Дуня Смирнова - С мороза
Когда этот ужас кончился, я еще подумала: вот какая симпатичная и неглупая женщина эта Мария Арбатова. Я всегда очень радуюсь, если обнаруживаю лишнее доказательство того, что не все женщины дуры. И тут я прямо пела и свистела от удовольствия.
Потом я купила книгу пьес Марии Арбатовой «По дороге к себе». Ну что тут скажешь? Читать это невозможно.
Л. Арбатский. Ругайтесь правильно. Довольно толковый словарь русской брани. – «Яуза», «Эксмо-Пресс», МоскваЯ даже и не знаю, что тут писать. Настолько остроумная, веселая и профессиональная книга, что тираж в 30 000 кажется мне мизерным. По-моему, стопроцентный бестселлер на все времена. В предисловии сказано: «Словарь предназначается для использования возчиками гужевого транспорта, литературными критиками, политическими обозревателями, такелажниками, линейным персоналом строительных предприятий, преподавателями средней и высшей школы, работниками сферы услуг и розничной торговли товарами массового спроса».
А вот извольте, статья о слове «пердун»: «…употребляется исключительно с эпитетом „старый". Сказать „молодой П." – значит расписаться в собственной стилистической безграмотности. К категории старых П. относятся преимущественно раздражительные пенсионеры, занимавшие в прошлом руководящие посты… По достижении полной нетрудоспособности они переходят на эпистолярный жанр, засыпая длинными письмами редакции газет, радио и телевидения… Письма содержат точные указания о том, как руководить страной, и о том, что можно вещать по радио, показывать по телевидению, а что – ни в коем случае! В общем, это безобидные маразматики, и ненавидят их только сотрудники отдела писем…» Единственное возражение, которое возникло у меня по ходу чтения словаря, то, что «дура», по мнению авторов, является просто женской формой слова «дурак». Не могу с этим согласиться, поскольку «дура», в отличие от «дурака», – это целая мировоззренческая система. Или, если хотите, метод восприятия и контакта с действительностью. Уж я-то знаю, о чем говорю.
Михаил Ардов. Возвращение на Ордынку. – «Инапресс», Санкт-ПетербургНовая книга Михаила Ардова – одна из самых диких причуд отечественного книгоиздания. «Возвращение на Ордынку» – это название первого раздела эссеистики Ардова, литературного. В него входят как авторские комментарии к записным книжкам Ахматовой, так и эссе о Гоголе, Зощенко, русском романе XIX века, «Мастере и Маргарите» Булгакова. Все они в разной степени интересны и достаточно спорны для любого читателя-неклирика. Все их отличает самоуверенная ловкость неофита – чего стоит одно только упоминание достойнейшей Елены Сергеевны Булгаковой как известной «московской прелестницы»: автор явно имеет в виду, что Елена Сергеевна была красавицей, кружившей головы, а не «женщиной дурной славы», как определяет «прелестницу» словарь Даля. С литературными суждениями Ардова, порой весьма проницательными, порой безапелляционными до простодушия, можно соглашаться, а можно и нет, это личное дело каждого.
Зато вот второй раздел – «Прописные истины», – посвященный православному (с точки зрения Ардова) отношению к морали, искусству, власти, смертной казни, Пушкину, демократии, вызывает какое-то веселое недоуменное бешенство. Пушкина как слугу сатаны я еще могу пережить – и покойник был, прямо скажем, не безгрешен, и само эссе мне уже доводилось читать. Ненависть к духовным поискам символистов я и сама отчасти разделяю. Неприязнь к «православному кино» я тоже испытываю, хоть и по несколько другим причинам, нежели Ардов. Но вот глубокое убеждение Ардова, что Спаситель своим Страстотерпием доказал, в частности, необходимость и благотворность смертной казни, – это уж извините.
И совсем уж невыносима гневная проповедь протоиерея, требующего от православных людей прекратить посещать любые зрелища и читать всякую суетную гадость и при этом выпускающего книгу, где под одной обложкой собраны апологетические заметки об Ахматовой, женщине, честно сказать, не самой праведной жизни, глубокое осуждение ее кумира Пушкина и толкование Святого Писания.
Около года примерно назад Ардов, кстати, выступал в программе «Старый телевизор». И поскольку его убеждения не мешают ему принимать участие в работе довольно раскованного в смысле нравственности канала, то и мы, соответственно, напрягаться особо не будем и прямо по прочтении книги протоиерея отправимся, например, в театр. Каков поп, таков и приход. Люблю я эту поговорку.
