Андрей Шляхов - Приемное отделение
— Давайте без патетики! — перебила Виктория Васильевна. — Имидж на нашу нагрузку не влияет!
— Зато он влияет на то, что думают о нас там! — парировала Нонна Антоновна, тыкая холеным пальчиком в потолок.
Главный врач согласно кивнул.
— Если бы этот ваш «десантник» не выпрыгнул в окно, то все сложилось бы иначе, так, как изначально и планировалось, — продолжала Нонна Антоновна. — Позитивный имидж не только хорошо характеризует больницу и ее администрацию…
— История не знает сослагательного наклонения! — снова огрызнулась Виктория Васильевна. — На сегодняшний день мы имеем то, что имеем. Хотели положительного имиджа, а заработали отрицательный. Давайте говорить по существу, Нонна Антоновна. К чему вы клоните?
— К тому, что журналисты тут ни при чем! — Нонна Антоновна перевела взгляд на Ольгу Борисовну. — Это просто некоторые люди притягивают к себе несчастья, как магнит железо. Да-да, я имею в виду Боткина. Он сам весь какой-то несуразный, и все, что с ним связано, выходит боком!
— Боткин-то тут при чем? — удивилась Ольга Борисовна. — Разве он деда в окно вытолкнул? Да, он немного… проблемный, но…
— Вот-вот — проблемный! — обрадовалась Нонна Антоновна. — Очень точно сказано! Совсем как та медсестра из нефрологии… Меркулова, кажется? Которая повезла больного на томограф и не довезла!
Медсестра Меркулова отличилась так, что стала человеком-легендой. Это же надо суметь так везти пациента в каталке по ровным переходам, чтобы оба, и «пассажир», и «водитель», получили переломы.
— Да наркоманкой она была завуалированной, — заведующая нефрологическим отделением Кузина поморщилась от неприятных воспоминаний, — или шизофреничкой. Разве нормальному человеку придет в голову спускать каталку с больным со второго этажа на первый по лестнице?
— А до этого она у вас влетела головой в стеклянную дверь шкафа в процедурке и опрокинула флягу с супом, — напомнила Нонна Антоновна.
— Я говорю же — наркоманка, — повторила Кузина. — Никакой координации движений. Явно что-то жрала или кололась…
— Или нюхала, — вставила главная медсестра, не любившая долго сидеть молча, без реплик.
— «Нюхала» — это не для медсестер, Лариса Игоревна, — уточнила Нонна Антоновна. — Нюхать очень дорого, это развлечение для богатых людей. Ладно, пусть я привела не очень удачный пример, но речь сейчас не об этой медсестре, а о Боткине. У некоторых жизненный путь прямой, у некоторых — извилистый, а у таких, как Боткин, просто circulus vitiosus какой-то, и они всю жизнь бегают по этому порочному кругу. Проблемный он какой-то, дорогие коллеги, оттого и…
Дорогие коллеги не спешили согласно кивать. Заведующий патологоанатомическим отделением Троицкий так вообще склонил голову набок, прищурил левый глаз и иронически ухмылялся.
— Вы, конечно, можете считать, что все это мистика и чушь, — сказала Нонна Антоновна, не договаривая до конца, — но будущее покажет, права я или нет!
Симптом прилипшей пятки против синдрома слипшихся извилин
— Забейте его!
— Как это — «забейте»? Вы же врачи!
— В компьютер, в компьютер забейте…
— Тогда лучше говорить «вбейте»!
— Не учите меня! К тому же «вбить» по-украински означает «убить»…
— Не «вбить», а «вбыты», доктор, если уж вы такой полиглот! Я сама из Мелитополя…
— Да хоть из Мариуполя, мне-то что?! Не мешайте работать!
— Работают они! Я бы так работала! Народу полный коридор!
— Света! Ты куда историю Котовой дела?!
— Юрьпалычу отдала!
— А он где?
— На приеме!
— Скажите, а долго я еще буду здесь сидеть?!!
— Откуда ж я знаю?!! У Вассермана спросите!
— Кто такой Вассерман?! Где его кабинет?
— Не знаю!
— А кто должен знать?! Я?!
— Мужчина, чего вы от меня хотите?! Откуда ж я знаю, где у вашего Вассермана кабинет?!
— Но вы же сами…
— У вас с юмором плохо! Вассерман — это академик такой, с бородой, который все знает! Вот он, может, и знает, сколько вам тут еще сидеть, а я не знаю!
— У меня с юмором плохо, а у вас с совестью!
— Совесть?! А что это такое?..
