Марк Леви - Следующий раз
– Будем надеяться, что он ещё не ложился!
* * *Питер ощупью искал источник невыносимого звука, помешавшего ему выспаться. Он сорвал с глаз маску, провёл ладонью по заспанному лицу особы по имени Анита и, схватив трубку, пробубнил:
– Кто бы вы ни были, вы только что лишились дорогого вам человека! – И он швырнул трубку.
Через несколько секунд звонок раздался снова. Питер выполз из-под тяжёлой перины.
– Зануда и упрямец! Кто это?
– Это я, – спокойно сказал Джонатан.
– Ты видел, который час? Сегодня воскресенье!
– Вторник, Питер.
– Черт, я не заметил, как быстро пролетело время!
Пока Джонатан объяснял ему, в чём дело, Питер осторожно тряс за плечо спавшую с ним рядом особу. Потом он шёпотом сказал Аните на ухо, чтобы она быстрее собиралась, он страшно опаздывает.
Анита пожала плечами и встала. Питер поймал её за руку и нежно поцеловал в лоб.
– Если ты соберёшься за десять минут, я отвезу тебя домой.
– Ты меня слушаешь? – спросил Джонатан на другом конце линии.
– Кого ещё мне слушать? Повтори на всякий случай то, что ты сказал, здесь ещё такая рань!
Джонатан просил связать его с лабораторией в Англии.
– У меня есть приятель, который поможет тебе с рентгеном полотна. Можешь обратиться к нему от моего имени, его лаборатория находится недалеко от твоей гостиницы.
Джонатан нацарапал на бумажке продиктованный Питером адрес.
– Что касается анализа органического состава, то мне надо сделать несколько телефонных звонков.
– Предоставляю тебе один день. Между прочим, тебе самому должен быть дорог каждый час.
– Спасибо за приятное напоминание спозаранку, я чувствовал, что мне чего-то не хватает для удачного начала дня!
Питер уже почти закончил разбирать привезённые из Лондона документы. За часы, проведённые в архивах «Кристиз», он успел сделать копии газетных сообщений, относившихся к годам жизни Рацкина в Англии.
Дочитав их, он обобщит содержание всех статей с упоминанием о прославленных торгах, устроенных сэром Эдвардом, во время которых улетучилась знаменитая картина.
– Надо выяснить, почему она исчезла.
– Можешь не беспокоиться: мы пытаемся в этом разобраться каких-то двадцать лет, что мне стоит найти разгадку за целых две недели! – саркастически проговорил Питер.
– Помнишь, что тебе говорил твой знакомый из полиции? – спросил Джонатан.
– У меня полно знакомых полицейских, поточнее, пожалуйста!
– Тот, из Сан-Франциско.
– Джордж Пильгес.
– Ты сотни раз повторял его слова, пока мы занимались поисками: достаточно крохотного кончика, чтобы вытянуть всю нить событий.
– По-моему, у Пильгеса это звучало лучше, но я понимаю, что ты имеешь в виду… Я перезвоню, как только организую весь процесс анализа.
Когда Питер клал трубку, из ванной вышла Анита. На ней были джинсы и футболка, такая узкая, что после стирки её не надо было гладить. Поколебавшись, он протянул руку, чтобы она помогла ему встать, но через секунду передумал и потянул её в постель.
* * *Джонатан набрал полученный от Питера номер телефона. Рентгенолог осведомился, какого размера полотно, и попросил не вешать трубку. Джонатану повезло: у того нашлись две подходящие рентгеновские пластинки.
Встреча была назначена на середину дня. Клара и Джонатан вопросительно переглянулись и принялись поспешно упаковывать картину. После этого оба прыгнули в такси, которое доставило их на улочку между Парк-Лейн и Грин-стрит. После звонка по домофону мужской голос пригласил их подняться на второй этаж. Джонатан в нетерпении перепрыгивал через ступеньки, Клара шагала за ним следом с сосредоточенным видом.
Дверь открыла ассистентка в белой блузке. Она провела их в комнату ожидания. Беременная женщина на четвёртом месяце дожидалась эхографии, молодой человек с загипсованной ногой изучал последний снимок своей пострадавшей конечности. В ответ на подозрительный вопрос пациентки с подвязанной рукой, на что она жалуется, Клара спряталась за газетой «Тайме», которую схватила со столика. В дверях кабинета появился доктор Джек Сисел, поманивший Джонатана и Клару.
– Экстренный случай! – пробормотал он, предвосхищая недовольство других посетителей.
– Ну, показывайте свою диковину! – нетерпеливо произнёс он, приглашая их в рентгеновский кабинет.
Джонатан снял упаковку, и Джек Сисел, друг Питера и большой любитель живописи, восторженно застыл перед «Молодой женщиной в красном платье».
