Ро­бер Са­ба­тье - Шведские спички

Од­на­ко Оли­вье, спро­сив Жа­на на­счет Пьер­ро­за, имел в ви­ду еще од­но удо­воль­ст­вие, ко­то­рое в его пред­став­ле­нии бы­ло свя­за­но с би­ст­ро. Ко­гда Вир­жи­ни бы­ла жи­ва, то ино­гда в вос­крес­ные ут­ра Жан, по­дой­дя к га­лан­те­рей­ной ла­воч­ке, сви­стом вы­зы­вал сво­его ма­лень­ко­го ку­зе­на на ули­цу, и тот вы­бе­гал с кус­ком мы­ла и мах­ро­вым по­ло­тен­цем. Жан уво­дил маль­чи­ка в го­род­ской бас­сейн на ули­цу Ами­ро. На­до бы­ло спе­шить, так как ту­да на­би­ва­лась уй­ма лю­дей и по­сле вось­ми уже при­хо­ди­лось по­дол­гу ждать, по­ка ос­во­бо­дит­ся ка­бин­ка. Кас­сир­ша вы­да­ва­ла на­про­кат хол­що­вые с мар­кой за­ве­де­ния плав­ки, ко­то­рые ве­ре­воч­кой за­вя­зы­ва­лись на бед­рах. Жан и Оли­вье под­ни­ма­лись к ярус­ным га­ле­ре­ям, воз­вы­шаю­щим­ся од­на над дру­гой во­круг бас­сей­на, то­ро­п­ли­во бе­жа­ли за слу­жа­щим в май­ке и бе­лых брю­ках, ко­то­рый, чтоб опо­знать их при воз­вра­ще­нии, за­пи­сы­вал их ини­циа­лы ме­лом на чер­ной до­щеч­ке, при­би­той с внут­рен­ней сто­ро­ны две­ри.

Жан на­ка­зы­вал Оли­вье: «Смот­ри, за­пом­ни но­мер ка­би­ны!» Ре­бе­нок, чув­ст­вуя свою ве­ли­кую от­вет­ст­вен­ность, во вре­мя ку­па­нья то и де­ло по­вто­рял про се­бя но­мер. Вот по­че­му дни этой вос­крес­ной ра­до­сти за­пе­чат­ле­ны в его па­мя­ти под но­ме­ра­ми ка­бин — № 83, № 117, № 22…

По­сле гон­ки «а кто пер­вый раз­де­нет­ся» и те­п­ло­го ду­ша с мы­лом они ока­ты­ва­лись та­кой хо­лод­ню­щей стру­ей, что хоть кри­ком кри­чи, на­прав­ля­лись к го­лу­бо­ва­той, пах­ну­щей хло­ром во­де и ос­то­рож­ны­ми шаж­ка­ми на­чи­на­ли спус­кать­ся по сту­пень­кам в зыб­кую во­дя­ную тол­щу. Бас­сейн для Оли­вье был ра­до­стью не толь­ко из-за удо­воль­ст­вия пле­скать­ся на мел­ко­во­дье до той опас­ной чер­ты, где уже не дос­та­нешь дна, не толь­ко из-за то­го, что здесь Жан учил его пла­вать, под­дер­жи­вая од­ной ла­до­нью под под­бо­ро­док, а дру­гой под жи­вот, и да­же не толь­ко из-за то­го, что маль­чи­ку пра­ви­лось ны­рять с го­ло­вой в во­ду, за­жав ноз­д­ри, а по­том, вы­ныр­нув, фыр­кать и со­петь, как тю­лень, — по бы­ла еще ты­ся­ча бес­ко­неч­ных ра­до­стей, свя­зан­ных с ощу­ще­ни­ем, что за­бо­ты ис­чез­ли и те­ло бла­жен­ст­ву­ет, а во­круг на­стоя­щая во­дя­ная фее­рия, хлю­па­нье взби­той в пе­ну во­ды, гул­кие вспле­ски ны­ряль­щи­ков, рас­ка­ти­сто от­ра­жае­мые пли­точ­ны­ми стен­ка­ми и за­стек­лен­ной кры­шей, пе­сен­ки, до­но­ся­щие­ся из ду­ше­вых ка­би­нок, со­ве­ты тре­не­ров, ру­ко­во­дя­щих свои­ми уче­ни­ка­ми, слов­но ко­раб­ли­ка­ми, на­прав­ляе­мы­ми длин­ным шес­том, сви­ст­ки в ад­рес по­те­ряв­ших вся­кий ра­зум озор­ни­ков, визг дев­чо­нок, ко­то­рым бро­са­ли в ли­цо при­горш­ни во­ды… На­зва­ния спо­со­бов пла­ва­ния — кроль, брасс, бат­тер­фляй, ин­дий­ский, «дос­кой», япон­ский што­пор и са­жен­ка­ми — яв­ля­ли со­бой це­лую про­грам­му: Оли­вье хо­тел нау­чить­ся всем сти­лям сра­зу и да­же по­про­бо­вать изо­брес­ти но­вые.

