Пэлем Вудхауз - Шалости аристократов

Я снова уселся на кровати. Чудно, но до сих пор я даже не задумывался о просвете в тучах.

— Ты имеешь в виду, они разошлись?

— Окончательно и бесповоротно, сэр. Из объяснений мистера Литтла я понял, что ему больше не на что надеяться. Даже если б не было других препятствий, отец молодой леди, судя по словам мистера Литтла, считает его обманщиком и шпионом.

— Разрази меня гром!

— Похоже, я неумышленно явился причиной множества неприятностей, сэр.

— Дживз! — сказал я.

— Сэр?

— Сколько денег лежит на туалетном столике?

— Кроме десяти фунтов, которые вы велели мне забрать, сэр, две банкноты по пять фунтов, три по одному, десять шиллингов, две полукроны, флорин, четыре шиллинга, шесть пенсов и полпенни, сэр.

— Забирай, — сказал я. — Ты их заработал.

ГЛАВА 13. Проповедь с гандикапом

Каждый год после скачек в Гудвуде я обычно не нахожу себе места. По правде говоря, я не большой любитель птичек, деревьев, лугов и цветочков, но Лондон в августе, вне всяких сомнений, неподходящее место для отдыха, и в это время меня так и подмывает умотать куда-нибудь за город и носа не высовывать до тех пор, пока жизнь в городе не станет веселее. В Лондоне через три недели после бесславной истории с малышом Бинго, о которой я вам только что рассказывал, было безлюдно и пахло раскалённым асфальтом. Все мои приятели разъехались кто куда, большинство театров позакрывались, а на Пикадилли затеяли какой-то ремонт.

Жара стояла адская. Однажды вечером я сидел в своей старой, доброй квартире, пытаясь собраться с силами, чтобы дойти до кровати, и чувствуя, что я так долго не протяну. Когда Дживз принёс мне освежающие напитки, я ему сказал прямо:

— Дживз, — сказал я, вытирая чело и хватая ртом воздух, как золотая рыбка, вытащенная из воды, — мне дьявольски жарко.

— Погода очень душная, сэр.

— Поменьше содовой, Дживз.

— Да, сэр.

— Я сыт метрополией по горло, Дживз. Настала пора перемен. По-моему, нам следует куда-нибудь умотать, что?

— Как скажете, сэр. Вам пришло письмо, сэр. Я положил его на трюмо, сэр.

— Разрази меня гром, Дживз! Да ведь это почти стих! Ты сказал в рифму, заметил? — Я вскрыл конверт. — Ничего не понимаю. Странно.

— Сэр?

— Ты знаешь Твинг-холл?

— Да, сэр.

— Представь себе, сейчас там живет мистер Литтл.

— Вот как, сэр?

— Собственной персоной. Ему пришлось снова устроиться гувернёром.

После жуткой гудвудской истории, когда сломленный духом малыш Бинго заставил меня раскошелиться на десятку и скрылся в неизвестном направлении, я справлялся о нём повсюду, но его никто и нигде не видел. А оказалось, всё это время он находился в Твинг-холле. Чудно! И если хотите, я объясню вам, почему это чудно. Твинг-холл принадлежит старому лорду Уикхэммерсли, который был лучшим другом моего покойного отца и всегда говорил, что я могу пользоваться его домом, как своим собственным. Обычно я отдыхаю у него неделю-другую летом, и перед тем, как получить письмо, как раз думал, что пришло время туда отправиться.

— Более того, Дживз, мои кузены Клод и Юстас — ты их помнишь?

— Отчётливо, сэр.

— Ну вот, они тоже там живут. Готовятся к какому-то экзамену, занимаясь с приходским священником. Когда-то я тоже у него учился. Он широко известен всей округе своим талантом вдалбливать знания в самые тупые головы. Если я скажу тебе, что он подготовил меня к первому экзамену на степень бакалавра в Оксфорде, тебе станет ясно, что он за птица. Чудно.

Я ещё раз перечитал письмо. Оно было от Юстаса. Клод и Юстас — близнецы, которые (это более или менее общепризнано) являются проклятьем человечества.

Дом священника,

Твинг, Глос.

Дорогой Берти, хочешь заработать? Говорят, ты проигрался в Гудвуде в пух и прах, поэтому наверняка хочешь. Приезжай скорее и включайся в самое большое спортивное событие сезона. Объясню при встрече, но уверяю тебя, ты не пожалеешь.

Мы с Клодом занимаемся в группе старого Хеппенстолла. Нас девять человек, не считая твоего друга, Бинго Литтла, который устроился гувернёром к мальчику в Твинг-холл.

Не упусти прекрасную возможность, которая может не повториться. Приезжай и присоединяйся к нам.

Твой Юстас.

Я протянул письмо Дживзу, который задумчиво просмотрел его.

— Ну как, Дживз? Чудное письмо, что?

— Очень пылкие молодые джентльмены, мистер Клод и мистер Юстас, сэр. Думаю, они затеяли какую-то игру.

