Марина Юденич - Антиквар
— Идея… Я, друг мой, большой раззява, лентяй и сибарит. Появились первые деньги, я имею в виду — в стране… у нас они были всегда, в разумных, разумеется, пределах. Так вот, первые деньги, первые возможности… Согласись, в первую очередь они появились у одних и тех же людей. Людей — а не гоблинов, вцепившихся в номенклатурные кормушки зубами. На другое сил, понятное дело, не осталось. А те, кто не вцепился, огляделись, и в хорошем темпе пристроились на марше к строителям нового капиталистического общества. Ну или пристроили ближнего родственника. Сына, к примеру. Вроде меня, бестолкового. Работа, скажу тебе, поначалу была совсем даже не пыльная. Народец вокруг обретался в большинстве известный. Насчет голоштанных старших научных сотрудников, в одночасье сколотивших миллионы, — не верь: сказки нашего времени.
Нравится теперь «мальчикам в розовых штанишках» думать, что это они сами протоптали дорожку на водопой.
Ну, штанишки, положим, у большинства были не розовые, а голубые, но это дело сугубо личное. А насчет дорожки, если глянуть внимательно и пристрастно — рядом с каждым радостным голозадиком, припавшим к бездонному вымени матери-Родины, непременно оказался кто-то из свергнутых или их потомства. Потому как без него, без провожатого, дорогу к титьке голозадик вряд ли осилил бы. А и осилил бы, так обожрался на радостях и помер от изнуряющей диареи. Или еще какая беда приключилась бы. Истории развития капитализма в России такие прискорбные случаи — увы! — известны. Короче, приставлен был и я. Команда голозадиков подобралась так себе. Но ничего, работать можно. В меру голодные, в меру злые, в меру отважные, но в меру же и осторожные.
Вменяемые, одним словом. Неплохой вариант. Фирма, которую мы тогда сваяли за час, передрав типовой устав, позже гремела как крупнейший торговый холдинг — или синдикат, теперь уж не помню. Но деньги сыпались с небес, и я, болван, расслабился. Торговля — тебе это, впрочем, должно быть известно — приносит сверхприбыли исключительно на первых порах построения капиталистического общества Самых первых. Я бы даже сказал — наипервейших. Далее капиталы следует немедленно вкладывать в отрасли традиционно высокорентабельные. Прости за идиотское наукообразие.
Короче — нефть, алмазы, оружие, связь и телекоммуникации, наркотики, игорный бизнес. Ну, еще кое-что по мелочи. В цивилизованном мире этот список, разумеется, много шире. Однако мы живем в этой стране и должны руководствоваться ее реалиями. А я расслабился.
Влюбился. Женился. Колесил по Европам. Чего было волноваться-то, времени, по моим подсчетам, оставалось еще около года — потом надо было готовить следующий плацдарм. Слава Богу, все зарубежные счета и связи с зарубежными банками были на мне. Сидел бы сейчас голой задницей на свежем снегу и кукарекал. Или служил у тебя зазывалой. Короче, мои юные голозадики, точно следуя основным принципам политэкономии, решили вложить свободные — понимай, все существующие — капиталы в производство. Насмотрелись в детстве героических производственных фильмов, перепили на кремлевских банкетах водки с красными баронами — и сами захотели в бароны. Те мужики, понятное дело, видные. Закваска старая, боярская стать, командорская поступь — нашим олигархам этого определенно не хватает.
Короче, это был крах. Спасти удалось немногое. Хочешь верь — хочешь нет, но примерно третью часть того, что у меня осталось, ты сейчас лицезреешь.
— Но зачем ты вернулся? Если это — треть, на целое можно было спокойно существовать до конца жизни.
— Можно. Только какой жизни? Размеренной по линеечке, расписанной до цента. С женой, которая через десять лет превратится в среднестатистическую европейскую крысу, рыскающую no sale. С сыном, который, учась в приличном университете, тем не менее до одури будет высчитывать, сколько он должен заработать мойщиком посуды в кафетерии, чтобы на каникулы отвезти свою девку на Ибицу. А мне — чем ты предложил бы заняться в этой жизни мне? Играть на бирже? Служить клерком? Увлечься рыбалкой? Результат при любом варианте будет примерно один. Я имею в виду материальный результат. Да и не материальный — тоже.
— Я понял. И пожалуй, соглашусь. Но — альтернатива? Ты вернулся… Достойно — не спорю — потратил треть. А на оставшиеся что же — отбираешь антикварные лавки? Так ведь торговля — даже антиквариатом — не приносит сверхприбыли. Порой — это я уже из собственного опыта — прибыли вообще не приносит. Сводим, конечно, концы с концами. Так ведь ничем не лучше, чем игра на бирже или рыбалка.
