Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук
— Скажешь тоже: «И только!» Без свадьбы еще можно обойтись, но вот без свадебных карточек, без альбома, без памяти, от этого увольте. Я же должна буду что-то показывать своим детям. Да не смотри ты на меня, как на сумасшедшую. Здесь вообще принято встречаться на следующий день после торжества и делать композиционные снимки. «Дядя жениха, встаньте в первый ряд, тетя невесты, подвиньтесь к молодому человеку в очках. Ваше платье гармонирует с его галстуком».
— Сейчас соберутся все вчерашние гости?
— Смеешься? Нет, конечно! До этого я еще не дошла. Только я, Арчи и наше счастье. Через пятнадцать минут подадут лимузин, и поедем.
— Куда?
— Программа следующая: статуя Свободы, два небоскреба — Крайслер и Утюг, Бродвей, Бруклинский мост. В общем, «Большое яблоко» во всей красе. Возражения есть?
— Есть. — Алина скептически улыбается. — Я думала, снимать надо только тебя, Арчи и ваше счастье, а не рекламный тур по Нью-Йорку.
— Так и есть.
— Тогда предоставь выбор маршрута мне.
— Но…
— Или фотосессия отменяется!
— Ну, хорошо, — вынуждена согласиться невеста.
Свобода выбора за Алиной:
— Central Park, — командует она водителю лимузина.
— Central Park?! — хором ужасаются молодожены с заднего сиденья.
— Yes.
— Алина, зачем нам туда ехать?
— За настроением.
Через четыре часа они возвращаются домой. Уставшие модели дремлют в машине. Алина просматривает кадры. Снимки получились удачными, даже очень удачными. Ни одного случайного, ни одного проходного, ни одного безымянного. Целая коллекция лирических фотографий. У автора уже и название для нее созрело:
— «Ощущения», — произносит вслух Алина и удовлетворенно улыбается, не отводя взгляда от экрана камеры.
Вот они в Шекспировском саду у театра «Делакорт». На заднем плане пышные кусты бордовых роз. Она сидит на скамейке. Он перед ней на одном колене. В руках все та же бордовая роза и чудом одолженный у кого-то из приминающих неподалеку траву студентов томик английского поэта. У невесты опущены ресницы, на губах играет полуулыбка, лицо жениха подвижно, заметно, что он декламирует сонет. «Романтика». А как еще можно назвать этот кадр?
На следующем снимке пара расположилась в лодке посредине озера «Резервуар». Женщина откинулась на локти, почти легла. Голова ее поднята к солнцу, глаза щурятся от яркого света. Мужчина снял цилиндр и фрак, ослабил галстук-бабочку, бросил весла. Люди молчат. Она о чем-то мечтает. Он наблюдает за чинно проплывающими мимо утками. Маленькое суденышко безмятежно дрейфует на воде — крохотный островок спокойствия среди сотен одержимых джоггингом, бегущих вдоль берега на заднем плане. Это «Умиротворение».
А теперь они на «Овечьем пастбище». На траве расстелена скатерть, на ней хлеб, сыр, прочий нехитрый провиант, купленный в ближайшей лавочке. Она прислонилась головой к его плечу. На ее губах и подбородке капли красного вина, его рука с носовым платком тянется к ним. Это «Нежность». Выстраивание экспозиции вызвало у обоих необычайное оживление:
— А здесь живописнее, чем в саду у Майкла, — замечает жених.
— Определенно, — подхватывает невеста.
— Зато сыр такой же. Смотри.
— Я сыр не запомнила.
— Конечно! Ты запомнила вино.
— Его запомнило мое платье.
— Это уцелеет. Обещаю.
— Постарайся, — женщина шутливо грозит мужчине пальцем и оборачивается к Алине. — Боже! За всей этой кутерьмой я даже не успела рассказать тебе, как мы познакомились с Арчи. Майкл — это наш трубач. У него дом в Олбани. А Арчи дружит с соседом Майкла. Это тот человек, которого ты вчера…
— Значит, в Олбани у домов разгуливают олени?
— Ловко-ловко. Ладно, забудем о вчерашнем. Я о другом. Так вот. Наш оркестр в гостях у Майкла, на огонек заглянули соседи. Сидим за столом, я прошу передать мне сыр. Арчи кидается выполнять просьбу и опрокидывает мне на платье бокал красного вина. Ну, как тебе?
— Просто сцена из любимого фильма.
— Вот именно. Он еще и вытирать бросился, как Мягков в «Служебном романе». А я сразу вспомнила «Снимайте платье», и давай хохотать как ненормальная. Видимо, смех мой ему в душу и запал. А, Арчи? Ну, скажи, зацепила я тебя своей истерикой?
— Зацепила.
