Евгений Ройзман - Невыдуманные рассказы
Прадед Валентина умер в сто двенадцать лет, а деда пять раз раскулачивали. Там всех раскулачивали, а потом много не вернулось с войны. А потом многие начали пить. Видимо, была пройдена какая-то точка невозврата, и теперь деревня умирает.
Еще посмотрели много разной самодельной утвари — все сделано так же, как делали в XVIII веке (возможно, и раньше так делали, просто я более ранних не встречал). И, когда уже выходили со двора, увидели у забора большую клетку. В клетке сидел орел.
Валентин шел по Печоре на моторке где-то в районе Нонбурга. Рыбаки оставили сети. В них попала большая щука и билась у поверхности. И вдруг на нее спикировал огромный орел. Закогтил и взмыл вверх… Но, захватив вместе со щукой сеть, сумел вытянуть ее из воды на три метра (!) и упал в воду, окончательно запутался и стал тонуть. Валентин подплыл, втащил его в лодку, накинул мешок, привез домой и посадил в клетку.
Когда мы приехали к Валентину, орел просидел в клетке без движения уже два месяца. Это был могучий орлан-белохвост. Он сидел, печально нахохлившись, и клетка была тесна ему в плечах. Дикое зрелище. Могучий свободный орел сидит в клетке, как попугай.
— Вот, — говорит Валентин, — натуралистам обещал в район отдать!
— Зачем он им? — спрашиваем.
— Не знаю, — говорит, — в живой уголок просили. Тут жулики приезжали, просили продать на чучело, но я не отдал.
Мы ему говорим:
— Давай отпустим!
А он отвечает:
— А что я пионерам скажу? Я им обещал.
— Скажешь, что улетел.
— Нет, — говорит, — так не пойдет, я врать не умею.
— Давай, — говорю, — мы его у тебя выкупим и отпустим.
— Мне не нужны деньги, на хлеб у меня есть, на похороны отложено. Просто я им обещал.
Потом он ушел от темы. Пригласил нас в дом. Дал молока и свежего хлеба. Мы посидели, поговорили обо всем, поблагодарили и собрались уезжать. Вышли на улицу. Стоим, прощаемся. А уезжать нельзя, потому что надо выпустить орла прямо сейчас. Орел не должен сидеть в клетке. Я отвел Валентина в сторону и говорю уже серьезно:
— Давай выпустим. У тебя же тоже душа не на месте, что он в клетке сидит. Позвони им и скажи, что ты его отпустил. И это будет честно. Это надо сделать.
И он вдруг говорит:
— Сейчас я попробую позвоню им, скажу.
И вернулся в дом. Мы ждем. И тревожно на душе.
Вышел Валентин через десять минут. Бросил на ходу:
— Сейчас. Подождите.
Взял две пары рукавиц-верхонок и досочку. Мы подсунули досочку под клетку, взяли с Юрой вдвоем впереди, а он взял клетку сзади и понесли ее к берегу Печоры. Орел встревожился и стал клекотать и очень сильно биться. Он цеплял плечами за решетку и обдирал крылья в кровь. И я боялся, что он не сможет лететь. Мы поставили клетку и открыли дверцу. Он продолжал биться и не мог ее найти. Потом вдруг спокойно вышел, остановился и замер. Свобода обрушилась и оглушила. И я испугался, что он не взлетит. Мы молчали. Было очень тихо. И вдруг орел взмахнул крыльями. И еще. И не мог подняться. Он сделал еще несколько резких сильных движений, и вдруг я понял, что он уже летит! Только летел он над самой травой и не мог набрать высоту. Но он летел! И я отошел в сторону и отвернулся, чтобы никто не видел…
Он сел метрах в двухстах, в кустарнике возле леса. И с деревьев поднялись встревоженные вороны и начали кружиться над тем местом, где он сел. И я испугался, что они на него нападут. И сказал об этом Валентину. Тот усмехнулся и говорит: «Не бойся, если он на них посмотрит — они сразу на землю упадут».
Мы попрощались с Валентином и поехали в Усть-Цильму. Нам всем было очень приятно и радостно на душе. И было ясно, что нам удалось сделать хорошее и важное дело.
Рано утром я приехал к Валентину. И он рассказал мне, что через несколько часов орел взлетел на вершину сухой ели. Вороны затихли. Орел сидел там до вечера, а потом взмахнул крыльями и улетел. И я совсем успокоился.
Мне досталось большое орлиное перо, которое я нашел на полу клетки. Я подарил его маленькой дочке. А сам думаю, вдруг оно волшебное. Когда время придет или беда случится — потрогаешь перо и орел прилетит.
