Альфред Бестер - Обманщики
– Голландский мальчонка с Каллисто, – объяснил Сохо. – Богатый.
Всегда нуждается в капусте на ширево, вот и приворовывает из дома. Я договорился с его матерью, она тут же выкупает все назад.
– Но если она знает, чем занимается сынок, могла бы прямо давать ему деньги, проще было бы.
– Снять парня с иглы она не может, так что решила – пусть уж он хоть попотеет за каждую дозу героина. – Тут Сохо снова окинул меня суровым взглядом. – А ведь привык он к наркотикам как раз в этом вашем педерастическом колледже. Так что ты и это учти. У тебя должна быть одна-единственная привычка – привычка к работе.
– Спасибо, мистер Янг.
Лозунгом Сохо было: в ломбард принимается все, лишь бы оно не было живым и пролезало в дверь. Роланд и Эли, подручные, демонстрировали мне самые дикие и неожиданные заклады – декоративные головы животных, подвесные моторы, полный набор цыганских цимбал, сорокафутовую шкуру питона. Некий престарелый тип заложил четырнадцать вставных челюстей, ни одна из которых не была его собственной. Сохо так и не сумел узнать, где он их взял.
– А самой бредовой штукой была мумия, – сказал он как-то.
– Мумия? Вроде тех, из пирамид?
– Во-во. Сперва я подумал, что этот парень слямзил ее из какого-нибудь музея, и начал проверять.
– Каким образом, мистер Янг?
– Слушай и набирайся ума. Мумия – вещь настолько особая, что все описаны-переписаны. Специалисты знают их буквально наперечет.
– О! Это что, мистер Янг, вроде как антикварные автомобили?
– Вот видишь, врубаешься. Так та мумия была вполне законной. Этот парень оказался египтологом, он собирал деньги на очередную экспедицию к верховьям Нила или куда там еще. Я выдал ему пятнадцать тысяч.
– Выкупил он свою мумию?
– Нет, написал письмо, чтобы я ее продавал.
– И вы получили назад свои деньги?
– Пора бы тебе понять, о чем можно спрашивать, а о чем нет, – сурово отрезал Сохо.
– Извините, пожалуйста, мистер Янг.
Стоявший за его спиной Эли молча поднял большой и указательный пальцы – значит, «два» – затем свел их кольцом («нуль») и махнул рукой четыре раза.
В один незабываемый день Сохо разрешил мне постоять за прилавком.
– Узнаешь кое-что, чему не учат в этом вашем хедере для педерастов, – сказал он. – А именно, как оценивать людей. Половина населения Солнечной – жулье, только и мечтающее надрать вторую половину.
За мной, конечно же, бдительно присматривали настоящие клерки, но первый мой клиент явил собой просто потрясающий образец «децибела»
(каковое слово Сохо сконструировал из «дебила» и «имбецила»), образец, существование которого просто не возможно было бы предсказать.
В распахнутой двери появился техник торгового флота – об этом говорила нашивка с надписью «Бригадир Кунард».
– Эй, герои, вы как – берете в заклад что угодно? – спросил бравый космонавт, от которого за версту разило перегаром.
– Если оно не живое и пролезает в дверь, – спопугайничала я.
– Хорошо, – кивнул он, выкладывая передо мной тысячную Ллойдовскую банкноту. – Я вот ее хочу заложить.
– Вы хотите заложить деньги? – тупо вытаращилась я.
– Волоку на буксире потрясающую девочку, – ухмыльнулся он. – Зачем ей знать, что у меня такая капуста? Еще утащит. Так что лучше оставить эту штуку в надежном месте. Точно?
Я беспомощно посмотрела на Эли и Роланда, те пожали плечами и кивнули, так что я взялась заполнять квитанцию.
– Сколь вы хотели бы получить?
– Ничего. Гони свою бумажку, и хватит.
– Нос вас все равно будут удерживать стандартные пять процентов.
– Хок-кей, – согласился он, выуживая из кармана пятерку.
– Вроде как за охрану. Заплатишь пятерку – сбережешь кусок. – Он подцепил с прилавка квитанцию, запел (если можно так выразиться) «Круглая Земля, он знал, и Америку искал...» и выкатился наружу.
Часом позже потрясная девочка принесла квитанцию и забрала тысячную бумажку.
По словам клерков, мелкие мошенники проявляют уйму изобретательности, изыскивая способы надуть ломбарды. Они сдают «крашеные бриллианты», то есть кольца с двухслойными камнями (поверх стекла приклеивается тоненький кусочек алмаза, чтобы обмануть простейшую проверку). В ход идут бутафорские фотокамеры, предназначенные для оформления витрин, часы и аккордеоны, лишенные механизмов, да все, что угодно.
– Приходят в самый час пик, когда у прилавка толпа, и нам просто некогда хорошенько разглядывать эти штуки.