— Ха! А я чуть не за­хлеб­нул­ся…

Иной раз Жан за­вя­зы­вал раз­го­вор с хо­ро­шень­кой дев­чон­кой в ку­паль­ном кос­тю­ме и дол­го си­дел с ней на краю бас­сей­на, све­сив но­ги. Оли­вье под­ми­ги­вал сво­ему ком­пань­о­ну, по­ни­маю­ще про­из­но­сил: гм-гм! — Жан под­це­пил под­руж­ку. Бы­ва­ло, ре­бе­нок встре­чал в бас­сей­не школь­но­го друж­ка, и они за­те­ва­ли иг­ру, кто пер­вый до­п­лы­вет до ле­сен­ки или ныр­нет с од­ной из сту­пе­нек.

Од­на­ко в ра­до­стях ку­па­ния бы­ст­ро про­ле­та­ло вре­мя, и вот уже по­ра вер­нуть­ся под душ, до­ж­дать­ся слу­жи­те­ля, на­звать ему пре­сло­ву­тые ини­циа­лы, за­тем на­пе­ре­гон­ки одеть­ся, при­че­сать­ся мок­рой рас­чес­кой у за­по­тев­ше­го зер­ка­ла и вый­ти на ули­цу, чув­ст­вуя, что те­ло ста­ло лег­ким, воз­душ­ным. По пу­ти они ос­та­нав­ли­ва­лись у Пьер­ро­за, за­ка­зы­ва­ли две чаш­ки ко­фе с мо­ло­ком и не­ве­ро­ят­ным ко­ли­че­ст­вом зо­ло­ти­стых рож­ков. К Жа­ну не­ред­ко под­са­жи­ва­лись при­яте­ли, и маль­чик гор­дил­ся тем, что при­ни­мал уча­стие в их шут­ли­вой бе­се­де.

Все это ка­за­лось очень да­ле­ким. По­сле же­нить­бы Жан пе­ре­стал хо­дить в би­ст­ро Пьер­ро­за, по­ки­нул бас­сейн… И сей­час, от­ло­жив в сто­ро­ну ка­ран­даш, он ска­зал то­ном фа­та­ли­ста: «Ну что ж, уви­дим…» Ло­ша­ди Рот­шиль­да пред­став­ля­ли со­бой яв­ную опас­ность. Жан по­смот­рел на Эло­ди, ак­ку­рат­но за­клеи­ваю­щую кон­верт, вы­нул свой ко­ше­лек, от­счи­тал не­сколь­ко мо­не­ток и дал их Оли­вье:

— Дер­жи, это те­бе на вос­кре­се­нье. Мо­жешь схо­дить в ки­нош­ку. И смот­ри, не ва­ляй ду­ра­ка!

Маль­чик сжал мо­не­ты в ру­ке и по­ду­мал, что Бу­гра мог бы сде­лать из них пре­крас­ные коль­ца, но, к со­жа­ле­нию, для его паль­цев они бы­ли бы ве­ли­ки, по­том три­ж­ды звон­ко рас­це­ло­вал Жа­на и Эло­ди, как это при­ня­то в Овер­ни. На ли­цах ку­зе­нов поя­ви­лась рас­тро­ган­ная улыб­ка, и Жан по­вто­рил: «Будь ум­ни­цей!» — а Эло­ди су­ну­ла еще пять­де­сят сан­ти­мов, чтоб в ан­трак­те он ку­пил се­бе па­кет с ка­ра­мель­ка­ми.

Оли­вье по­бе­жал при­че­сать­ся, на­дел свою кур­точ­ку и очень до­воль­ный вы­шел из до­му с на­ме­ре­ни­ем на­пра­вить­ся в «Мар­ка­де-Па­лас»; ему бы­ло все рав­но, ка­кой там да­ют фильм. Вско­ре он во­шел в фойе ки­не­ма­то­гра­фа, сте­ны ко­то­ро­го бы­ли уве­ша­ны рек­ла­ма­ми филь­мов и фо­то­гра­фия­ми ак­те­ров по па­роч­кам: Мо­рис Ше­ва­лье и Жан­нет Мак­до­нальд, Жан Мю­ра и Ан­на­бел­ла, Са­ша Гит­ри и Ивон­на Пре­нтан и про­сто так, не­за­ви­си­мо от филь­мов: Жюль Бер­ри, Лар­кей, Эмос, Ре­мю, Фер­нан­дель, Хар­ри Ба­ур, Адольф Мен­жу, Ро­лан Ту­тен, Ан­д­ре Ро­анн, Са­тур­нен Фабр, Югет­та экс Дюф­ло, Мар­сель Ва­ле, Пьер Брас­сёр, Кларк Гейбл… Оли­вье при­под­нял­ся на цы­поч­ки, чтоб дос­тать до стек­лян­ной кас­сы, по­про­сил би­лет и при­го­то­вил мо­нет­ку для би­ле­тер­ши, ко­то­рая ука­жет ему ме­сто. Он во­шел за ней в зал с де­ре­вян­ны­ми крес­ла­ми в тот мо­мент, ко­гда уже раз­дал­ся сла­бый зво­нок, со­зы­ваю­щий зри­те­лей.

