Яков Арсенов - Тринити
За начальником по технике безопасности мыслил перед комиссией сменный мастер на подземке. Рабочие снова вставали и снова шли по его соображению под взрыв.
— Ну, чему его учили в его горном институте? — говорил первый проходчик.
— И верно, — вторил второй. — Разве может подорваться метан, если всю ночь шел дождь! И как бы нас сюда забросило, если бы это был метан! Нас бы вынесло совсем в противоположную сторону, в сторону портала, а нас занесло вовнутрь. Значит, взрыв был у входа в портал, и никаких мозгов.
Тяжелее всего от этих следовательских версий приходилось Нинкину и Пунктусу. Им в ходе всякого показания причастных приходилось то и дело то разрастаться, то срастаться снова. У них швы уже превратились в корабельные канаты по толщине. Но ничего не поделаешь, следствие есть следствие.
— Нам-то ладно, — сочувствовал им первый проходчик. — Умер, и ноги в воду! Тепло!
— Да, — соглашался с ним второй, — а этих рвут и снова складывают! И все по живому, по живому! Как у них силы хватает?
Приятно было беседовать проходчикам, свесив ноги в воду, особенно когда карпами просто кипела поверхность.
— Ну, а как вы себе это представляете? — задавался председателем комиссии вопрос главному инженеру Пестрову, и тот начинал объясняться.
— Загазованность возникла у пятого водовода, там как раз вышел из строя нагнетательный вентилятор, — отвечал Силуан Григорьевич. — Активное выделение метана из недр могло совпасть по времени с утечкой метана из сварочной магистрали. Тогда в этом месте произошло критическое скапливание смешавшегося газа, а искра от короткого замыкания довершила процесс. Люди в этот момент находились вот здесь и вот здесь соответственно, — указал он на карте-схеме подземки. — Взрыв вынес наружу тех, кто был уже у портала, двоих присыпал, потому что они оказались прямо под ним, а остальных отсек от свободного пространства.
Двое проходчиков, прослушав, как главный инженер Пестров рассказал, как это могло случиться, встали и снова пошли в забой. По той дороге, которую им указал в своих соображениях главный инженер. Они включали и выключали по дороге необходимые приборы, в той последовательности, в какой полагал инженер. И не врубались.
— Ну что он несет?! — возмущались они, мирно беседуюя в поисках соборной правды. — С какой стати я оголю контакты, пока не продую ствол?! Он меня совсем за чудного держит!
— Похоже, отмазаться хочет.
Очередным выступавшим был кандидат Макаров.
Погибшие рабочие пошли по его версии по каналу водовода, добрались до места, на котором их застал взрыв, в который раз упали от взрывной волны и намертво присыпались обвалившимся грунтом. Но они были еще живы. Тут они заметили копошащихся невдалеке Пунктуса и Нинкина. Оказав им помощь и отдав свои обмундирные комплекты самоспасателей — приспособления для дыхания в течение часа в отсеченном пространстве, — проходчики принялись карабкаться вверх по водоводу в надежде вылезти наружу через аварийное отверстие, о котором знал каждый уходящий под землю. Но тут произошел второй обвал породы и смел обоих проходчиков на отметку минус десять в подвальные помещения насосной станции. Теперь уже смел навсегда. Все это произошло на глазах Пунктуса и Нинкина.
Прораб Недоумен-Похвайло, который погиб накануне и не здесь, наблюдал все это с некоторой долей радости и старался помочь погибшим товарищам вылезти из-под завала.
Все четверо киллеров рвались давать показания, но их никто не хотел слушать.
— Что-то о тебе ничего нет, — говорили проходчики своему прорабу Недоумен-Похвайло, благодаря за помощь при вылезании из-под обломков. Прораб, молчал, он не решался признаться, что взрыв произошел совсем не по причине метана.
Эти рассуждения как-то сближали погибших.
Теперь они все трое находили утешение в том, что последний рассказ наконец-то выставил события в правильную последовательность. Но причина взрыва по-прежнему оставалось нераскрытой. Было понятно лишь то, что она точно была не в скопившемся метане. Погибшие устали вставать и снова идти новой дорогой под взрыв, пока не притихли и не посмотрели друг на друга. Они были благодарны последнему рассказчику, ведь в ходе его повествования Нинкину и Пунктусу не надо было разрываться и срастаться снова. Погибшим показалось, что наконец-то некий рассказчик провел абсолютно правильную линию и вообще восстановил всю картину произошедшего на сто процентов. Он легко рассказал, как все было на самом деле. Рассказал он и то, как прораб Недоумен-Похвайло, прикрываемый главным инженером Пестровым, организовал взрывчатку под видом глушения рыбы. Но главным во всей этой затее было то, чтобы вместе с диверсионно развернутой насосной станцией, пуск которой мог бы вызывать экологическую катастрофу в России, террористами планировалось подорвать и кандидата Макарова, обнаруживщего эту монтажную оплошность. Таким образом, метан здесь совершенно ни при чем, причина взрыва — покушение на кандидата Макарова как на свидетеля технократического теракта!