Люди респектабельные буквально сгорают от стыда при первом посещении ломбарда, они воображают себя павшими на дно финансовой пропасти (пропасть оная бездонна), корчащимися в какой-то сточной канаве. Сохо это злило.
– Человек заложил свой дом и не стыдится, – говорил он мне. – Так чего же он стыдится, закладывая часы? Можешь ты мне это объяснить?
– Не могу, мистер Янг.
– А как себя чувствовали в этом смысле ты и твоя подружка, которая хотела раздобыть себе мужика – тогда, в первый раз. Как она?
– Она не стыдилась, мистер Янг.
– Я сейчас не про то. Пригодились ей таблетки от морской болезни?
– А! Да. На всякий случай. С вашей стороны это было очень...
– Ну и понравилось ей?
– В основном она просто перепугалась, мистер Янг.
– У-гу. Не трудно понять. А ты стыдилась, закладывая свои часы?
– Нет, мистер Янг. Это было вроде приключения.
– У-гу. Надо бы и тебе с этим разобраться, поскорее. Такая хорошая девочка. Давно уже пора.
– О, мистер Янг...
– Романтики вы все, в том-то и беда. Вот в Йейле тебя бы давно уже драли в хвост и в гриву. Набирай боевой счет, пока не успела влюбиться.
Сечешь? Связалась ты со своим пидор-хедером.
Но я так блестяще закончила первый курс этого пидор-хедера, он же Вассаровский колледж – к этому меня в немалой степени подвигнуло благотворное влияние Сохо, – что в самом начале второго курса привлекла к себе внимание отдела TerraGardai, с чего и началось долгое мое сотрудничество с разведкой. А Сохо Янг вдруг словно испарился. Вот гак: только что был, пфф! – и нету. Spurlos versenkt <бесследно сгинул (нем.)>.
Совершенно непреднамеренно, более того – даже того не понимая, я поставила под угрозу его вспомогательную крышу. Разведка (чиновники так и называют ее отделом TerraGardai) объяснила мне это только значительно позже.
Так вот, мой без вести пропавший великий Сохо Янг – он и есть тот самый экзобиолог Томас Янг, с кем Уинтер собрался проконсультироваться по поводу Деми Жеру. Я прямо слышу голос Уинтера:
– С кем? Или «с которым?» Я ведь завалил местоимения, благодаря излишествам в употреблении...
Угадайте недостающее слово, и вы получите шанс выиграть один из пяти ценных призов.
***– Насколько я знаю, Роуг, мне в жизни не встречался ни один титанианец. Встречался, наверное, но сам я этого не знаю. А как ты угадал про свою девицу?
– Ничего я не угадывал. Том.
– Она тебе призналась?
– Она мне показала.
– Потрясающе. Хорошо бы заглянуть ей внутрь.
– Ничего не выйдет.
– Ну хоть одним глазом. Ей это не повредит.
– Забудь и не думай.
– Ладно, сойдемся на рентгене.
– А ей ничего от этого не будет?
– Откуда я знаю?
– Тогда отпадает.
– Эгоист! А каким образом твоя фея узнала, что она точно беременна?
– Анализы.
– Значит, была у врача. Вот он-то произведет в биологических журналах полный фурор. Это же первый случай медицинского обследования титанианца.
Не знаю уж, то ли они здоровы до неприличия, то ли бегают лечиться домой.
– Этот врач – женщина.
– Значит, она произведет фурор.
– Она – мать Деми. Титанианка.
– Что? Очень интересно, как отнесется к подобному известию Земная Медицинская Ассоциация?
– Никак, мы на нее не настучим. Слушай, Том, хочешь ты проконсультировать мою Деми или нет? Ведь это – твой шанс произвести фурор.
– Что, без внутреннего обследования?
– Том! Я люблю эту девушку. Я не хочу подвергать ее никакому риску.
– Суровые ты ставишь условия.
– И не пытайся меня надуть. Я – король.
– Слышал, слышал. Le Roi Malgre lui <король против своего желания (фр.)>. Великий двухсердечный правитель. Скоро они намерены оттяпать тебе голову?
– Что это там у тебя за шум?
– Думательный агрегат. Ему скучно и одиноко.
– Ты его портишь.
– Пряником от него можно добиться значительно большего, чем кнутом.
Пойми, Роуг, – сказал Янг, отбросив прежний легкомысленный тон, – я весьма благодарен и даже польщен, что ты пришел именно ко мне. Я очень хочу увидеть твою титанианскую девушку и ни в коем случае не сделаю ничего для нее опасного.
– А как же тогда ты ей поможешь?
– Устрою допрос с пристрастием, чтобы выяснить, идут ли ее анаболические и катаболические процессы параллельно земному метаболизму.
Если да – все великолепно и беспокоиться не о чем. Если нет – буду вытаскивать из нее дальнейшие данные и скармливать их этому игральному автомату из соседней комнаты. В результате мы получим для твоей Деми и прогноз, и рекомендованный режим. Как горошины из стручка – так она, что ли, выражалась?