Виктор Астафьев. Веселый солдат. – «Лимбус Пресс», Санкт-Петербург; «МАСТЕР-серия»Под гипсом, который накладывают прямо на раны, не оперируя и не обрабатывая, у солдат заводятся черви и вши. Вши белесые, ленивые, черви тоже белые, с черными головками, они начинают размножаться и питаться раной, сводя человека с ума. Это называется «Солдат лечится». Ребенок умирает, угорев в крошечной сараюшке, но своим кашлем разбудив и спасши родителей. Это «Солдат женится». И при всем при том необычайно живая народная речь, крепкий и соленый юмор, смачный мат, фонтанирующая барочная реальность жизненной плоти.
Новая повесть Виктора Астафьева о последних годах войны и первых послевоенных. Это не модно, не cool, не изящно, не мило и не прелесть что такое. Это не Акунин, не интеллигентское чтение, и не Пепперштейн, то есть не молодежное чтиво. Большинству читателей, отравленных школьными уроками по военной прозе, это просто не придет в голову купить и прочесть. И зря, потому что такой книги о войне на русском языке еще не было. Собственно, мы и войну-то, как оказалось, себе совсем не представляли.
Как ни дико это прозвучит, но наибольшее сходство у «Веселого солдата» есть с «Романом с кокаином» Агеева. Невероятный авторский темперамент, изматывающая читателя откровенность, с трудом выносимая плотность переживаний, наконец, закольцованная композиция роднят и сближают два этих романа, во всем остальном находящихся не то что в разных плоскостях, но в разных литературных традициях. Их сходство определяется одним фактором – оригинальностью и масштабом личностей авторов. Способность Агеева наплевать на основное течение литературного процесса удивляет меньше – Агеев был воспитан в культуре, подразумевавшей свободу личности. Та же способность Астафьева поражает.
Помните, было время, когда Астафьев с остальными деревенщиками впал в националистическую ересь? И следа ее нет в новой повести. Сам ошибся, сам поправился. Сидит себе в своем селе Овсянка и так трезво, точно, безжалостно на все смотрит, да еще и пишет талантливо! Какую огромную внутреннюю силу нужно иметь, чтобы положить на общественные соблазны с таким прибором, с каким кладет на них Астафьев! Ведь даже Солженицын, уж никак не меньший писатель, не выдержал искушения пастырством, погряз в величии и надмирном гневе.
У Гессе в «Игре в бисер», книге мудрой, как всякая книга для подростков, есть замечательная фраза, касающаяся классической музыки: «Жест классической музыки означает знание трагичности человечества, согласие с человеческой долей, храбрость, веселье». «Веселый солдат» Астафьева весел и храбр именно в этом смысле. Его война, его жизнь, его жест – об этом, о согласии с человеческой долей.
Я читала эту книжку, как в детстве, до семи утра. А какой там финал, братцы, какой финал!
Збигнев Бжезинский. Великая шахматная доска. – «Международные отношения», МоскваКнига вышла в прошлом году, но как нельзя более актуальна именно сейчас. Как известно, после начала бомбежек Сербии антиамериканские настроения в России усилились до того, что даже убежденные западники вроде Ал. Ал. Тимофеевского вынуждены были с кислой миной признать, что НАТО все-таки порядочная свинья. Так вот Бжезинский, бывший советник по национальной безопасности президента США и действующий профессор американской внешней политики в Школе современных международных исследований, очень внятно и последовательно объясняет, что, собственно, случилось и чего нам ожидать в дальнейшем. Вы не поверите, но всемерной поддержки Азербайджана, например.
Книга имеет подзаголовок «Господство Америки и его геостратегические императивы». Вот буквально про это она и написана. Глава о нашем любезном отечестве называется «Черная дыра». Без тени эмоций, с шахматной холодностью, очень подробно автор описывает, что нужно делать Америке со всем остальным миром. Господство Америки признается без гордости, как факт. Те, кто не желает его признать, выступают в роли ФИДЕ, у которой чемпионом мира До сих пор является Карпов. Вот две цитаты.
«…Первостепенный интерес Америки состоит в том, чтобы помочь обеспечить такую ситуацию, при которой ни одна держава не контролировала бы данное геополитическое пространство, а мировое сообщество имело бы к нему беспрепятственный финансово-экономический доступ…»
