Павел Алексеев - Без жалости
Вот так мы и провели вечер, засидевшись допоздна. Когда возвращались домой, Сонька резвилась как ребёнок, непрерывно подпрыгивая и кружась от переполнявших её эмоций. Дома, сразу потащила меня в спальню, еле успел обувь снять. Ну, а там отблагодарила, как могла, за мою песню. Эх, Сонька... Если бы ты знала, кому были действительно посвящены строки этой замечательной песни. Но ты этого, никогда не узнаешь. В этом мире и в этом времени, она звучала именно для тебя.
***
С библиотекой я, наконец, закончил. Муторное это дело, тупо листать книги, но сидеть и зубрить, намного хуже. Вон, Сонька, сидит, мучается и с ненавистью смотрит в какой-то справочник. Временами делает перерывы и ноет, умоляющим взглядам глядя на меня, но я был стоек и непреклонен. Почти. Экзамены для нас никто не отменял. Декан намекнул, что всё будет нормально при любом результате, но готовиться всё равно надо.
Вечерами гуляли, изредка ходили в 'Метрополь', где я исполнял несколько песен, чаще всего из тех, которые пел до этого. Людям они нравились. Как-то незаметно росла моя популярность, тексты песен расползались по Москве, моё имя упоминали в разговорах как имя состоявшегося поэта, певца и композитора. Особая популярность ко мне пришла, после моего разговора с корреспондентом газеты 'Комсомольская правда', который поймал меня в здании МГУ, куда мы с Сонькой зашли по своим делам. Специально поджидал меня, гад.
Так этот корреспондент на меня сначала набросился, выпытывая мою биографию, потом спросил, как я докатился до жизни такой, а потом доскрёбся к песне 'Владимирский централ'. Ну, типа, как я - член ВЛКСМ, сын целого секретаря райкома, посмел написать и тем более исполнить публично песню на блатную тематику. Ну, тут я ему и выдал вариацию на тему - сам дурак, если не интересуешься тем, кто когда-то там содержался. И поинтересовался, действительно ли корреспондент считает товарищей Килинина, Андроникова, Фрунзе и других, не менее уважаемых революционеров - блатными? Ведь этим, великим людям, не посчастливилось в своё время там пребывать. Он попытался возмутиться, но сдулся, признав, что определённая логика в моих словах присутствует. Ну, а я добил его ещё одним аргументом, напомнив, что в СССР все равны. И даже те, кто совершает преступления, являются для нас - социально близкими элементами. Они всего лишь оступились, и возможно именно моя песня поможет им вернуться к полноценной жизни, на благо построения Светлого - коммунистического будущего. Против такого довода, он вообще ничего не смог возразить, но напоследок ещё раз уточнил, кто из 'великих людей' содержался во Владимирском централе и сделал моё фото, на страшного вида фотоаппарат с огнеопасной фотовспышкой. Сразу видно, явно не цифровой, хе-хе!
А через два дня, 'Комсомольская правда', выдала большую статью, посвящённую деятельности, молодого и подающего большие надежды комсомольца - студента МГУ. Ну и там, он пафосно излагал, как комсомол продвигает в массы свою идеологию, борется с политической несознательностью по всем фронтам и даже на ниве песен. Сообщал, что мои песни, затрагивают такие отрасли как - забота о природе, о чём поётся в песне 'Лебединая верность'. Не забыты подвиги истинных революционеров, таких как тов. Калинин, Фрунзе, и другие - о тяжкой доле которых, говорится в песне 'Владимирский централ', куда их упрятал кровавый, царский режим. Чтобы они не творили 'доброе и светлое'. Ну и всё такое, в том же роде. Я бы этот материал подал более сжато, а этот писака растянул на почти половину страницы. А фотка ничего так получилась, симпатичная.
Сонька была безумно счастлива, что мордаха её любимого появилась в газете и она её долгое время не выпускала из рук, читая-перечитывая всё что там про меня написано. Когда я попробовал постебаться над текстом, строго на меня посмотрела, да так, что я все слова проглотил, которые хотел сказать. А она снова с умилением таращилась в газету. Блин, ну не понимаю я этого. Вот он я - живой, рядом сижу, а она в газету пялится. Ну, не понимаю!
После выхода этой статьи, каждая вторая сволочь, спешила меня поздравить, руку пожать, спросить какую-нибудь хрень. Надоело до тошноты. Да ещё и на улице начали узнавать и пальцем тыкать - смотри, это же товарищ Онищенко, поэт и композитор!
Некоторое время я злился, а потом махнул рукой, не обращая внимания на восторженных идиотов. Наш декан, тоже номер отколол. Откуда-то притащил рояль и установил его в одном из лекционных залов, сказал - это для тебя Володя. Ну, спасибо, хотя порадовало. Играть мне начало нравится. Я мог часами наигрывать всевозможные партии фортепиано, когда-то мной сыгранные или просто мною слышанные. Память работала великолепно, руки слушались, пальцы сами порхали по клавиатуре, выдавая чарующие звуки всевозможных музыкальных произведений. На мои импровизированные концерты в университете, собиралось много народа, посидеть, послушать... Да мне и самому это было в удовольствие. Мозг, как будто отключался, оставляя меня наедине с музыкой. Странный эффект.
