Оксана Робски - Устрицы под дождем
Взмахнув рукой, она остановила такси и, развалившись на заднем сиденье, поехала домой.
За окном мелькали люди, дома, и это был ее город. Он существовал для нее и ради нее. И она принимала его таким, каким он был.
29
– Голодаем? – спросила Ангелина Петровна у своего нового пациента. Он положил голые, в кудрявых черных волосах ноги на стол и размахивал плакатиком «Я умираю с голода».
– Голодаем. Уже так оголодали, что в глазах темно и состояние предобморочное.
Молодой человек встал. Причем его шорты чуть не свалились на пол. Но в последнюю секунду чудом задержались на бедрах. Он демонстративно качнулся и, якобы обессилев, сел обратно.
– А на вас еще никто в суд не подавал? – спросил он.
Ангелина Петровна молча развернулась и пошла наверх, на второй этаж.
Достала ключик, вставила его в замок. Ключ не проворачивался. Толкнула дверь своего кабинета. Расплылась в улыбке.
Аркаша сидел на ее рабочем столе, болтая ногой.
– Аркаша! – воскликнула Ангелина Петровна. – Ты всегда так неожиданно появляешься! Мы же договорились встретиться на мероприятии?
– Я решил за тобой заехать. – Аркаша широко развел руками. – Не надо было?
– Конечно, надо. – Она обняла его и рассмеялась. – Какой ты красивый сегодня!
– А ты всегда красивая!
– Спасибо, котенок.
– Р-р-р.
– Ой, ой, ой – тигренок! Только знаешь что?
– Что?
– Я ведь просила тебя закрывать дверь, когда ты сюда приезжаешь. Это все-таки больница, мало ли что…
– Поехали? Ворчунья!
– Поехали. А чего это ты такой веселый?
– Так… Есть повод.
– Правда? Расскажи!
– Моя диссертация… она уже почти закончена…
– А! А! – закричала Ангелина Петровна, как девочка, которая взлетела вверх на качелях. – Умничка ты мой!
Аркаша гордо задрал голову.
– Ну, ладно, поехали! – сказал он, изо всех сил стараясь скрыть свой довольный вид.
На это мероприятие их позвал Иринин давнишний друг. Отказать было невозможно.
Он был хозяином огромного выставочного павильона и периодически устраивал разного рода креативные экспозиции, которые бы привлекли внимание и посетителей, и журналистов.
В этот раз выставка называлась «Пионерия семидесятых». Все известные люди, актеры, певцы, политики, бизнесмены, каждый, кто чего-то добился в жизни и его лицо знала страна, принесли свои детские фотографии. В пионерских галстуках.
Было очень смешно узнавать в лохматых и конопатых рожицах политическую и творческую элиту страны. Выставка привлекла к себе очень много людей. Журналисты практически из всех изданий сновали между стендами, пытаясь сфотографировать оригинал рядом со своим экспонатом.
Фотография юной Ангелины Петровны тоже была. Хоть Ангелина Петровна и не была звездой в общественном понимании этого слова. Но очень уж была фотография забавной. Мятый красный галстук, две короткие косички и лукавое лицо, готовое прыснуть от смеха прямо сейчас.
Организаторы выставки тоже ходили в пионерских галстуках, били в барабаны, играли в горн.
Ангелина Петровна скользила взглядом по фотографиям и думала об их с Аркашей уговоре. Давно, два года назад. Когда они поняли, что любят друг друга. Аркаша тогда сказал, что очень бы хотел, чтобы Ангел стала его женой. Очень бы.
И Ангелина Петровна поспешно закивала головой.
А Аркаша сказал, что он сделает ей предложение тогда, когда чего-то добьется в жизни. Когда что-то будет из себя представлять.
Они больше не возвращались к этому разговору. Ангелина Петровна ждала. Все это время.
И теперь, когда Аркаша защитится, а то, что он защитится – в этом Ангелина Петровна, конечно, не сомневалась, – и получит ученую степень, а вместе с ней и статус, она могла рассчитывать на предложение руки и сердца. Она ведь не такая уж старая. Она даже попробует забеременеть и родить Аркаше сына. Наша медицина сейчас в этом смысле далеко продвинулась. Или даже не наша…
Они подошли к накрытому столу.
Меню в концепции праздника. Переваренные сосиски, надрезанные с двух сторон ножом так, что концы загибаются, как серпантин, жиденькое картофельное пюре, тушеная капуста цвета прогорклого масла и сырники. С черпаками в руках не официанты, а румяные тетки в белых халатах и передниках, на манер школьных поварих.
