Эдуард Лимонов - Анатомия героя

Вот что Лимоновым возведено в ранг политики и вызывает его изжогу, которую не позволяли себе самые отчаянные «демократы». Мне неприятно говорить это. Я обычно не ввязываюсь в персональные разборки. Но ведь неправда. Неправда и то, что, как утверждает Лимонов, у меня на Николиной горе какая-то дача… Ее там у меня среди столичных тузов никогда не было и быть не могло — кто туда пустит? Нет и сейчас. Был земельный участок в 150 километрах от Москвы, но за 3 года я в силу занятости не съездил туда ни разу и поставил на нем точку. Все в этих публикациях переврано".

Отрывок из интервью Зюганова в «Правде» за 10 августа 1994 года.

На политические смотрины в марте 1992 года, на мой творческий вечер в ЦДЛ, пришли тогда Жириновский и Зюганов. Зюганова привел мрачный патриций Чикин, он же меня с ним и познакомил за кулисами до начала действа. Чикин вместе с Бондаренко вели вечер, Жириновский сидел в зале, а Зюганов предпочел простоять весь вечер в кулисе. Так я его и запомнил, как человека стоящего в кулисе.

Лидеры прикидывали, на что я способен, чтобы использовать меня позднее? Зюганов тогда был политической фигурой едва заметной величины. Уже вовсю юродствовал Жириновский, гремели еще имена Алксниса и Умалатовой, резко появился Анпилов. У Зюганова не было партии, он активно тусовался в оппозиции, представляя самого себя, был сопредседателем галлюцинаторной Думы Русского Национального Собора и членом других столь же эфемерных и экзотических организаций. Я не ходил на все патриотические тусовки, но если появлялся на некоторых, неизменно обнаруживал там Зюганова, «Гену». Он сразу же стал называть меня «Эдиком». Коротконогий, с массивной бронированной лысиной, с бородавкой на лбу, он ходил, как матрос, раскачиваясь, и хитрым дружелюбным татарином подваливал к группам патриотов, крепко жал руку, улыбался… (с фамилией Зюган(ов), он, конечно, обладает сильной примесью тюркской крови. Бабурин тоже, и Баркашов, и Проханов, конечно). Его не считали опасным соперником. Таких одиноких лидеров-путешественников, чья партия в единственном лице перемещалась с ними, тогда было не счесть. 16 марта 1992 года на важнейшем подготовительном совещании к Внеочередному съезду депутатов СССР (проходило оно в комнате Сажи Умалатовой, а затем в комнате депутата Когана в гостинице "Москва") присутствовали Макашов, Анпилов, Носов, Алкснис, Крайко, Голик… Даже я был допущен, но никому и в голову не пришло пригласить Зюганова. Слишком мелок был по рангу.

Впервые он показал хищные челюсти интригана и ловкача в июне 1992 года. Анпилов и его войска осаждали Останкино. Анпилов, кстати сказать, единственный был и остался подлинным лидером масс, возбуждал их и мог вывести на улицы в лучшие времена сотни тысяч человек и смело командовал ими с грузовика. «Лидеры», как школьники, покорно ждали, пока он предоставит им слово, злобно ссорились из-за очередности. Зюганов был одним из таких "лидеров"-прихлебателей, теснившихся на грузовике. Порой Анпилов орал на лидеров, используя ненормативную лексику, обрезая их демагогию и красноречие. И вот 22 июня ночью ОМОН напал на палатку-пикет анпиловцев и русской партии у Останкино. Нападение (согласно патриотам, были убитые и пропавшие без вести) грозило вылиться в противостояние, невиданное доселе. Из источников, близких к МВД, мы узнали, что власти мобилизовали аж 12 тысяч солдат и омоновцев. Анпилов лично поехал в армейские подмосковные гарнизоны, как он выразился, "подымать армию". Однако выставив солдат, перерезав путь демонстрантам оппозиции и устроив битву у Рижского вокзала, я тоже в ней участвовал, власть все же струхнула и объявила о готовности к переговорам. Если не ошибаюсь, Егор Яковлев должен был участвовать в них со стороны Останкино — "Империи Лжи", а со стороны оппозиции почему-то вдруг назвали имена Стерлигова и… Зюганова. Стерлигов, генерал ОБХСС, этакий Веденкин образца 1992 года, фигура экзотическая и типичная, лез без мыла повсюду, но без мыла и вылазил-выскакивал, а вот мощно-черепной Гена Зюган тогда впервые оказался представителем красно-коричневых масс, и уже не вылез. Оказался, по недоразумению, представляющим массы, которые не он вывел, представителем не своего войска. (Вообще такое впечатление, что, выдворенный со Старой площади в августе 91-го, Гена тогда же решил завязать с коммунистическими идеями навечно. До июня 1992 года он активно пытается стать лидером патриотов, потому и ходит на все эти дремучие бородатые Соборы, но судьба решила иначе). Революционные массы "Трудовой России" кричали, недовольные и возмущенные, требовали дождаться приезда Анпилова, но кто и когда их слушает, массы? Переговоры начались. Виктор Иванович вернулся через сутки, но к переговорам его не допустили на том основании, что власть согласна торговаться с умеренными Зюгановым и Стерлиговым, но наотрез отказывается торговаться с радикальным Анпиловым. Анпилов ограничился тем, что процитировал Ленина: "Пока пролетариат борется за свои права, буржуазия крадется к власти", имея в виду Зюганова, и смирился. А зря. Так начался конфликт Анпилова и Зюганова, вылившийся в борьбу за то, кто будет руководить коммунистическим движением России. Зюганов, как видим, хитростью влез в уже сформировавшееся красное движение (сформированное Анпиловым) и постепенно оттягал себе руководство большей его частью. Всю осень 1992 года можно было наблюдать на тусовках оппозиции все тот же конфликт: Зюганов представляет красных в президиуме на сцене, а возбужденные сторонники Анпилова — в зале, оспаривают самозваного Зюганова. Дело доходило до кулаков. Первым успехом Зюганова было то, что он оттягал себе право представлять коммунистов на общих съездах оппозиции. Почему Анпилов уступил Зюганову это представительство? Он не силен в интриге, не дипломат, не силен в искусстве лжи, мелких договоров и обещаний. Всемогущий на улице, на крыше грузовика, Анпилов не умеет интриговать.

