Эптон Синклер - Нефть!

— Относись к этому проще, сынок, — говорил он ему, — не болтай много и держи себя в руках. Не теряй головы. Помни, что не ты сделал эти деньги и что они скоро от тебя уплывут, если ты станешь глупить.

Отец был благоразумным человеком, да к тому же успех его в Бич-Сити не был его первым успехом. Он уже пережил искушения, которые приходят вместе с богатством, и понимал, что должен испытывать теперь мальчик. Приятно сознавать, что у вас груды денег, но на своих пирах сажайте за стол скелет и, упиваясь вином успеха, прислушивайтесь к тихому шепоту:

— Memento mori.[3]

Глава четвертая

РАНЧО

Приближался день, когда Бэнни должен был навестить мать.

Мать Бэнни не носила фамилии его отца, подобно матерям других мальчиков. Ее звали миссис Ланг, и жила она в бунгало в окрестностях Энджел-Сити. По соглашению между нею и отцом, Бэнни проводил у нее одну неделю в каждые полгода, и Бэнни ждал этой поездки с самыми разнородными чувствами. Мать была нежна с ним, у нее находилась для него ласка, которой ему недоставало в другое время, и она была такая хорошенькая, действительно «прелестная мамочка», как все называли ее.

Но в других отношениях посещения эти были тяжелы для Бэнни, так как хотя и полагалось скрывать от него некоторые обстоятельства, он все же не мог о них не догадываться. Мамочка расспрашивала его о делах отца, а Бэнни отлично знал, что отец не любит, чтобы о них болтали. Затем мамочка жаловалась на недостаток денег: отец давал ей двести долларов в месяц, а разве молодая и очаровательная соломенная вдовушка могла прожить на такую сумму! Ее счет из гаража никогда не был оплачен, и Бэнни знал, что она станет жаловаться, надеясь, что он передаст это отцу, а отец избегал слушать подобные вещи. В следующий раз она станет плакать, говоря, что Джим тиран и скряга.

Сейчас положение было особенно затруднительно для Бэнни. Мамочка прочитала в газетах о новом фонтане и потому хорошо знала, сколько заработал отец. У нее возник план, который она сообщила Бэнни: он должен постараться склонить отца увеличить ее содержание, но, разумеется, так, чтобы отец не подозревал, кто истинный вдохновитель этого плана. И это как раз в тот момент, когда Бэнни отказался от роскоши мелкой лжи!

Существовала и еще какая-то тайна, — касавшаяся мамочкиных друзей. Когда Бэнни гостил у мамочки, ее навещали какие-то друзья-джентльмены, которые могли быть ему приятны и неприятны. Когда он возвращался домой, тетя Эмма предлагала ему вопросы, обнаруживающие ее желание выведать что-то об этих друзьях-джентльменах, но так, чтобы Бэнни об этом не догадался, — но Бэнни понимал, что именно хочется ей знать. Он заметил также, что отец никогда не касался этой темы, никогда не задавал вопросов, касавшихся мамочки, и что тетя Эмма производила свой допрос в его отсутствии.

Все это оказывало странное действие на Бэнни. Подобно тому как у отца имелся в банке сейф, куда никто не мог заглядывать, кроме него, так и в уме Бэнни был свой тайный уголок. По внешнему виду Бэнни был живым и откровенным мальчуганом, пожалуй, слишком развитым для своих лет; он жил двойной жизнью, подхватывая то здесь, то там мысли и, как белка орехи, унося их и пряча в свой тайный уголок, чтобы вернуться к ним позднее, разгрызть их и разжевать. Одни орешки оказывались хорошими, другие — плохими; Бэнни учился составлять о них суждения и отбрасывать негодные.

Было ясно одно: мужчины и женщины делают что-то такое, что они сговорились держать в секрете. Это темный угол жизни, — таинственный и довольно противный. Вначале Бэнни проявлял по отношению к отцу полную лояльность, не пытаясь узнать то, чего, по мнению отца, Бэнни не должен был знать. Но бесконечно это не могло продолжаться: ум автоматически стремится понять, и на мысль о подобных вещах наводили и птицы, и цыплята, и собаки на улицах; об этом знал каждый уличный мальчишка, ревностно готовый все объяснить; да и сами глупые взрослые говорили непрерывно о таких вещах, о которых нельзя не догадаться: тетя Эмма постоянно говорила, что каждая женщина гонялась за отцом, «желая его завлечь» и «делая ему бараньи глаза» (у тети Эммы имелся огромный запас подобных выражений), и отец всякий раз обнаруживал странное замешательство, оказывая хоть чуточку внимания какой-нибудь леди, словно боялся, чтобы Бэнни не стал разделять опасения тети Эммы.