— Верно. То, как вы торгуете — не приносит. И по определению не может принести.
— А как же…
— Остановись. Забудь про торговлю и вообще все то, что я тебе сейчас наговорил. Кроме, пожалуй, одного — помнишь, речь шла о высокорентабельных отраслях деятельности.
— Помню: нефть, алмазы, оружие…
— Да, да, в России.
— На Западе список длиннее, но, боюсь, я в этом…
— Напрасно боишься, потому что именно в этом, а вернее в одном из разделов этого списка — ты дока. Хотя и безграмотный отчасти. Вот скажи — каков, на твой взгляд, годовой оборот аукционного дома «Sotheby's» или «Christie's», к примеру?
— Понятия не имею — десятки миллионов, наверное.
— Миллиарды — для справки. Но это предположительно, потому что точных цифр тебе не назовет никто. Антикварная торговля, чтоб ты знал, — самая большая кость в горле налоговых органов. И каких Самых зубастых, глазастых и прочая… на свете — американских. Но — упаси Боже! — не вздумай, что я решил надувать налоговиков. Это так, заметки на манжетах. Для справки.
— А главная идея?
— Заключается в том, что отраслей национального достояния, не разобранных, по случаю, разными серьезными людьми, осталось две. Одна из них — торговля антиквариатом. Вторую не назову, дабы не вводить во искушение. Сработаемся — чем черт не шутит…
— Но послушай, ты говоришь — не разобранные, то есть свободные отрасли. Люди, торгующие антиквариатом…
— Я сказал, не разобраны серьезными людьми, не монополизированы и не действуют по одной наиболее гибкой технологии.
— Понял. Отнять у несерьезных — и передать серьезным. В интересах, разумеется, общего дела.
— Дурак ты, батенька, набитый притом. Думаешь, мне ваши лавчонки нужны, набитые пыльным барахлом? Оброк с них, что ли, собирать битыми чашками?
— Так что же?
— Шум, а вернее — резонанс. — Общественное мнение, доведенное до нужных ушей. Дескать, совсем упустили организацию антикварной торговли, и, разумеется, криминал не простил нашей ошибки. Начались разборки. Со своей стороны добавят пороху таможенники — увеличился объем контрабанды антикварных изделий.
Отсутствие четкой системы дает себя знать… Пресса раскудахтается. Можно даже фильм какой-нибудь снять.
Не задорого. Сериал, к примеру. Мне продолжать?
— Нет. Шум поднялся и достиг нужных ушей…
— В тот самый момент, когда нужные глаза читают нужный документ.
— Какой документ?
— О создании ОАО «Русский антиквариат», разумеется, с долей государства в 51%, никак не меньше. Иными словами, любая прибыль от коммерческой деятельности общества — а будет, разумеется, и другая — пополнит не карман безвестного олигарха, а российский бюджет.
— Но — зачем?!! Этих бумажек, направляющих и укрепляющих, писано великое множество. Я, помнится, еще в бытность работы в министерстве культуры строчил что-то похожее, во имя цивилизованного развития антикварной торговли.
— А затем… кстати, министерство культуры — это хорошо, этот опыт нам пригодится… затем, дорогой, что на самом деле во всем этом объемном и бестолковом документе нам пригодятся всего два малозаметных положения. Но как пригодятся! Слушай, идеалист. Первое — атрибуция художественных произведений на предмет их исторической ценности и прочая, прочая… передается исключительно компании «Русский антиквариат». Кстати, материалы о недобросовестной и непрофессиональной экспертизе нынешних экспертных инстанций — тоже, разумеется, с сильным криминальным оттенком, — как ты понимаешь, захлестнут прессу. И, надо сказать, будут не так уж далеки от истины. Ты не хуже меня знаешь, сколько стоит «нужная» атрибуция, скажем, ГТГ, про питерские — вообще речи нет.
— Ну, знаешь, жулья сейчас везде в избытке. Атрибуции, конечно, пишут порой левой пяткой или с завязанными глазами. Словом, сплошная головная боль. Но я не думаю, что такие монстры, как ГТГ или Эрмитаж, к примеру, просто так выпустят из когтей эдакую привилегию. Шутка ли дело?
— А я и не говорю, что без борьбы. Я, заметь, вообще не говорю, что будет просто. Кто-то на блюдечке с золотой каемочкой — далее по тексту… Ни в коем случае! Однако все это мелочи, камни на дороге, песок, пыль… А ты меня отвлекаешь от главного.
— Извини.
— Итак, первое — исключительное право атрибуции.