— Слышь, а кто это такой?! — спросил первый проходчик второго. — Что-то я его не знавал раньше. Он у нас на каком участке работал?
— Да, похоже, он вообще у нас не работал. Это кто-то со стороны.
— Со стороны? А как верно лепит. Прямо посекундный расклад делает.
— Да это же, присмотритесь, кандидат в президенты Макаров! — сказал подошедший к проходчикам Недоумен-Похвайло. — У нас с ним на «подземке» должна была встреча состояться.
— И верно! Как же он все вычислил? — удивился первый проходчик.
…А вычислил все Владимир Сергеевич очень просто. Он осматрел место взрыва, прикинул, а потом сразу выдал свое видение. В конце своего вразумительного противохода он с группой следователей поднялся на самую высокую отметку карьера и указал место, где может находиться труп убитого бандитами прораба Недоумен-Похвайло с буровзрывного участка. Труп оказался именно там. У него в кармане была найдена бумага, по которой он без всяких проволочек и оформления имел право получить со склада десять мешков взрывчатки. Бумага была подписана главным инженером Силуаном Григорьевичем Пестровым. А зачем взрывчатка, если рабочего взрыва такой мощности на объекте в ближайшие две недели не планировалось? Это и подтвердило версию Макарона.
Тут же рядом были обнаружены трупы двух киллеров первой волны.
А чуть поодаль — двое организаторов второго эшелона.
После вскрытия сути подружившиеся рабочие-проходчики и прораб Недоумен-Похвайло увидели на фоне заката в стороне от лужайки еще две пары людей. Те сидели на берегу и только еще разувались, чтобы омыть ноги. Тот, который выстрелил в прораба, водил палкой по воде и пытался скрутить какую-то фигуру из застывших на поверхности водорослей. Те не поддавались.
Это был сосед по подъезду Недоумен-Похвайло. Они жили рядом в городке энергетиков.
— Сидишь тут и молчишь, — сказали ему подошедшие проходчики с прорабом.
— Да я и не молчу, — ответил парень, — я уже сколько дней подхожу к вам и пытаюсь рассказать правду, а вы все в каких-то следственных экспериментах участвуете. И не обращаете на меня никакого внимания.
— Верно, этим раз пять пришлось взрываться по новой, — сказал Недоумен-Похвайло, указывая на проходчиков. — Значит, это ты? В спину?
— Да, это я, — признался парень. — Денег дома совсем не стало. Думал подработать. Простите.
— Ну, ты не переживай, — успокоил его прораб. — Здесь мы как-нибудь все вместе справимся с этой разрухой. Зови остальных!
— Мучаются они, — сказал парень.
— Скажи им, пусть не мучаются. Пойдемте с нами, — сказал первый рабочий-проходчик. — Там песок позернистее.
— Спасибо.
И они, теперь уже всемером, продолжили посиделки на фоне заката. В ожидании трамвайчика с лопастным колесом, который стал ходить здесь регулярно с тех самых пор, как река перестала быть судоходной.
Глава 12
ВСЕ ЗАМКНУТО НА СЕБЯ
После телепередачи, в которой были представлены дебаты «под фанеру» двух лидеров президентской гонки — кандидата Макарова и кандидата Зиганшина — Владимир Сергеевич явился в свой номер в гостинице «Россия» как никогда уставшим. Настя просто не узнала его. Таким морально потускневшим и физически измотанным она его еще не видела. В то же время он был как-то излишне и нездорово взбодрен, словно обошел на скачках два десятка букмекеров и скачал с ипподрома весь запас игровых денег.
— Приляг, милый, полежи, — сказала Настя с тревогой в глазных впадинах. — Я организую ужин в номер. И давай сегодня никуда не пойдем. Меня подташнивает от всех этих клубов! — Она стянула с него сапоги, галифе, вынула его через голову из рубахи, и он остался в своей всегдашней синей солдатской майке и камуфляжных панталонах модели «где голь?» с двумя прорезами-ширинками впереди и сзади.