В действительности же тетка раздражала Бэнни, и он быстро научился избегать ее вопросов и не выдавать того, что сказал папочка прелестной леди в отеле на Лобос-Ривере и обедала ли с ним вообще какая-нибудь леди. Но, приобретя эти светские качества, Бэнни постоянно пребывал в состоянии скрытого возмущения: почему это люди не могут говорить обо всем открыто, и зачем им нужно притворяться и шептаться, причиняя вам неудобства?

Через неделю после устройства участка «Росс-Бэнксайд № 1» у Росса уже была новая вышка, на которую подготовлялся арендный договор, а еще через неделю она была уже оборудована, и буравы начали прокладывать путь в земные недра. Строились еще две вышки, и ожидались станки и инструменты. На этом участке должны были находиться четыре буровые скважины, расположенные по четырем углам ромба, каждая сторона которого равнялась тремстам футам. Чтобы перевезти жилище Бэнксайда на другой участок, понадобились перевозчики. Но м-ра Бэнксайда это мало тревожило, так как он успел переселиться в загородную виллу на берегу океана, вблизи отца, купил новую обстановку, новый большой спортивный автомобиль для утренних поездок в загородный клуб, где играли в гольф. Семья Бэнксайда успела привыкнуть к наличию дворецкого, а миссис Бэнксайд записалась в члены самого фешенебельного дамского клуба. Действенность — лозунг на Западе, и если вы решили изменить свое социальное положение, нужно идти напролом.

Отец и Бэнни съездили еще раз на Лобос-Ривер и не без труда наладили скважину № 2. Здесь предстояло построить еще две вышки, купить и доставить сюда большое количество инструментов.

В нефтяном деле путь всегда один: заработав известную сумму, ее сейчас же приходится вкладывать в новые бурения, с тем, разумеется, чтобы получать с них новые доходы. К этому вынуждала игра. Приходилось гнаться взапуски с теми, кто каждую минуту грозил отвести вашу нефть. Как только у вас появлялась одна скважина, надо было устраивать защитные скважины, чтобы оградить себя от посягательств соседей на вашу собственную нефть. А сбыт нефти представлял такую массу хлопот, что вам начинало приходить на мысль: хорошо бы наладить собственный перегоночный завод и ни от кого не зависеть! Но независимость стоит дорого: нужно было бы добывать в своих скважинах все количество нефти, потребное для поддержания завода в действии, понадобилась бы целая цепь пунктов для сбыта своих продуктов производства. Игра эта трудна для мелкой сошки. Но как бы вы ни выросли, всегда найдется кто-нибудь больше вас.

У отца в данный момент не было ни одной неудачи, все шло как надо. В разгаре успехов ему вздумалось возобновить бурение в одной из своих старых скважин в Антилопе, пойти немного глубже и посмотреть, что из этого выйдет. Проба вышла удачной: на глубине восьмисот футов оказался новый пласт нефтяных песков, и каждый из шестнадцати старых фонтанов, — выкачивавшихся в течение двух лет и почти истощенных, — готов был доставить отцу новое богатство при расходах по нескольку тысяч долларов на фонтан.

Но сразу же выступила и новая задача: у этого района не было нефтепровода, а он был необходим. Россу предстояло сговориться с некоторыми промышленниками, он собирался съездить на место и уладить дело.

Узнав об этом, к нему явился с очень серьезным видом Бэнни:

— Папочка, ты забыл, что скоро пятнадцатое ноября?

— Так что ж, сынок?

— Ты обещал поехать со мной в этом году стрелять перепелок.

— Верно, сынок! Но как раз теперь я ужасно занят.

— Ты слишком много работаешь, папа. Тетя Эмма говорит, что ты сорвешь себе почки, и доктор говорит то же самое.

— Он рекомендует перепелиную диету?

Бэнни понял по улыбке отца, что он собирается пойти на уступки.

— Давай захватим наши походные вещи, — просил мальчик, — и когда ты покончишь дела в Антилопе, вернемся домой через долину Сан-Элидо.

— Сан-Элидо? Но, сынок, ведь это на пятьдесят миль в сторону от нашего, пути!

— Говорят, что там невероятно много перепелок, папочка!

— Мы можем найти их гораздо ближе к дому.

— Я знаю, папочка, но я никогда там не был, и мне хочется посмотреть эту местность.

— Почему ты прицепился именно к ней?

Бэнни смутился, зная, что отец опять найдет его «чудным», но твердо продолжал стоять на своем.

— В этой местности живут Аткинсы.

— Аткинсы? Кто это?

— Разве ты не помнишь мальчика Поля, с которым я познакомился вечером, когда ты толковал об арендном договоре?