***
Беда пришла, откуда её не ждали. Пусть, это не касалось меня напрямую, но задевало интересы знакомых мне людей, которых я уже привык считать если не друзьями, то хорошими знакомыми. Арестовали портного Карла Ивановича.
Это печальное известие, мне сообщила плачущая управдом, Янина Александровна, пока Нина Васильевна отпаивала её чаем. Поразмыслив, я принял решение вмешаться. Мало ли какие 'признания' из него выбьют? Возьмёт и обо мне упомянет, и за мной приедут. Я-то чёрт с ним, свалю в любой момент. А Сонька? А родители? Да и другим общим знакомым не поздоровиться, под пытками расскажешь даже то, чего не знаешь.
-Куда его увезли? - спросил я.
-На Лубянку, сейчас всех туда свозят, - вытирая слёзы, ответила Янина.
-Ясно, - кивнул я, - Если у меня получится его выдернуть, его есть куда спрятать?
-Володенька, что ты можешь сделать, - отмахнулась управдом, - Подвалы Лубянки глубокие. Туда таких людей забирают, что...
-Янина Александровна, - прервал я её, - Я просто спросил - ему есть, куда скрыться? Так, что бы не нашли при всём желании.
-На определённое время есть, - хлюпнула она носом и снова взялась за свой огромный платок, - А потом... Впрочем, это невозможно.
-Я знаю точно, невозможное - возможно, - хмыкнул я.
-Стихи? - подняла глаза Янина.
-Песня. Хорошая песня, - кивнул я, - К ночи подготовьте всё возможное, чтобы надёжно спрятать Карла Ивановича. Ну, а я приму меры, чтобы доставить его к вам.
-Ой, не знаю, почему я вам верю, Владимир, - согласно кивнула Янина и ушла. Сонька встревоженно смотрела на меня и молчала.
-Всё будет хорошо, малыш, - вздохнул я и пошёл искать тёмную ткань, мне нужна была маска, чтобы рожу прикрыть. Нечего своей физиономией сверкать, где не надо.
***
И вот наступила долгожданная ночь. Лето, зараза, темнеет очень поздно. Накинув на себя Невидимость, на пределе скорости направился на эту хренову Лубянку, проскользнул мимо часовых, через вестибюль и пошёл искать, где тут камеры заключённых. Разумеется, по всей логике, они должны быть в подвалах, куда я и направился в первую очередь. Мда... Не смотря на свою чёрствость и цинизм, многое виденное даже меня пробрало до костей. Лубянка не спала, Лубянка работала.
Было несколько допросных комнат, где из арестованного люда добывали показания экспресс способом. Просто прессовали. Раздавались крики боли, ударов, маты палачей. И это всё гулко разносилось по коридорам, заставляя в страхе сжиматься остальных заключённых. Скоро наступит и их очередь.
Наконец, я нашёл и Карла Ивановича. Старик был сильно избит, но вроде транспортабелен. Синяк под глазом и губы вареником, ещё никому не мешали быстро бегать. Ладно, надо расчистить путь, не одного же его отсюда вытаскивать. Это будет подозрительно. Ну и накажу палачей доморощенных. Я понимаю, что с преступностью бороться нужно, но вот превращаться в палачей собственного народа, это уже перебор. Так что, резать эту раковую опухоль, будем без наркоза.
Вихрем промчался по первому этажу, вырубая охрану, и быстро перетаскал всех бойцов в одно из помещений, так, чтобы пока не мешались под ногами. Вырубал качественно, не сильно жалея, но не убивая. А потом пошёл по кабинетам других этажей, повторяя тот процесс, которому подверг население первого этажа. Хотя, в некоторых не удержался и свернул челюсти присутствующим, качественно ломая рёбра и конечности. Снова - никого не убивал, но превращал в инвалидов. И таких, надралось много. Эпидемия у них, что ли? Чего как с цепи сорвались, издеваясь над людьми?
Самих людей извещал коротко - свободны! И выпроваживал из здания. Некоторые не понимали, что происходит и не желали уходить. Ну, это уже их право. А вот большинство, помчались от здания Лубянки быстрей собственного визга. Видимо, гостеприимство им не понравилось.
Ежова, к великому моему сожалению, я не встретил. Видимо, не привык человек ночами работать. Но узнал, где он живёт. Как тут закончу, навещу его, это уже вопрос решённый. Наконец, добрался до подвала и выгнал от туда остальных арестантов. Некоторых, сокамерники несли на руках, до такой степени они были избиты. Незаметно от всех, отделил Карла Ивановича и отправил его по данному Яниной адресу. Он был сильно в шоке, мало чего соображал. Молча взял деньги и отправился в указанном направлении. Надеюсь дойдёт.
