Ирвин Шоу - Богач, бедняк... Том 2
– Всегда легче иметь дело с людьми, которые предусматривают все возможности, – сказал мистер Гринфилд.
Гретхен была уверена, что он сам составляет собственные завещания со дня своего совершеннолетия. Мистер Гринфилд наконец позволил себе тяжело вздохнуть и произнес:
– С нашей стороны мы испробовали все возможности. Вы не поверите, миссис Берк, но ваш муж никогда не пользовался услугами постоянного юриста. Он поручал своему агенту составлять все контракты и, по его свидетельству, иногда не читая условий контракта, подписывал их. Во время развода со своей первой женой разрешил ее адвокату составить бракоразводное соглашение.
Гретхен никогда раньше не встречалась с бывшей миссис Берк, но теперь, после смерти Колина, она хорошо с ней познакомилась. Эта женщина была когда-то стюардессой, а потом манекенщицей, пылала страстной любовью к деньгам, но зарабатывать их самой – дело не только ее недостойное, но и просто унизительное. Она получала в качестве алиментов двадцать тысяч долларов в год. Незадолго до смерти Колина обратилась в суд с иском, чтобы увеличить эту сумму до сорока тысяч, так как доходы Колина после его переезда в Голливуд резко возросли. Она сожительствовала с каким-то молодым человеком в Нью-Йорке, Палм-бич, Солнечной долине, если только не путешествовала за границей, но замуж за него не собиралась. Один из пунктов договора, который Колину все же удалось вставить в бракоразводное соглашение, предусматривал лишение ее алиментов в случае заключения повторного брака. Либо она сама, либо ее адвокаты, продемонстрировав свои широчайшие знания законодательства, как федерального, так и штата Калифорния, сразу после похорон, на которые она не явилась, наложили арест на все банковские счета Колина и на его поместье, чтобы Гретхен не смогла продать дом.
Так как у нее не было отдельного банковского счета и она всегда обращалась за деньгами, когда возникала в них нужда, к Колину, и он поручал своему секретарю платить по всем ее счетам, то сейчас она оказалась без наличных денег и теперь целиком зависела от Рудольфа, который выделял ей средства на жизнь. После Колина не осталось никакой страховки, так как, считая страховые компании самыми большими грабителями в Америке, он никогда не обращался к их услугам. Поэтому ей и здесь ничего не светило. Так как катастрофа произошла исключительно по вине Колина – он врезался в дерево из-за собственной невнимательности, – более того, власти Лос-Анджелеса собирались обратиться в суд с целью возмещения ущерба, причиненного этому дереву, Гретхен не могла ни к кому обратиться за компенсацией.
– Мне необходимо уехать из этого дома, мистер Гринфилд, – сказала Гретхен.
Хуже всего ей приходилось здесь по вечерам. Ее изматывали эти шорохи в темных углах комнат. Она все время была настороже, все время ожидала – в любую минуту широко распахнется дверь, и в комнату войдет Колин, ругая актеров или оператора.
– Я вас очень хорошо понимаю, – ответил мистер Гринфилд. Он действительно был человек воспитанный. – Но если вы это сделаете, то бывшая жена вашего мужа, миссис Берк, обязательно найдет какие-нибудь основания, чтобы въехать в дом. У нее очень, очень хорошие адвокаты…– В голосе его чувствовалось профессиональное восхищение коллегами. Все владельцы имен на табличках одного элегантного высотного здания всегда отдавали должное владельцам имен на табличках на дверях другого элегантного высотного здания, расположенного от первого всего в одном квартале. – Если в законе есть лазейка, они ее отыщут непременно. Всегда можно такую лазейку найти, уверяю вас.
– Но только не для меня, – не скрывая своего отчаяния, сказала Гретхен.
– Это вопрос времени, миссис Берк. – В его голосе прозвучал упрек в ее адрес. – В этом деле ничего пока до конца не ясно, должен с сожалением отметить. Дом записан на имя вашего мужа, на него есть закладная, по ней должны быть сделаны выплаты. Размеры поместья точно не определены и не будут определены еще долгие годы. Мистер Берк получал очень большой процент от проката трех фильмов, снятых им в качестве режиссера, не считая постоянно растущего процентного дохода от продажи акций и гонораров, за прокат его картин за границей, а также за право экранизации пьес, к которым он в той или иной степени имел отношение.
Только одно перечисление всех этих трудностей, которые еще предстояло преодолеть до того, как папка с именем «Колин Берк» с надписью на ней «Дело закрыто» будет сдана в архив, доставляло мистеру Гринфилду величайшее наслаждение. Если бы закон не был таким сложным, таким запутанным, то он, Гринфилд, наверняка выбрал бы себе другую, еще более головоломную профессию.
– Нам придется прислушаться к мнениям экспертов, выслушать свидетельские показания официальных лиц киностудии, предусмотреть возможность взаимных уступок с обеих сторон. Не говоря уже о вполне реальной возможности других претензий в отношении поместья. Со стороны родственников умершего, например, которые имеют обыкновение иногда возникать при подобных ситуациях.
