Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя
— У нас, там, как на сковородке.
— Что так? — беря в руку чайную ложечку, с преувеличенным вниманием придвинулся к собеседнику секретарь. — Ну-ну!..
— Одни же сволочи, оказалось, вокруг, Валерий Иванович! Проститутки! Такими демократами все заделались… грязь сплошная… Давил бы всех!
— Про грязь я это знаю! — жестко остановил секретарь. — Так и должно сейчас быть. Ты мне про завод свой рассказывай, про завод! Как там у тебя? Как дела?
— Про завод?!.. — воскликнул директор. — Какой там завод, Валерий Иванович! Цехи стоят, ВОХР спит, рабочие, под шумок, всё по-домам, да по-дачам растаскивают; ИТР свои фирмы открывают, торгуют, чем ни попадя.
— Угу, угу! — сочувствующе кивал головой секретарь, поощрял, — так, так, дальше.
— Меня или добровольно с завода выкинуть собираются или принудительно… Вперёд ногами. Представляете! Пугают… Кто бы подумал, ещё пару лет назад…
— Ты без эмоций, пожалуйста… Дальше.
— А что дальше? Завод уже встал. Намертво, Валерий Иванович! Завод умер!
— Это хорошо, что встал!
— Да как же… чего ж, тут, хорошего! — по-бабьи всплеснув руками, запричитал директор. — Завод же работать должен! Это же завод!.. Я и не представлял себе раньше, что такой бардак может быть… А тут зашёл… пусто! Как в могиле! В цехах, как в могиле! Жутко даже! Жутко, Валерий Иванович! Кошмар!!
— Чего ты мне страсти про свой завод здесь рассказываешь! Где ты раньше был, такой хороший? Почему тогда не работал, когда нужно было? — вдруг вспыхивая, зло рубит рукой секретарь. — Забыл, как он у тебя в последнее время план выполнял, через пень, да колоду? А я помню! Зря мы тебя тогда прикрывали… крайком, да крайисполком. Бездельники! Бабники! Не красные директора были — пьяницы. — Не сдерживаясь, Валерий Иванович возмущённо стучал кулаком по столу. — Завод твой вообще на ладан дышал… Оплакивает он… Поминки справляет. И чёрт с ним, с твоим заводом! Вернёмся — новый построим. Современный. С новыми возможностями, другими задачами, другими людьми… — Секретарь, остановился, глубоко вздохнул, взял себя в руки, махнул рукой. — Ладно, это всё, эмоции, Валерий Николаевич… Не производительные, но важные. Извини, пожалуйста, нервничаю. Тоже переживаю: справитесь, нет. Рассказывай дальше… И что там — рабочие?
— А что рабочие? Грозят, без работы-то. Сволочи! Когда заставлял я их — не работали, а теперь — требуют. С кулаками даже на меня налетают. По коридору не хожу уже, стыдно сказать, бегаю, чтоб в ловушку какую не попасть… в провокацию.
— Это понятно. Дальше.
— Трудовой коллектив собрался, я знаю, нового директора на моё место назначить…
— И кого?
— Вы его не знаете, из отдела сбыта, инженер.
— Кто такой?
— Да хрен его знает кто такой! Ничего особенного. Так, инженеришка захудалый… Я его и сам толком не знаю… Пару раз, то ли поощрял, то ли выговор объявлял… Скорее выговор, если из сбыта… Не помню… Котом в мешке оказался… Рот вовремя — гад! — где-то видимо открыл, вот тебе и пожалуйста — рабочие и поддержали.
— А что твои люди?..
— Мои! — хмыкнув, директор вновь огорчённо всплеснул руками. — Какие мои!.. Нос воротят. Не узнают! Многие даже не здороваются! С заговорщиками уже кое-кто, на всякий случай, заигрывает… А вдруг да у кормушки останутся, разрешат… Суки, суки… Жополизы! Предатели!..
— Вот-вот, я и говорю: плохо ты со своими людьми работал, плохо! — осуждающе замечает секретарь. — Ты пей чай-то, пей, остынет! — проследив, как Момотов неуверенно взял чашечку, она почти потерялась в больших его руках, вспомнил, как Момотов часто хвастал перед народом своими грубыми, рабочими, руками. Что они теперь? Большой мужик, — мелькнула мысль, а трусоват, или тоже вперебежку поглядывает. Надо проверить. Вкрадчивым тоном спросил. — Так где она, твоя поддержка-то, сейчас? Я, помнится, говорил вам, у каждого должна быть наготове своя партийная боевая группа. Надёжная, сплочённая, с оперативной информацией с любого участка, с любого расстояния… А что получается! Отдадим, получается, демократам твой завод теперь, да?!