– Нет, я это есть не буду, – тихо сказал Аркаша, улыбаясь радостным окружающим, с радостным видом накладывающим себе полные тарелки.
– Зразы очень вкусные, вон там. – Рядом с Ангелиной Петровной оказалась жена Вовчика, любителя тенниса и малазийских домработниц.
– Нет уж, спасибо. – Аркаша чмокнул ее в щеку.
– А где Володя? – Ангелина Петровна оглянулась вокруг, словно разыскивая его в толпе.
– Он не придет. – Она огорченно вздохнула. – Я его сейчас вообще не вижу. Наверное, неприятности на работе. Такой стал нервный…
– Все образуется, – Ангелина Петровна улыбнулась, – не расстраивайся.
– А ваша фотография есть? – Володина жена не хотела портить настроение своим друзьям и поэтому с готовностью сменила тему.
Они пошли рассматривать маленькую Ангелину, встречая знакомых, приглашая их с собой, и образовавшейся большой компанией они рассматривали задорную девочку с косичками в мятом пионерском галстуке.
Они смеялись, говорили, что она мало изменилась, показывали на свои фотографии, узнавали знакомых, встречали актеров, фотографировались с ними для прессы, громко чокались бокалами с шампанским, всем своим видом изображая, что отменно проводят время. И действительно, атмосфера на выставке была очень доброжелательной и приятной.
– Аркаша! А твои фотографии? Они здесь есть? – смеясь спросила жена Вовчика. – Пойдемте смотреть Аркашины фотографии!
Ангелина Петровна бросила на Аркашу быстрый испуганный взгляд.
Аркаша немного покраснел. Надменно повернул к ней голову.
– Я не звезда, – сказал он.
– Просто, когда были пионеры, Аркаша еще не родился, – улыбнулась Ангелина Петровна.
– Что ты хочешь этим сказать? – медленно спросил Аркаша.
У Ангелины Петровны в сумке зазвонил телефон. Она схватилась за него, как за спасательный круг, как машинально хватается за него даже тот, кто умеет плавать.
– Посмотрите – Федя! – воскликнул кто-то, и вся компания двинулась к следующему стенду. Под звонкие звуки горна.
– Алло, – сказала Ангелина Петровна, глядя Аркаше в глаза. Он не пошел со всеми, он остался с ней, с Ангелиной.
– Да, да, все нормально… ее сознание было довольно долго недоступным. Но сейчас она вполне адекватна… да… да…
Аркаша развернулся и ушел. Ангелина Петровна, не прекращая разговор, побежала за ним.
– Я все понимаю… Я думаю, еще несколько дней… но мы ведь с вами и не оговаривали сроки… Я говорила, что не могу гарантировать… но знаете… как поведет себя психика – спасибо… нет… мой профессионализм здесь ни при чем…
Аркаша распахнул стеклянную дверь на улицу, чуть не стукнув ею по Ангелине.
– …Да… я надеюсь, вернее, уже почти с уверенностью могу сказать, все будет хорошо… мы в контакте… договорились… хорошо. Хорошо, давайте милицию. Да, мы ее подготовим. До свидания…
Аркаша сел в такси. Ангелина Петровна стояла на улице и смотрела ему вслед.
– …Мне тоже всегда приятно… Спасибо.
Она убрала телефон в сумку.
Села в свою машину. Включила зажигание. Смеркалось. Надо было ехать домой – спать.
30
Маруся надеялась, что дома никого не окажется. Зря.
Мать была дома.
Вскинула на нее глаза, промолчала.
– Привет, – буркнула Маруся и сразу прошла в свою комнату.
– Привет, – прозвучало уже за захлопнутой дверью.
Упала на диван. Свернулась калачиком. Дома.
Шаги матери около двери.
Неужели будет выяснять отношения?
В последний раз они расстались, когда Маруся получила пощечину. Что она тогда сказала? Маруся не помнила. Ничего особенного. Но как раз ничего особенное ее мать обычно и считала самым важным.
Дверь в комнату тихонько приоткрылась.
Маруся успела закрыть глаза, притвориться спящей.
– Мы там тебе суши купили, – сказала мать, видимо, не поверив в то, что Маруся спит. – Только не знаю, понравятся? Из нашего супермаркета у метро.
Маруся упорно не открывала глаза. Признаваться, что притворяется, не хотелось.
Мать подождала немного и вышла.
Ничего себе, суши купили…
Раньше называли это гадостью и даже пробовать отказывались. Наверное, и сейчас не пробовали. Для Маруси купили. Откуда такая забота?
Можно себе представить суши из супермаркета у метро.