– Питер не преувеличил, – проговорил он, устанавливая рентгеновский стол горизонтально. – Я собираюсь побывать у него в Бостоне в сентябре, у нас там намечается медицинский конгресс. – Говоря, рентгенолог помогал Джонатану расположить полотно под аппаратом.
Он обозначил маркерами зону съёмки, разместил под столом пластинку с плёнкой, выставил генератор перпендикулярно поверхности холста и подал гостям два коричневых фартука.
– Обязательная защита! – объяснил он.
Клара и Джонатан, неуклюжие в свинцовых фартуках, спрятались в стеклянной кабинке. Доктор Сисел в последний раз проверил свою технику и присоединился к ним. Нажатие кнопки – и яркий луч пронзил полотно слой за слоем, чтобы на итоговом негативе раскрылись некоторые его загадки.
– Не дышите, второй снимок, – сказал доктор, меняя пластинку.
Джонатан и Клара переминались в нетерпении, дожидаясь проявки. Доктор Сисел вернулся через четверть часа и вместо снимков бедренной кости и лёгкого повесил на светящееся табло те, что только что проявил. Вот они, рентгенограммы картины Владимира! Для любого эксперта или реставратора рентген картины – особенный момент. Рентгеновские лучи выявляют в полотне то, что прежде оставалось невидимым для человеческого глаза. Джонатан получил бесценные сведения о грунте, к которому прибег Владимир. Сравнивая эти снимки со снимками других картин того же художника, он мог обоснованно утверждать, что холст с «Молодой женщиной в красном платье» имеет тот же состав, что и холсты с другими картинами, созданными Рацкиным в Англии.
Изучая снимки вблизи, Джонатан заметил кое-что ещё.
– Можно погасить в кабинете свет? – пробор мотал он.
– Это единственные рентгеновские снимки, описать которые не в моих силах, – заметил Джек Сисел, направляясь к выключателю. – Надеюсь, покрайней мере, что вы оцените отменное качество их исполнения.
Кабинет погрузился в темноту, единственным источником света осталось панно на стене. Сердца Клары и Джонатана забились в одинаковом учащённом ритме. Их изумлённым взорам открылись карандашные надписи на обеих сторонах холста.
– Что это такое, что он хотел нам этим сообщить?
– Я вижу только цифры и заглавные буквы, – откликнулась Клара с той же интонацией.
– Я тоже. Но если бы я смог опознать его почерк, то это стало бы исчерпывающим доказательством.. – прошептал Джонатан.
Доктор Сисел кашлянул в кулак у них за спиной. Пациенты в комнате ожидания теряли терпение. Джонатан забрал снимки, Клара снова завернула холст. Они прочувственно поблагодарили рентгенолога за помощь и, уходя, пообещали при первом же разговоре с Питером передать ему привет от доктора.
Вернувшись в галерею, они сели к столу с подсветкой, за которым Клара обычно разглядывала диапозитивы. Остаток дня они посвятили изучению рентгеновских снимков. Клара тщательно перерисовывала в блокнот Джонатана пометки Владимира. Он на минуту отошёл за бумагами из своей сумки. Клара случайно уронила блокнот, нагнулась за ним и стала листать, чтобы найти свою страницу. Но другая раскрывшаяся страница заставила её замереть, палец заскользил по наброску знакомого ей лица. Джонатан уже шёл назад, поэтому она поспешно захлопнула блокнот и положила его на стол.
Большие буквы, оставленные Владимиром карандашом на холсте, не позволяли формально определить автора картины. Однако усилия этого дня были не напрасны: Джонатану удалось идентифицировать холст, на котором художник написал «Женщину в красном», он оказался полностью идентичен тем, которыми сэр Эдвард снабжал Владимира. То же самое относилось к раме холста.
С наступлением темноты Джонатан и Клара заперли галерею и решили прогуляться по тихим улочкам квартала.
– Я так вам благодарна за то, что вы делаете! – сказала Клара.
– Мы ещё очень далеки от цели, – напомнил ей Джонатан. – И потом, это я должен вас благодарить…
Джонатан добавил, что для выполнения своей задачи в назначенные сроки он не обойдётся без помощи. Несмотря на то, что он и так убеждён в подлинности картины, потребуются другие исследования, чтобы вынести неоспоримое заключение.
Клара остановилась под фонарём и повернулась к нему. Ей хотелось говорить, хотелось подыскать правильные слова, но, возможно, в это мгновение обоим правильнее всего было хранить молчание. Она вздохнула и зашагала дальше. Джонатан тоже предпочёл молчать. Ещё несколько шагов – и они, подойдя к его гостинице, расстались под козырьком. В этот вечерний час он бы предпочёл не прерывать их прогулку, сделать её бесконечной. Как ни старались оба не дотрагиваться друг до друга, избежать прикосновения не удалось: мизинец Клары задел мизинец Джонатана, сцепились и остальные пальцы. Две руки слились в этот лондонский вечер воедино – и снова случилось помутнение разума.
