Мария Свешникова - Fuck’ты
Спустя пару минут и один общий заказ мы начали говорить.
— Маш. Вопрос серьезный. Пойми, я в тебя влюблен. Это все осложняет.
— Что усложняет? — сказала я, закурив первую за день сигарету.
— Ты так и не поняла? Я же тебя не отпущу.
— То есть мой выбор роли не играет?
— А у тебя его нет. Да, ты маленькая хорошая девочка, но кто, кроме меня, тебя жизни научит, кто другой будет выбивать глупый постмодернизм из башки?
Слышал бы его мой преподаватель по драматургии, Евгений Викторович Жаринов, был бы мордобой. Он так яростно и искренне пропагандировал теорию символов, что не видеть знаки и не ценить постмодернизм — смертный грех.
— Я не могу тебя выкинуть из головы. Но от жены я пока не уйду. Пойми, в жизни все сложнее, чем ты думаешь.
Мне захотелось еще бутылочку «Коделака».
А ему обеспечивать меня духовно и материально.
— Сейчас ты позвонишь Кириллу и поставишь точку. Надеюсь, мы пришли к консенсусу.
Однажды Настя сказала, что у меня синдром скрытой жертвы и что, не понимая этого диагноза, я ищу мужчину, который ограничит мой сознательный выбор, положит на лопатки в загон, и под этой властью я буду счастливой. А пока я давила мужчин, постоянно стараясь переплюнуть их амбиции и доказывая свою значимость. Псевдозначимость, если соблюдать политкорректность.
— Тебе номер сказать? — суровым приказным тоном молвил Макс, выпустив пару колечек.
— Откуда ты его знаешь?
— База МТС покупается в переходе за сто рублей. Ты что, серьезно думаешь, что я идиот?
Не знаю зачем, я набрала Кирилла и сказала тупую детскую фразу «Давай оставим свободу и добрые дружеские отношения». Макс взял мой телефон и стер его номер из записной книжки. Раз и навсегда.
— Машину хочешь?
— Нет. Я не люблю водить.
Мне жутко хотелось спросить «А что будет, если я сейчас пошлю тебя на хер и уйду», и именно в этот момент я поняла, что не хочу уходить. Минимум из природного любопытства «что день грядущий нам готовит?»
На втором этаже, на балконе, свисающем над соседнем столом, Романович, Гога и Жанна смеялись.
Я тоже захохотала истерически.
Он спросил: «Хочешь машину?», как будто речь шла о куске сыра, который бывает бесплатным только в мышеловке.
Он положил на стол картину. Миниатюру 30×40. Подпись Макеевой.
— Она твоя!
Это был его портрет.
— Она не впишется в мой интерьер.
— Значит, сменим интерьер, — сказал Макс, доедая карпаччо. — Да, я улетаю до вторника. Что тебе привезти?
Авиакатастрофу.
— На твой выбор.
Спустился Гога. Мы начали обсуждать его программу. Он устраивал соревнования от «Спортмастера» и звал нас приехать, ну или хотя бы заскочить на тусовку в клуб «Точка отрыва», Макс пропускал эти слова, не удосужившись уделить даже секунду внимания, проявить такт.
Я пошла в туалет. Мой организм до сих пор не отошел от кодеина, в желудке все скукоживалось и набухало, урчало и ворочалось, как будто начиная жить собственной жизнью, периодически темнело в глазах — некоторое подобие мигрени заставляло хвататься за стену и с невыносимыми внутренними стонами сползать на пол. Следом за мной зашла Жанна.
Я умылась холодной водой. Она красила губы блеском, прорисовывая каждую границу с молекулярной точностью.
— Как дела? — спросила я, вытирая бумажным полотенцем лицо.
— Когда-нибудь расскажу.
Уже почти уходя, она обернулась в мою сторону. Я согнулась над раковиной, думая, упасть в обморок или пойти блевать.
— Хочешь, дам универсальный совет?
— Давай, — сказала я после того, как сплюнула в раковину.
— Умей закрывать глаза на правду.
Я закрыла глаза, а когда очнулась, то рядом со мной сидела Жанна и держала около лба холодное полотенце.
— Не ударилась?
— Нет, нормально. Просто не спала несколько дней. И не говори никому об этом.
— Ладно. Точно все нормально?
— Да. Не бери в голову.
— До встречи, Маш.
Макс довез меня до дома, но подниматься не стал. В шесть утра рейс 6770 доставил его в Париж.
Я дошла до комнаты и, не зажигая свет, позвонила Романовичу на домашний. И плевать я хотела на швабру, родителей и кошку Натали.
— Алек, женись на мне! Я серьезно! Я буду хорошей женой!
— С ума сошла?
— Да, я сошла с ума…
— Что?
— Что ты молчишь?
— Думаю.
— Ладно, я пошутила. Давай, пока.
Нажала на сброс. Дурацкая была затея. Позвонила Игорю, старому знакомому, предложила то же самое. Он начал думать, где искать кольца в это время суток. Опять повесила трубку. Несмешная шутка. Набрала Вове. Он принес две таблетки фена[9]. Дома его ждал небесно-голубой друг, так что он мне уделил всего сто секунд.
Вова как-то по-особенному на меня посмотрел.
— У тебя бюстгальтер маленький. Грудь вот-вот вывалится.
— Ты только что обидел лифчик Nina Ricci, — я оторопела от такой наглости, будь он полноценным мужчиной, вдарила бы ему кольцом с большими камнями по щеке.
— Сможешь кокаин достать? Я тебе денег могу прямо сейчас дать, — вдруг и моя наглость вышла наружу.
— Ложись спать, ты не в себе… Спокойной ночи.
Великий dick’татор
В Максе гармонично сливалось все дьявольски притягательное — возбуждало его львиное спокойствие, цепляла действенность и абсолютное отсутствие противоречий, манил кобелиный магнетизм, пугала жестокость и ужасал маленький член.
Вова принес два подарка — крохотный пакетик обычного кокаина по сто пятьдесят евро за грамм и столько же медицинского, закутанного в мятую бумагу. Потерянная в неясности, я кончиком ножа пересыпала его в сок, мешала трубочкой и, находясь в состоянии физического одиночества, выпивала до дна. Так смешно слушать вранье людей, когда они не в курсе, что от кокаина диарея, эффект длится сорок минут и хочется есть. Наркотики — не моя стихия.
Тишина граничила со звоном в ушах — барабанные перепонки напряглись, ключ уверенно отпирал засов моей обители.
Утром Вова начал странный разговор:
— Знаешь, как нюхать кокаин и быть при этом в себе?
— Нет, — я была заинтригована.
— У тебя есть карандаш с ластиком под крышкой? — я порылась в письменном столе и нашла этот забавный трофей.
— А еще один?
— Держи!
Он достал тонкий прозрачный цилиндрический ластик.
— Устья большие? — он пристально изучал мой нос. — Да нет. Тогда нормально. Ты засовываешь в ноздрю. Перед этим намазав чем-то липким, например кремом.
Я, как на занятиях в спортклубе, повторяла за ним телодвижения.
— Высыпаешь в анатомическую пройму порошок и вдыхаешь. Только зажимай, чтобы ластик не пошел выше по дыхательным путям. Потом берешь носовой платок. Немного отворачиваешься и вынимаешь ластик — часть порошка прилипает к ластику, и ты вынюхиваешь не все. Я так на втором курсе играл в «кто первый нанюхается».
Я намотала эти сведения себе на ус.
Спустя несколько часов кто-то тихо открыл входную дверь.
— Что, удивлена? — послышался в прихожей знакомый голос Макса.
— Я уже ничему не удивляюсь. Когда дубликат успел сделать?
— Не фига было нажираться в одиночестве в «На лестнице»!
— Вот ты скотина.
— Я тебя тоже очень ряд видеть. — Он поцеловал меня холодными от мороза губами. От него пахло улицей — холодом, ветром, машиной, самолетом, новой рубашкой.
— А зачем Кира опасной бритвой порезала себе вены?
— Ты меня спрашиваешь?
— Ты с ней встречался, а не я. Я лично вела привычно размеренную жизнь, пока ты в ней не появился!
— Ты еще скажи, что тебя многое не устраивает. Только со мной ты решаешься на что-то большее, чем трахнулись и разбежались. Я тебе даю свободу. Ты можешь взять от меня все, что хочешь, — все отдам, последнюю рубашку сниму. — Он рывками расстегнул верхние пуговицы.
Да, меня действительно тянуло нарушать правила и расплачиваться за ошибки многократно, ведь за все нужно платить, за алкоголь похмельем, за секс хламидиозом, сифилисом и абортами, за знания усидчивостью и терпением, за опыт болью и трудностями. Я думала, этим можно купить счастье. Но в магазине две толстые продавщицы сказали, что продукт сняли с продажи, и повесили табличку «учет», нервно качающуюся на леске. Опять не успела.
Как я и ожидала, Макс тут же посмотрел на порошок. Перевел взгляд на меня, улыбнулся, снова обворожительно на стол, опять на меня.
— Кокаин? — спросил он абсолютно спокойным тоном.
— Хочешь? — я не шелохнулась, сидя в уютном кресле с выражением лица Тони Монатана из Scarface.
Он высыпал немного в анатомическую пройму и вынюхал все до кристалла.
— А откуда у тебя медицинский кокаин?
— Я не буду отвечать без присутствия моего адвоката.
В комнате повисло напряжение, как в «Войне миров» перед первыми ударами молний. Надеюсь, он не подумает, что я хотела его убить? Передознуться медицинским как не фиг на фиг, хотя у Макса лошадиное здоровье.