Сце­на бы­ла за­кры­та боль­шим рек­лам­ным за­на­ве­сом. Оли­вье чи­тал и пе­ре­чи­ты­вал тор­го­вые рек­ла­мы, по­ме­щен­ные в рам­ках са­мых раз­лич­ных раз­ме­ров и ук­ра­шен­ные це­лым хо­ро­во­дом из фи­гу­рок Мик­ки-Мау­са и его кон­ку­рен­та Ко­та Фе­лик­са, очень пло­хо на­ри­со­ван­но­го, по­ка не ра­зо­брал­ся во всех их до­во­дах и уго­ва­ри­ва­ни­ях. На­ча­ла се­ан­са он до­жи­дал­ся поч­ти чет­верть ча­са, си­дя на са­мых де­ше­вых мес­тах пар­те­ра (пер­вые пять ря­дов), и ему при­хо­ди­лось силь­но за­про­ки­ды­вать го­ло­ву, что­бы ви­деть все эти кар­тин­ки на за­на­ве­се, к то­му же ис­ка­жен­ные из-за его край­не не­удоб­ной по­зи­ции.

Ожи­да­ние, хо­тя и под му­зы­ку раз­ных пла­сти­нок, ка­за­лось уже че­рес­чур дол­гим, а тут еще столь­ко ми­нут за­ня­ли вся­кие ма­ни­пу­ля­ции до на­ча­ла про­смот­ра: подъ­ем ко­лен­ко­ро­во­го за­на­ве­са с рек­ла­ма­ми, а за ним же­лез­но­го за­на­ве­са с пят­на­ми ржав­чи­ны, скре­жет ко­лец еще од­но­го, крас­но­го с зо­ло­тым за­на­ве­са (тут би­ле­тер­ша при­шла под­хва­тить его шну­ром с кис­тя­ми в точ­но­сти так, как в те­ат­ре, ко­то­ро­му ки­не­ма­то­граф яв­но хо­тел под­ра­жать); за­тем под­ня­ли еще один за­на­вес — и все это, чтоб про­де­мон­ст­ри­ро­вать пус­той эк­ран, об­ве­ден­ный чер­ной рам­кой, как тра­ур­ное пись­мо. В об­щем, это был на­стоя­щий стрип­тиз. На­ко­нец би­ле­тер­ша под су­хое по­тре­ски­ва­ние пе­ре­клю­ча­те­лей по­га­си­ла все лам­пы, и поя­ви­лись кад­ры до­ку­мен­таль­но­го «го­во­ря­ще­го» филь­ма еще и с му­зы­кой, но он ка­зал­ся уже мно­го раз ви­ден­ным: пей­за­жи бы­ли при­прав­ле­ны ба­наль­ны­ми ком­мен­та­рия­ми, к то­му же дик­тор го­во­рил слиш­ком воз­вы­шен­ным то­ном; тут бы­ли и за­сне­жен­ные по­ля, и бур­ные по­то­ки, и ве­ко­вые ду­бы, и об­шир­ные про­стран­ст­ва, и глу­бо­кие безд­ны. По­том пе­ние пе­ту­ха воз­вес­ти­ло на­ча­ло хро­ни­ки с ее оче­ред­ной еже­не­дель­ной ка­та­ст­ро­фой, не­пре­мен­ным тор­же­ст­вен­ным от­кры­ти­ем че­го-то там та­ко­го, пре­зи­ден­том в ци­лин­д­ре, ве­ло­си­пед­ны­ми гон­ка­ми, во­ен­ным па­ра­дом и свет­ски­ми мо­да­ми, при ви­де ко­то­рых так и прыс­ну­ли со сме­ху все ме­ст­ные ста­рич­ки, при­хо­жа­не, при­врат­ни­цы, а за ни­ми и де­ти, лю­бя­щие по­буя­нить. За всем этим сле­до­ва­ла обыч­но ма­лень­кая ко­ме­дия, муль­ти­п­ли­ка­ция или ко­рот­ко­мет­раж­ка, а по­том на­сту­пал не­скон­чае­мый ан­тракт (па­ке­ты с кон­фе­та­ми, мят­ные пас­тил­ки, ка­ра­мель, апель­си­ны), вслед за ко­то­рым по­сле по­втор­но­го це­ре­мо­ниа­ла со все­ми за­на­ве­са­ми на­чи­нал­ся столь во­ж­де­лен­ный боль­шой фильм.