Гена умеет отлично интриговать. Выращенный со младых ногтей при Орловском обкоме КПСС и затем работая в ЦК — он профессиональный интриган и «кидала». 24 октября 92 года в зале Парламентского Центра на Цветном бульваре состоялся первый учредительный съезд Фронта Национального Спасения. Я бросил ради такого события оружие, войну в Боснии и прилетел в Москву. Прошел через толпы народа на съезд. Меня тотчас же нейтрализовал Гена. Он ласково встретил меня. Навесил на пиджак карточку с надписью "член оргкомитета", усадил в президиум, клятвенно обещал дать слово и ввести в Национальный Совет ФНС. Все эти блага в обмен на… смирение. "Только, Эдик, пожалуйста, не вноси раскол в только что создавшееся движение, я тебя очень прошу. Нам стоило больших усилий собрать их всех…" — говорил он мне, отведя меня в сторону. Дело в том, что по просьбе Чикина я прислал им с фронта свое видение ситуации, критиковал их "Декларацию лево-правой оппозиции" за полное отсутствие практического плана прихода к власти и т. д. Раскол не входил в мои намерения, я намеревался честно обсудить слабые места их программы. В президиуме я оказался в первом ряду, крайний справа, слово мне дали. Я мирно сказал, что не понимаю, почему в составе Фронта нет Анпилова и Жириновского, что в составе Фронта опасно много депутатов Верховного Совета. Если Фронт собирается стать всего лишь фракцией ВС России, то его ожидает участь, постигшая всяческие Соборы, Думы, Вече, просуществовавшие считанные месяцы. Провалить организацию с таким суровым названием нельзя, это преступно…

В перерыве меня прямо на сцене интервьюировало французское телевидение, и в комнату, где заседал оргкомитет, я попал с опозданием на четверть часа. Они, более сорока вождей, оказывается, уже успели выбрать девять членов политсовета и сейчас выбирали сопредседателей. Зюганов был злой, сидел, Бабурин, красный и возмущенный, стоял у двери, вел заседание Константинов. Чувствовалось большое напряжение. Представитель Казахстана, возмущенный явной и наглой борьбой за места, покинул комнату. Двумя сопредседателями выбрали Константинова и Зюганова. Оба они на фоне тогдашнего оппозиционного движения были выскочками, а не лидерами, представляющими массы. Больше заслуживал звания сопредседателя Проханов, всех их перезнакомивший и сплотивший. Опасения мои позднее оправдались. Потому что в Политсовете ФНС оказалось пять депутатов ВС+Константинов, они потащили ФНС по дороге, выбранной Верховным Советом и лично Хасбулатовым. В братскую могилу эфемерных политических организаций, к Думам и Вече. Зюганов и Константинов вынуждены были уступить лидерство старшим по рангу: Хасбулатову и позднее Руцкому. А Хасбулатов привел ВС и ФНС к конфликту с Ельциным 21 сентября 1993 года…

Осознав, что ФНС у него угоняют, Зюганов спешно решает создать еще пару организаций. Собирает в феврале — марте группу товарищей аппаратчиков, и они создают сразу две фальшивых партии: КПРФ и; Аграрную. Создают их те же люди, Рыбкин, например, учредитель обеих партий. Адрес у партий один и тот. же: Новый Арбат, 19, курьезно, но это и адрес Центризбиркома. Созданы были партии так спешно потому, что Зюганова предупредили друзья чиновники: с 6-го апреля вступает в силу новое "положение о регистрации политических партий и объединений", и в нем требования к партиям ужесточаются. С б апреля нужно будет представить доказательства существования не менее 45 региональных отделений партии, дабы получить статус партии общероссийского масштаба. А только такие общефедеральные партии смогут участвовать в выборах. Верхушечные фальшивые чиновничьи организации КПРФ и партия «аграриев» созданы буквально под занавес и зарегистрированы тотчас же, в последних числах марта. Ясно, что при содействии братьев по бывшей КПСС из Минюста и Центризбиркома. Партии обе созданы для выборов. Но продолжается и тусовка в ФНС. Следует указ Президента № 1400. Зюганов, казалось, смирился с ролью вспомогательного лидера и ежедневно работал глоткой с бетонного балкона с 22 сентября до 2 октября. Нет необходимости пересказывать его речи, достаточно банальные в том контексте обличения "кровавого режима" и призывов от него избавиться. Встретив меня на том же балконе, он спросил с недоумением: