Лесли Уоллер - Американец
Странная история с этой фотографией, вдруг пришла ему в голову мысль. Прислать без приветствия и даже без простой подписи, ну или чего-то в этом духе? Причем фотография прислана по авиапочте буквально в тот же самый день, когда ее напечатали в фотолаборатории. Но самым странным во всем этом была реакция Элеоноры! Интересно, с чего бы и почему?
— А где живут твои родители? — спросил он, налив себе в бокал немного вина и усевшись в гнутое кресло-качалку прямо напротив нее.
— К востоку отсюда.
— Да, похоже на откровенный, вполне исчерпывающий ответ. Почти совсем ясно, ничего иного не скажешь.
— О, прости, ради бога, прости. — Она слегка покрутила бокал в руке. — Вообще-то я рассчитывала повидаться с Таней, если поеду вместе с тобой в Германию. Мои родители живут недалеко от Франкфурта.
Палмер слегка нахмурился.
— В Германии?
— Да, в Трире. В Мозельской долине.
Палмер задумчиво кивнул.
— Что ж, это местечко, похоже, мне знакомо, очень даже знакомо.
Она задумчиво опустила глаза на свой бокал с вином.
— У тебя там тоже были героические приключения?
Между ними возникла небольшая молчаливая пауза. Его несколько поразила ее смелость: надо же, не побояться рассердить его таким откровенным сарказмом.
— Не совсем, — медленно протянул он. — Это связано с совершенно иными воспоминаниями. Там была летняя резиденция императора Константина.
Элеонора поставила свой бокал на столик, опустилась на колени у его ног, обвила их руками.
— Прости, пожалуйста, прости. Ты самый образованный любовник из всех, с кем мне приходилось иметь дело. — Она вдруг закрыла лицо руками и горько зарыдала. В общем-то, совершенно неожиданно. Ее милое лицо исказилось и чуть покраснело.
— В чем дело? — спросил Палмер, обнимая ее. — Что случилось, дорогая?
Она замотала головой, будто хотела освободиться от него.
— Нет-нет, ничего, ничего…
Он попытался ласково взять ее за подбородок, чтобы приподнять лицо, но она увернулась, отползла от него, вскочила на ноги и убежала в ванную комнату. Плотно закрыла за собой дверь, включила воду.
Палмер наклонился, поднял с пола фотографию Тани, внимательно вгляделся в задний план. Так, похоже, ее сделали на дворике какой-то фермы — сарай, приставленные к стене лопаты, вилы, борона, вдали кирпичное здание с довольно высоким забором… Он перевел глаза на двух улыбающихся мужчин. Да, это на самом деле выглядит, как ярмарка смеха: кто оскалится как можно шире и продемонстрирует как можно больше зубов! В общем-то, такое позирование перед объективом было довольно обычным. Даже для неординарных людей, идущих на это исключительно для создания комического эффекта. Насколько искренними были улыбки тех двух мужчин, сказать трудно, а вот улыбка девочки выглядела совсем настоящей.
Палмер подобрал также и конверт, в котором прибыла фотография. Так, почтовый штемпель и марка Люксембурга. А ведь Трир всего лишь в нескольких милях от границы. И почему, интересно, на конверте нет обратного адреса?
Он перевернул фотографию, чтобы взглянуть на штемпель с датой выпуска. Индекс и название лаборатории, в которой, скорее всего, была сделана эта фотография, были пропечатаны очень неясно. Палмер встал, поднес фото к окну. День быстро шел на убыль, но бездонное небо с оранжевыми оттенками там, за Эйфелевой башней пока еще оставалось достаточно ясным.
Ну и что здесь написано? Причем явно каким-то необычным шрифтом или курсивом. Похоже, два слова. Первое — что-то вроде «Schnelfot», то есть, очевидно, «Срочное фото» или что-то в этом духе. Во втором было всего четыре буквы, что-то вроде «Йена». Интересно, что это такое?
Спустя несколько минут он все еще сидел на широком подоконнике, рассматривая обратную сторону цветной фотографии, когда в комнату вернулась Элеонора. Лицо бледное, но уже спокойное, со свежим макияжем и тенями.
— По-моему, по сравнению с последней фотографией Таня несколько подросла, тебе не кажется? — спросил он.
Она тихо засмеялась.
— Интересно, откуда тебе знать? У меня такое ощущение, будто мы вместе целую вечность. Хотя на самом деле мы знакомы всего лишь три дня. — Она протянула руку за фотографией.
— Йена, — тихо произнес Палмер.
— Что-что?
— Йена. Там были заводы Карла Цейса.
— Ну и?
— Сейчас это в Восточной Германии.
— На самом деле?
Глава 14
Палмер вышел из такси прямо у входа в отель. Немного подождал, бросил беглый взгляд на часы — почти шесть часов утра. Небо уже начинало светлеть, на Вандомской площади стали появляться редкие прохожие и машины. В глазах резало, во рту противно першило. Свой ключ ему удалось взять у чересчур любознательного консьержа, практически избежав каких-либо ненужных вопросов.
Войдя в номер и услышав, как трезвонит телефон на тумбочке, он раздраженно швырнул массивный ключ на ковер, но трубку все-таки поднял.
— Да? Слушаю вас.
— О, значит, ты добрался? Все в порядке? Без происшествий? — В ее голосе слышалась искренняя тревога.
— Не беспокойся, я уже большой мальчик, — ответил он. — Неужели ты могла представить, что по дороге меня похитят индейцы-апачи?
— В Париже давно уже нет апачей. — Она тихо рассмеялась. — У нас тут только студенты. Ну и кое-кто еще…
— Хорошо. Спасибо за звонок. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи…
Связь на другом конце линии оборвалась. Какое-то время Палмер молча слушал, ожидая продолжения. Нет, больше ничего не последовало. Потом сам положил трубку. И тут же последовал новый резкий звонок. Он тут же снова схватил трубку.
— Да, слушаю!
— Международная линия на проводе, мсье Палмер, — послышался равнодушный голос оператора.
— Но я ничего не заказывал, и к тому же…
— Нью-Йорк, мсье. Вы готовы?
— Ну, если так, то…
— Вудс? — спросил Гарри Элдер своим противным, скрипучим голосом. Ну надо же!
— Гарри, с чего бы это ты вдруг решил мне позвонить? — раздраженно спросил Палмер. — Да еще в такое время!
— Господи, ну где же ты пропадал? Я ищу тебя уже целых два дня! Здесь у нас уже почти полночь. — Он на несколько секунд замолчал. — Кстати, ты сейчас один?
— Один. Ну и что дальше?
— Да не кипятись ты так, Вуди. Мне этот разговор, поверь, не менее неприятен, чем тебе.
— И это все, о чем ты хотел мне сказать?
— Послушай меня: ты сейчас один?
— Кажется, я уже сказал тебе, что один, разве мало?
— Ладно, ладно, только, пожалуйста, не возникай. — В трубке послышалось тяжелое дыхание пожилого, серьезно озабоченного человека, который явно пытался взять себя в руки. — Я до́ма, Вудс. И мой звонок не проходит ни через коммутатор банка, ни через любую другую систему безопасности. Тут все чисто, не сомневайся, так что говори спокойно. К тому же платить тебе ни за что не придется. Все за счет конторы.
— Великолепно, великолепно, просто невероятно!
— Спасибо. Так вот, учти, тут возникла некая проблемка, непосредственно связанная с безопасностью. Причем, боюсь, очень серьезная. — Когда в голосе Гарри появлялись доверительные нотки, его и без того скрипучий голос становился еще более хрипловатым и звучал так, будто его слишком долго держали под проливным дождем, а потом забыли вовремя просушить. — Один из твоих, учти, твоих старинных приятелей ведет себя, мягко говоря, более чем странно. Особенно в последнее время.
— Что-что? — Палмер невольно задумался. Неужели он имеет в виду Эдди Хейгена, его непосредственного командира во время Второй мировой войны, который сейчас являлся одним из членов Совета директоров банка ЮБТК? Но почему так туманно? Почему он говорит не прямо, а какими-то не совсем понятными намеками? Ведь прослушки, как он утверждает, можно не опасаться! — И что, собственно, происходит?
— Он слишком настойчиво пытается сделать вопрос о приобретении Народного банка главным приоритетом ЮБТК. Причем требует принятия немедленного решения. Да или нет! Прямо сейчас. И давит на меня, как танк, по несколько раз в день!
Палмер присел в кресло рядом со столиком, на котором стоял телефон.
— Но ведь ему прекрасно известно о нашем общем решении выжидать. Не высовываться, а выжидать, выжидать и выжидать. И ничего, ровным счетом ничего не делать, пока мы не найдем эффективный способ, как вырвать этот банк из под контроля мафиози. Значит, надо просто искать. Искать и ждать. Пока не появятся зацепки.
— Да, конечно же, а он, тем не менее, все давит и давит! Более того, не далее как сегодня утром попытался созвать срочное заседание нашего исполкома Совета. Слава богу, мне удалось его отложить. Но долго это продолжаться не может.
— Ну и как он сам объясняет столь яростное давление?
— Считает наше решение выжидать и ничего не делать серьезнейшей ошибкой. Называет это «тянуть кота за хвост» и говорит, что хочет как можно скорее избавиться от этого совершенно ненужного бремени. В ту или иную сторону.