– У него есть только один брат, – сказала Гретхен, – и он заявил, что ни на что не претендует.
Брат Колина приезжал на кремацию. Худощавый молодой полковник ВВС, пилот истребителя, воевавший в Корее, он тут же живо забрал инициативу в свои руки, оттеснив в сторону даже Рудольфа. Это он настоял на отмене религиозной церемонии, сказал Гретхен, что когда они с братом обсуждали тему смерти, то оба решили, что хотят быть подвергнуты сожжению без всяких ритуалов. На следующий день после кремации он, наняв частный самолет, пролетел над Тихим океаном и развеял над ним прах своего брата. Он сказал Гретхен, что если ей что-то понадобится, пусть звонит, не стесняется. Но чем мог помочь этот прямодушный полковник ВВС несчастной вдове своего брата, запутавшейся в сетях законодательства? Разве что расстрелять бывшую миссис Берк с бреющего полета или разбомбить офис ее адвокатов?
Гретхен встала.
– Спасибо вам за все, мистер Гринфилд, – сказала она. – Извините, если я отняла у вас много времени.
– Ничего, ничего, – отозвался он, вставая вместе с ней и демонстрируя свою адвокатскую вежливость. – Я, естественно, буду держать вас в курсе дел.
Гринфилд проводил ее до двери офиса. Хотя на его лице ничего не отразилось, она была уверена, что он явно не одобрил ее бледно-голубое платье.
Она быстро прошла по проходу между рядами письменных столов, за которыми секретарши, не поднимая глаз, стучали, как автоматы, по клавишам пишущих машинок, перепечатывая набело тексты сделок, завещаний, судебных тяжб, повесток в суд, контрактов, апелляционных жалоб по поводу банкротства, закладных, кратких инструкций адвокату, предписаний о запретах, различных исков.
Будто отстукивают реквием памяти Колина Берка, с горечью подумала она. Изо дня в день.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На палубе было холодно, но Тому нравилось стоять здесь, наверху, одному, вглядываться в беспредельные серые волны Атлантики. Даже в свободное от вахты время он поднимался наверх и стоял часами, стоял при любой погоде, молча, не перебрасываясь ни словечком с вахтенным матросом, глядя, как нос парохода то погружается, то вздымается вверх в белом кружеве пены морской воды. Ему было хорошо одному, на него снисходило умиротворение, он старался ни о чем не думать, он не хотел думать, да и особой нужды в этом не было.
Их судно плавало под либерийским флагом, но за два рейса они ни разу и близко не подходили к берегам Либерии. Этот Пэппи, администратор отеля «Эгейский моряк», помог ему, как и говорил Шульц. Он снабдил его одеждой и отдал вещевой мешок одного старого моряка-норвежца, умершего в отеле, и устроил на пароход греческой компании «Элга Андерсен», перевозивший грузы из Хобокена в Роттердам, Альхесирас, Геную, Пирей. Томас за все время пребывания в Нью-Йорке ни разу не выходил из своего номера, а Пэппи сам приносил ему туда еду. Том объяснил, что ему ни к чему, чтобы его увидел кто-то из обслуживающего персонала и начал бы задавать ненужные вопросы. Вечером, перед выходом «Элги Андерсен» в море, Пэппи сам отвез его в порт Хобокен и не спускал с него глаз, пока он подписывал контракт. По-видимому, Шульц во время своей службы на торговом флоте в годы войны на самом деле оказал ему большую услугу.
«Элга» вышла в море на рассвете следующего дня, и теперь всем тем, кому не терпелось схватить Томми Джордаха, придется долго его искать.
Это судно водоизмещением десять тысяч тонн, типа «Либерти», было спущено со стапелей в 1943 году и, конечно, знавало лучшие времена. В погоне за быстро ощутимой прибылью владельцы передавали судно из рук в руки, и никто из них не делал серьезного ремонта – лишь бы оно держалось на плаву да двигалось. Корпус покрылся ракушками, двигатели натужно скрипели, его годами не красили, ржавчина отвоевывала все большую поверхность, кормежка была из рук вон плохой, а капитаном на нем был какой-то религиозный маньяк, который во время бури опускался на колени прямо на своем мостике и молился. Говорят, во время войны его списали на берег за симпатии к нацистам. У офицеров в карманах лежали паспорта, выданные в десятках разных стан, и большей частью это были такие «морские волки», которых списали с других судов за пьянство, профессиональную непригодность или воровство. Команда состояла из матросов всех стран, расположенных вдоль побережья Атлантики или Средиземного моря, среди них были греки, югославы, норвежцы, итальянцы, марокканцы, мексиканцы, американцы, и у большинства из них были такие липовые документы, которые не выдерживали даже беглой проверки. В кают-компании постоянно шла игра в покер, там то и дело вспыхивали драки, но офицеры благоразумно старались в эти разборки не вмешиваться.