Хирургическое приемное отделение шестьдесят пятой больницы традиционно отличалось от терапевтического. В худшую сторону. То ли суеты здесь было больше, то ли несогласованности, то ли специфика сказывалась, то ли характеры у заведующих отделениями были разные… А скорее всего, причина крылась даже не в характерах заведующих, а в их возрасте и присущих ему надеждах и ожиданиях. Ольга Борисовна была молода и полна амбиций, а заведующий хирургическим приемным отделением, тучный дядечка с несоответствующей комплекции фамилией Малоед, уже разменял седьмой десяток и дальнейшей карьерой не интересовался и подчиненных сильно не донимал. Когда администрация больницы упрекала Малоеда за «чрезмерный либерализм», он отшучивался тем, что его, с учетом возраста, не столько интересует мнение начальства, сколько мнение окружающих. Чтобы вспоминали потом добрым словом. Администрация (чаще всего в лице Виктории Васильевны) ярилась, вскипала благородной начальственной яростью, но быстро остывала, потому что желающих заведовать хирургическим приемным отделением под рукой не было. К тому же Малоед все понимал и входил во все сложные положения, что, согласитесь, очень ценно для заведования отделением, а приемным — так в особенности.
— Эй, кто-нибудь! Поднимите больную в отделение!
— «Эйктонибудь» в речке утопился! Вот оформлю историю и подниму!
— Она больше часа ждет…
— Я больше часа до туалета дойти не могу — и ничего! Пусть потерпит…
Медики делятся на две категории. Одни считают больничными воротами приемное отделение, другие — патологоанатомическое. Все зависит от личного восприятия. Правда, тех, кто рассматривает процесс лечения как игру в футбол, а больных — как мячи, все же меньше. Во всяком случае, в это хочется верить.
Посторонний человек, в смысле — не сотрудник, попав в приемное отделение, обычно тушуется, пугается, нервничает… Некоторые, правда, ведут себя диаметрально противоположно — кричат, качают права и всячески скандалят. Такими обычно до врача занимаются охранники — успокаивают, уговаривают, просят вести себя прилично. Бывает, что дело доходит и до массажа отдельных участков тела. Эмпирическим путем давно доказано, что поколачивание резиновой дубинкой (за неимением ее можно обойтись руками и ногами) по ребрам или, например, по поясничной области оказывает выраженное седативное действие и способствует установлению контакта, переходящего в полное взаимопонимание. Науке еще предстоит сказать свое веское слово по этому поводу, тема ведь грандиозная, «нобелевская», можно сказать, тема.
Павла Даниловича в хирургическое приемное отделение шестьдесят пятой клинической больницы привело внезапно случившееся несчастье — автомобильная авария.
Авария оказалась пустяковой, но тем не менее с определенными последствиями. Павел Данилович, по обыкновению пренебрегший ремнем безопасности (ну какие в Москве утром скорости, в час пик-то?), ткнулся левым коленом в «торпеду», то есть в переднюю панель, и приложился к ней же лбом. Хорошо хоть не носом. Подушка безопасности не сработала ввиду незначительности столкновения. В результате Павел Данилович малость… опешил, что ли… нет, лучше сказать — обалдел. Обалдел настолько, что позволил ехавшей мимо «Скорой» увезти себя, любимого, в шестьдесят пятую клиническую больницу. Окружающую реальность Павел Данилович воспринимал объективно, понимал, что произошло: ехавшая впереди «Тойота» резко затормозила и «бронетранспортер» Павла Даниловича ткнулся ей в зад носом. Все произошло за какие-то доли секунды. Славик, личный водитель с правами и обязанностями телохранителя, не успел сманеврировать, но на тормоз машинально нажал. Сам Славик в момент столкновения держался за руль и был пристегнут, поэтому отделался легким испугом. Испугом за Павла Даниловича, разумеется, за кого ж еще пугаться?
Формально виноватым в случившемся был некстати и не по уму затормозивший водитель «Тойоты», но уж Павел Данилович понимал, откуда, образно говоря, растут у случившегося ноги. Спасибо теще, Марии Спиридоновне, старой ведьме, бывшему второму секретарю Краснопресненского райкома КПСС. Интересно, как в одном лице могут уживаться ведьма и ревностная материалистка? А ведь уживаются.
Сегодня теща выползла («выползла» не потому, что передвигалась еле-еле, а потому, что змея) из своей комнаты к завтраку, привычно посетовала на плохое здоровье и скорый конец (Павел Данилович уже тридцать лет все ждал-ждал этого самого конца, но никак не мог дождаться; уже и сомнения появились в том, кто кого переживет) и сказала:
— Ты, Павлик, сегодня будь поосторожнее, я сон плохой видела.