— Да, но какую?

— Трудно сказать, сэр. Вы обратили внимание, что письмо продолжается на обороте страницы?

— А? Что? — Я выхватил листок бумаги из рук Дживза, и вот что я прочитал:

Его преп. Джозеф Такер (Бэджвик), старт.

Его преп. Леонард Старки (Стэплтон), старт.

Его преп. Александр Джонс (Верхний Бингли), получает три минуты.

Его преп. В. Дикс (Малый Клинтон-на-Пустоши), получает пять минут.

Его преп. Френсис Хеппенстолл (Твинг), получает восемь минут.

Его преп. Катберт Диббл (Боустед Парва), получает девять минут.

Его преп. Орло Хоуг (Боустед Магна), получает девять минут.

Его прел. Дж. Дж. Робертс (Фэйл-на-Водах), получает десять минут.

Его преп. Г. Хейворд (Нижний Бингли), получает двенадцать минут.

Его преп. Джеймс Бейтс (Гэндл-на-Холме), получает пятнадцать минут.

(Перечисленные выше уже прибыли).

Ставки: 5-2, Такер, Старки; 3-1, Джонс; 9-2, Дикс; 6-1, Хеппенстолл, Диббл, Хоуг; 100-8, все остальные.

Я был в полном недоумении.

— Ты что-нибудь понимаешь, Дживз?

— Нет, сэр.

— Ну, я думаю, нам следует разобраться в любом случае, что?

— Несомненно, сэр.

— Тогда действуй! Не забудь упаковать воротнички и зубную щётку, пошли лорду Уикхэммерсли телеграмму о нашем прибытии и купи два билета на завтра. Поезд уходит в пять десять со станции Пэддингтон.

Пятичасовой поезд, по своему обыкновению, опоздал, и когда я прибыл в Твинг-холл, все переодевались к обеду. Напялив на себя смокинг в рекордный срок и прыгая через две ступеньки по лестнице, я умудрился не опоздать к супу. Сев на первый попавшийся свободный стул, я увидел, что моей соседкой оказалась младшая дочь старого Уикхэммерсли, Синтия.

— Привет, старушка, — сказал я.

Мы всегда были большими друзьями. По правде говоря, одно время я думал, что влюблён в Синтию, но вовремя понял, что это не так. Синтия — жутко привлекательная, живая и весёлая девушка, этого у неё не отнять, но голова её забита всякими идеалами и прочей дребеденью. Может, я несправедлив к ней, но мне кажется, она относится к тем особам, которые требуют, чтобы их парни сделали себе карьеру, ну и всё такое. Помнится, она как-то благосклонно отзывалась о Наполеоне. Короче — уж не буду рассказывать здесь эту историю,

— моя любовь постепенно угасла, и мы стали просто хорошими друзьями. Я считаю её классной девчонкой, а она меня — кандидатом в психушку, поэтому отношения у нас просто прекрасные.

— Всё-таки приехал, Берти?

— Конечно, приехал. Как видишь, я здесь. Послушай, у меня такое ощущение, что я очутился на званом обеде. Кто все эти деятели?

— Наши соседи. Ты почти всех знаешь. Помнишь полковника Виллиса? И Спенсеров…

— Ах да. А вот и старик Хеппенстолл. А кто этот священник рядом с миссис Спенсер?

— Мистер Хейворд из Нижнего Бингли.

— Просто удивительно, сколько здесь священников. Послушай, вон ещё один рядом с миссис Виллис.

— Это мистер Бейтс, племянник мистера Хеппенстолла. Преподаёт в Итоне. Здесь он проводит летние каникулы и замещает мистера Спеттигю, пастора Гэндл-на-Холме.

— По-моему, я его знаю. Он учился в Оксфорде на четвёртом курсе, когда я туда поступил. Горячий парень. Участвовал в регатах, и всё такое. — Я обвёл глазами стол и увидел Бинго. — А вот и он.

— Кто «он»?

— Малыш Бинго Литтл. Мой старый друг. Он занимается с твоим братом, знаешь ли.

— Боже всемогущий! Он твой друг?

— Точно. Сто лет с ним знаком.

— Тогда скажи мне, Берти, он слабоумный?

— Слабоумный?

— Я не имею в виду слабоумный только потому, что он твой друг. Но его поведение более чем непонятно.

— В каком смысле?

— Он странно на меня смотрит.

— Странно? Как? Изобрази.

— Не могу. Здесь люди.

— Нет, можешь. Я прикрою тебя салфеткой.

— Ну, хорошо. Только быстро. Смотри!

Учитывая, что в её распоряжении было не больше полутора секунд, я должен сказать, что она прекрасно справилась с поставленной задачей. Глаза её расширились, нижняя челюсть отвалилась на сторону, и она стала так похожа на телёнка, страдающего расстройством пищеварения, что я мгновенно узнал симптомы.

— Всё в порядке, — сказал я. — Можешь не беспокоиться. Он просто в тебя влюбился.