— Нет-нет, Валерий Иванович, ни в коем случае… — поперхнувшись чаем, испуганно залепетал Момотов. — Этого нельзя… не…
— Именно так, что нельзя, Валерий Николаевич. Поэтому мы и здесь! Давай список твоих людей… — протянул руку. — Посоветуемся, кого двинуть на должность нашего нового демократического директора… — последнюю фразу, секретарь, хмыкнув, выделил особо, и вновь голос и лицо приобрели строгое выражение. — И вот ещё что… Вот тебе список, чтоб не забыть, китайских предпринимателей… Бери-бери… Наши, старые проверенные товарищи. Коммунисты! Теперь и коммерсанты. Им твои станки сейчас очень нужны… Рекомендую. Продашь — только быстро всё сделай! — как станки, а документы оформишь, как металлолом. Нам, Партии, деньги сейчас очень нужны. Свои и много! Контракт оформишь или на себя, либо на фирму доверенных лиц, а лучше на своих родственников. Тебе комиссионные, остальные деньги пусть «на той стороне» лежат… Скоро понадобятся.
— А как же завод, Валерий Иванович, рабочие? Они же…
— Да пошёл он на хер, твой, понимаешь, завод! — вновь взъярился бывший Первый секретарь, — вместе с пьянью этой! Ты дурак что ли совсем, у нас, извини, Валерий Николаевич, или тоже струсил? Момент понять не можешь! Или ты хочешь, чтобы завод твой на демократов этих, сраных, стал работать, нет? Пойми, если не можем удержать, нужно утопить… Или взорвать. Да, взорвать! Не смотри так, я не шучу. Но взорвать сейчас, к сожалению, нельзя. Нельзя! Ситуация не та. Значит, утопить! Угробить!.. В деньги всё перевести… Через юани в доллары! В доллары. Понял? Да, в американские. Да, к ним! Они сейчас надёжнее. Именно для нас, и именно сейчас. Ты понял?
— Так точно, да, понял. — Растерянно лепечет Валерий Николаевич.
— Наконец! Дошло! Или не всё?
— Всё дошло, Валерий Иванович, всё! А станки все продавать? И с закрытых цехов, с оборонки? И карусельные и с ЧПУ?..
— Со всех! Все! — сдерживая рвущуюся наружу ярость, почти сквозь зубы проговорил Валерий Иванович. — Сколько запросят… Сколько найдёшь! Там, кстати, — кивнул на листки в руках директора, — и расценки примерные есть, посмотри. Поторгуйся. Китайцы это любят.
— Я не умею… Я никогда…
— А теперь надо. А не сможешь, мы тебя,…
— Я смогу! У меня получится. Я понял.
— И ладно, что понял, — вздохнул Секретарь. — И вот ещё что. Как только сделку с китайцами проведёшь, дашь знать, отчитаешься, негатив сразу же переведём на нового демократа директора, подставим, пусть его потом, кому надо, трясут… Мы подумаем, как это сделать. Или на его зама…
— Понял.
— Вот и хорошо. А то я смотрю на тебя, и удивляюсь. Иногда ты, Валерий Николаевич, вроде быстро соображаешь, а иногда…
— Да нет, растерялся немного… Вон как всё поворачивается…
— Ничего, чем в стране хуже, тем нам лучше.
— Это понятно.
— Хорошо, что понятно…
В дверях бесшумно возник помощник Сергей.
— Валерий Иванович, извините, девять ноль ноль. Люди собрались.
— Уже собрались! Хорошо. Зови. — Кивнул секретарь. — Пусть проходят. Посоветуемся…
* * *— Так, что, СанСаныч, — аккуратно ставя кофейную чашечку на блюдце, поторапливал с ответом президент Банка, господин Кушнирский, — будем открывать субсчёт по этому предложению, нет?
Кстати, этих Банков — финансовых учреждений — в городе расплодилось, как крольчат на ферме. До перестройки знали два— три Банка, причём ни в один не заглядывали, а теперь… Что интересно, чайные-столовые-закусочные исчезли — Банки появились. Поесть негде, а Банков — на каждом шагу… Заходи, пайщиком будешь или просто клиентом. Светятся вывесками. Много местных, есть и филиалы Московских, центральных, коммерческих, частных… Заманивают предпринимателей набором преференций, огромными кредитами, приглашают стать пайщиками. В серьёзных местах открылись, с солидной мебелью, со штатом серьёзных и важных сотрудников, с вежливыми, предупредительными замами председателей Банков по работе с клиентами, по работе с кредитами. В учредителях местные и московские институты, разные предприятия. Предприятия уже не работают, а в учредителях прописались, физические и юридические лица…
С уставным капиталом… С уже «солидной историей»… С непременным портфелем проектов. В каждом свой председатель Банка, свой Председатель Совета пайщиков банка. Где молодой председатель, где бывший где-то, кем-то, кто-то, когда-то… узнаваемый, но…
Перестройка.
Участники совещания пьют кофе почти полчаса. Кофе очень хорошим получился. «Арабика», молотый. Людмила Николаевна и намолола его на кофемолке, сама в турках и варила. Вкусный получился, с пенкой… Кстати, такого сорта кофе в городе нигде нет, можно и не искать. Это Алексей Алексеевич его и привёз из Москвы, знает СанСаныч, муж Людмилы Николаевны, пилот. Такой кофе дефицит пока здесь, дефицит.
