко, будучи уверены в том, что их не понимают окружающие. Их действительно не понимали. Хотя Советский Союз играет теперь первостепенную, может быть даже, решающую роль в истории, на Западе русский язык учат мало: пусть, мол, советские люди сами учат западные языки. И те учат. Правда, тоже пока еще мало, но все же больше, чем на Западе учат русский.
– Немчуру мы добьем, – слышится знакомый басок. – Америкашкам мы тоже морду набьем, и Западная Европа нам в этом поможет. Но вот как нам быть с китайцами?
– Китайцев мы разгромим совместно с америкашками, – хихикает угодливый тенорок.
– Верно, – мурлычет басок. – А потом мы вместе с китайцами добьем америкашек.
Запад
Большинство зевак на тротуарах – старухи. О чем это говорит? О том, что мужчины умирают чаще, чем женщины. И дело тут не в войнах, а в механизме самосохранения: женщины (особенно старые) для продолжения рода важнее, чем мужчины. Не исключено, что через 50 лет надобность в мужчинах вообще отпадет. Через 50 лет в мире будет два или три миллиарда прожорливых старух с практически вечными зубами. На десять старух будет один молодой человек. На десять молодых пар будет один младенец, причем китаец или, на худой конец, турок. Родители могут быть немцами, французами, англичанами и даже шведами, а дети все равно будут китайцами или турками. Так что забота моих соотечественников о будущем Китая вполне понятна.
Память
Венере двадцать первого века стало скучно смотреть на движущееся пестрое стадо человеческих существ – она и не такое видала. Уходя, она скользнула по нему равнодушным взглядом: для нее он был чем-то вроде человекоподобного насекомого. Они принадлежали к разным, несовместимым мирам. Но лицо ее на сей раз ему показалось приятным. Оно напомнило ему другое, бесконечно родное и милое лицо...
Тогда, в 1941 году, у них лишь один парень во взводе имел фотографию девушки, которую (девушку) он выдавал за свою невесту. Они ему не верили. Кто-то из ребят видел, как он подобрал фотографию в брошенном доме. Но какое это имело значение? На фотографии можно было увидеть чудесное молодое русское лицо, и этого для них было достаточно, чтобы ощутить тоску еще непережитой любви. Они по очереди просили у владельца фотографию – поносить ее. Но однажды фотография пропала вместе с тем парнем, который выпросил ее поносить тогда. Владелец сильно сокрушался, но не по убитому товарищу, а по фотографии...
Третье тысячелетие
В стоявшей рядом с ним группе заговорили о третьем тысячелетии. Немец вспомнил статью Социолога на эту тему. Он эту статью в свое время выучил наизусть.
Третье тысячелетие можно понимать просто как временный период, который начнется через пятнадцать лет. Но его можно понимать и как новую эпоху в истории человечества, которая может начаться на рубеже второго и третьего тысячелетий, немного раньше или немного позже двухтысячного года. Ведь и Христос, как известно, родился на несколько лет раньше Рождества Христова.
Бессмысленно заниматься предсказаниями конкретных событий, которые произойдут в третьем тысячелетии. Но совсем не бессмысленно подумать о том, что ждет человечество в третьем тысячелетии на основе тех предпосылок, которые сложились к концу второго и которые нам всем хорошо известны. Ведь человечество так или иначе будет вынуждено в третьем тысячелетии решать те проблемы, которые назрели, но остались нерешенными во втором. Человечество в третьем тысячелетии будет вынуждено пожинать плоды деяний, совершенных во втором. Так что если мы хотим серьезно подумать о третьем тысячелетии, мы должны первым делом подвести итоги второго. Мы должны в состоянии человечества конца второго тысячелетия увидеть основные черты его состояния в будущем, третьем. В эволюции человечества будущее не есть нечто абсолютно новое. Будущее есть лишь основная часть настоящего, освобожденная от оков прошлого.
Как я себе представляю третье тысячелетие, понимая его как историческую эпоху? Должен признаться, что я не вижу особых оснований для оптимизма. Будет новая мировая война или нет (а она, скорее всего, будет), человечество все равно уже обнаружило полную неспособность найти разумные средства борьбы с разрушительными тенденциями нашего тысячелетия, с такими, например, как катастрофальный рост населения, обострение расовой вражды, истощение природных ресурсов, разрушение природной среды, разрушение основ нравственности, рост паразитизма, перепроизводство жизненно ненужных вещей (включая вооружение) и т.д. и т.п.
Независимо от того, будет война или нет, независимо от того, кто победит в войне, человечество просто в силу объективных законов организации больших человеческих масс не может решать проблемы такого рода, о которых я упомянул, и остановить самоубийственные тенденции своей эволюции, не пойдя на огромные жертвы. Жертвы неизбежны при всех обстоятельствах. Жертвы как в отношении человеческого материала, так и в отношении достижений культуры. Нельзя остановить действие отрицательных тенденций, не остановив действие положительных, – они неразрывно связаны. Катастрофалъные тенденции эволюции человечества суть неизбежные спутники безудержного прогресса нашей эпохи.
Третье тысячелетие будет неотвратимой и исторически справедливой расплатой за все достижения второго. Человечество в третьем тысячелетии дорого заплатит за то, что оно в нашем тысячелетии разрушило все ограничения на все проявления общественной жизни. На смену всесторонней распущенности нашей эпохи идет новое «средневековье», которое может растянуться на много столетий. И имя ему – коммунизм. Это будет такой коммунизм, по сравнению с которым советский коммунизм покажется неслыханной демократией.
Возможно, я сильно сгущаю краски. Возможно, я недооцениваю способности социального строя стран Запада, именуемого «западной демократией», сопротивляться разрушительным тенденциям истории. Но ведь факт остается фактом, что коммунизм завоевывает мир, опираясь на разрушительные тенденции на Западе, а не у себя дома.