ОТ ЧЕТЫРЕХ ДО ВОСЬМИ
* * *Прилетел на один день. Учил с дочкой стихи. Первый выучили:
Под зеленой елкойЖили злые волкиСо своими деткамиПрятались под ветками
Потом:
Шел по улице зверекДелал лапкой поперек
Потом еще кучу всяких детских стихов, типа Олега Григорьева. А потом рассказал стихотворение, которое встречал только на картинке у Б. У. Кашкина:
Есть у птичек коготкиУ девчонок ноготкиМаша кушала печеньеОткусила полруки
Выучили. Вечером, перед сном, зачем-то обгрызла все ногти на ногах. Мне попало.
* * *Везу дочку в садик. Она болтается на сиденье за моей спиной.
— Папа, давай летать!
— Давай, а как?
— А мы крылья привяжем к рукам и будем сильно-сильно махать — и полетим! Только нам надо еще клювики сделать.
— Зачем? — спрашиваю.
— Как зачем? Червячков клевать!
* * *Дочка захворала. Все детки в садике, а она, грустная, сидит дома. Залезла на стол, печально тычет пальчиком в калькулятор.
— Что это? — интересуюсь я.
— Компьютер это у меня, не видишь, что ли?
Ушла в угол. Села рисовать. Изрисовала весь лист разноцветными карандашами.
— Что нарисовала?
— Ты не догадался? Это же салат.
Налил теплого молока. Сидит, мордочку в кружку засунула, пыхтит.
— Что делаешь?
— Как что? Молочко ласкаю. Котятки же не пьют молочко, они его ласкают.
— Так ты котенок?
— Конечно. У меня же кофточка полосатая…
На день рождения моего папы дочка нарисовала подарочек. Картинку. Разноцветными карандашами. И опять весь лист изрисован. Я уже со знанием дела спрашиваю:
— Это салат?
Посмотрела исподлобья.
— Нет, салют.
Похоже, мог бы и сам догадаться.
* * *Пришел домой уставший. Встречает дочка с мячиком. И я давай уныло с ней мячик кидать. А она говорит:
— Надоело мне мячик кидать. Я его буду пинать.
— Почему?
— Да потому что я — футбольница.
* * *Дочка смотрит по телевизору фильм про волшебников. Вдруг прячется за мою спину.
— Что с тобой?
— Испугалась. Там злые гроблины!
* * *Дочка в саду помогала по хозяйству: копала, поливала, подстригала. Радостно сообщает:
— Я в лес ходила!
— Что делала?
— Грибы смалята искала!
Поехали мы с ней домой через лес. Началась гроза. И уже всерьез через какую-то непролазную чащу пробирались. Выехали. Вылезла из машины. Ростом чуть выше колеса.
— Как здорово! Ты мне тоже джип купи! Только не такой, как у тебя — большой и грязный, а маленький, розовый — девочный.
* * *Дочка приготовила мне подарочки на 23 февраля. Нарисовала открытку — много разноцветных кружочков. Я сразу догадался, что салют. Слепила самолетик. Самолетик получился красивый, но она решила его улучшить — обломила крылья. Горько плачет, мочит водой, пытается приклеить. Не получается. Крылья приклеили лаком для ногтей.
Я тоже хотел ей что-нибудь подарить и ни с того ни с сего купил две яркие, красивые коробочки. На одной — мишки в лесу, на другой — Конек-Горбунок. Дочка обрадовалась. В коробочку побольше мы засунули самолетик. Все счастливы. Праздник удался.
* * *— Папа, когда я вырасту, ты станешь на мне жениться?
Сразу не понял.
— Да…
Сжала кулачок.
— Класс!!!
Дочка придумала игру: она воспитательница, а я маленький мальчик. Она меня укладывает на подушку, накрывает одеялом и строгим взрослым голосом говорит: «Сейчас же засыпай! Я приду через пять минут, чтобы ты уже спал!»
Приходит через пять минут и радостно удивляется, что я уже действительно сплю.
В эту игру у меня получается играть лучше всего.
* * *Пошли с дочкой за реку. Мы с ней на крутом склоне, смотрим разные ягоды: на небольшом пятачке черника, клубника, земляника, костяника, малина и брусника. Я дочке показываю, рассказываю, угощаю.
Она неожиданно сделала шаг вниз и понеслась с воплем:
— Ой! Ой-ой-ой!
Я бросился за ней, поймал за шиворот, а остановиться уже не мог и бежал до самой реки. Отдышался:
— Ты куда это помчалась от меня?
— Ой, папулечка, это не я бежала! Это меня горка несла.
* * *Дочке исполнилось пять лет.
— Евгеньица, это когда мне три года было. А теперь мне — пять. Зови меня Пятерочка!
* * *Укладываю дочку спать. Рассказываю ей сказку. Закручиваю сюжет на ходу, и уже самому становится все интереснее. Последняя мысль мелькнула: главное — не заснуть, а то так и не узнаю, чем закончилось…