— Вот так-то. Он ведь понятия не имел о том, кто я такая. Уже потом оценил и чистоту звука, и взмах смычка. Он музыкой до моего появления совершенно не интересовался. Одно слово, что лорд, а на самом деле одни только цифры в голове. Хотя, с другой стороны, ну откуда ему меня знать? Я кто? Русская скрипачка, к тому же на тот момент с постоянным местом жительства в Москве, так что знать меня он был не обязан. Верно я говорю, Арчи?
— Нет. Знать тебя должны все. — И они снова забывают про Алину. Смотрят друг на друга с обожанием. Нежность.
Алина даже улыбается. Когда она занята работой, все остальные эмоции отходят на второй план. Вот и сейчас она просто любуется милой парой на собственноручно сделанном снимке. Вернее, удовольствие ей доставляют не столько модели и их чувства, а удовлетворение собственным мастерством, что позволило эти чувства продемонстрировать. Здесь подретушировать, тут подправить, там немного смазать задний план, — и снимок, пожалуй, мог бы стать главным в серии. Если выпустить альбом во Франции (а где же еще публиковать чувственные фотографии?), то можно рассчитывать даже на получение премии Надара[8].
Или главной лучше сделать эту? Алина подносит экран ближе к глазам. Это «Большая лужайка». В кадр попало с дюжину посетителей Центрального парка: несколько роллеров, семья, расположившаяся для пикника, группа подростков, упражняющихся в модной нынче игре в сокс. Все заняты своими делами: им нет дела до пары в свадебных нарядах, присевшей на траву отдохнуть. Как, впрочем, и эти двое не замечают никого вокруг. Алина слышит шум подвижных игр, детский смех, окрики, ругательства, команды «Держи!», «Давай!», «Пасуй!», «Кидай!». Снимок переполнен безудержным уличным гвалтом. Алина помнит его, но видит сейчас только своих героев. Ничто и никто не отвлекает от них внимания, ничто и никто не отвлекает их внимания друг от друга, а значит, и название для фотографии готово: «Уединение».
А следующий кадр и вовсе превосходит все остальные: и по композиции, и по цветовому решению, да и просто по смыслу. Они стоят на берегу озера. У самой кромки воды. Они застыли рука в руке, плечо к плечу, они любуются своими отражениями: она — его, он — ее. Любители посудачить об успешности семейных союзов утверждают, что счастливый брак — это тот, где муж и жена смотрят в одну сторону, а не друг на друга. Алина готова поспорить: перед ее глазами воплощение счастья. Как назвать то, что ей удалось запечатлеть? «Проникновение»? «Растворение»? Или, может быть, «Упоение»?
— «Любовь», — отвечает она самой себе и чувствует, как к сердцу опять начинает подползать ядовитая змейка зависти.
— Где любовь? Покажи! — звонко раздается с заднего сиденья.
— Я думала, ты спишь.
— Уже выспалась. К тому же мы почти приехали.
— Вот. Смотри.
— Красотища! И лучи солнца на воде играют. Столько блеска — прелесть!
— Если бы вы забрались на смотровую площадку Утюга или Крайслера, то блеск играл бы на ваших лицах и ты вряд ли сочла бы это прелестным.
— Верно. Спасибо тебе.
— Пока не за что. Вот отберу лучшие снимки, пришлю вам, напечатаете, и тогда…
— Не надо.
— Что «не надо»?
— Присылать и все такое. Ведь это не настоящая свадьба.
Лимузин плавно тормозит у подъезда. Скрипачка тормошит своего лорда:
— Просыпайся, Арчи, приехали, — снова оборачивается к Алине: — Пойдем к нам, выпьем чайку.
— Какой чай? Погоди! Я не понимаю, что с фотографиями?
— С фотографиями? Ах, это… Это просто мой… наш подарок тебе.
— ???
— Ты же видела, вчера не было никакой шумихи: ни газетчиков, ни телевизионщиков, ни папарацци.
— …
— Но человечество наверняка не откажется ознакомиться с подробностями нашего бракосочетания.
— И???
— Просто договорись с любым журналом и продай эксклюзив.
— А деньги?
— Я же говорю тебе: «Это подарок».
— И что мне с ним делать?
— Что хочешь. Фотографии отличные. Думаю, тебя ждет много интересных предложений. А деньги помогут продержаться здесь первое время.
— Ты то отсылаешь меня домой, то снова возвращаешь сюда.
— Я просто пытаюсь помочь.
— Дева Мария!
— Зачем ты так?!
Алина и сама не знает зачем. Она негодует. История повторяется. Но если в прошлый раз она не могла отказаться, то теперь выбор есть. Ей решать, воспользоваться ли выгодным предложением и казнить себя за слабость характера долгие годы или пойти своей дорогой: дорогой с маленькой студией, небольшими деньгами, сомнительной клиентурой, дорогой с неизвестным будущим, дорогой с большими надеждами.
