Ирина Велембовская - Дела семейные (сборник)
«А я-то сама неужели ничего не стою? – словно спохватившись, спросила она себя. – Нет, врешь, милый мой! Еще так к себе привяжу, что не отлепишься!»
Ей трудно было отработать следующую смену: все ждала, что ее позовут к телефону. Но Тихон не звонил.
Он протомил ее с неделю. Потом пришел как ни в чем не бывало.
Аня прямо с порога подступилась к нему с упреками. А он даже удивился:
– Да что же я, должен каждый день ходить? Вот придумала!
Губы у Ани дрожали, лицо было сердитое и красное. Тихон потрепал ее по щеке.
– Не надувай губы-то, не надувай. Не идет тебе.
– Не могу я без тебя, Тиша!.. – дрожащим голосом сказала Аня.
Он был немного тронут. Аня решила этого момента не упустить. Она поспешно вытерла мокрые глаза, поправила причесочку, попудрила горячее от недавнего злого волнения лицо. И села рядом с Тихоном.
– Что новенького, Тиша?
– Новостей много. Вот Индира Ганди в гости к нам собирается.
– Что это ты мелешь?..
Он весело засмеялся.
– Ах ты моя сладкая!.. Ты не сахарной пудрой щеки-то присыпаешь?
И он обнял ее, сорокалетний мужик сорокалетнюю женщину.
Аня перестала красить волосы, чтобы не быть для него «рыженькой». К ним возвращался их природный, русый цвет. Тихону нравились ее волосы, он все трогал их рукой, гладил.
– Давай я концы отстригу, – сказал он, указывая на сохранившуюся на прядях рыжину.
– Она сама сойдет, Тиша.
Потом стала накрывать на стол. Тихон вышел в коридор, вернулся с бутылкой «Золотой осени».
– Сегодня я угощаю.
На этот раз оказалось, что он и от самой легкой выпивки может быть разговорчивым. И Аня поняла, что он весь зависит от настроения, как парус от ветра. Любил, например, чтобы снег шел. Она утром, когда увидела, что асфальт белый, не обрадовалась: сапожки не успела из ремонта взять. А Тихон пришел сейчас с мокрыми ногами и смеется.
За «Золотой осенью» он ей рассказал, что служил во флоте и на сверхсрочной плавал в загранке, своими глазами видел Южную Америку.
– Из-за границы-то привез что-нибудь с собой, Тиша?
– Кому мне было привозить? Я тогда одинокий был.
Аня помолчала. Тогда одинокий, а сейчас, значит, не одинокий? Ее он имеет в виду или другую женщину? Спросить бы надо, да как бы настроение ему не перебить.
– Сперва с восторгом плавал, – продолжал Тихон, – потом тоскливо стало. Спишь в койке, а в глазах – трава, орешник, колокольчик с лютиком сплелся!.. Я в деревне вырос. От немцев мы ушли, и больше я уж туда не попал.
Аня решила, что лучше не скрывать, что ей удалось продать свой деревенский дом. И, заметив, что Тихон помрачнел, сказала в свое оправдание:
– Чем с домом-то, лучше уж на машину записаться.
Тихон посмотрел на нее пристально.
– Тебе только «Фиаты» и водить!
Он лег на диван и закинул локти под свою черную большую голову.
– Ветлы у тебя в огороде красивые были. Я тогда картошку копал и все любовался.
Аня вспомнила, что ветлы эти покойная мать все покушалась спилить – огуречник ей тенили. Сама Аня даже толком не помнила, сколько их было, ветел этих. С одной, кажется, Юрка, маленький, раз упал.
– Отдохнуть захотим, Тихон, так я любую путевку достану. И на Кавказ, и в Крым.
– Это уж ты сама езди, – холодно отозвался он.
Ане все-таки удалось опять вернуть его к хорошему настроению. Тихон умел быть снисходительным: что, мол, взять с женщины? Особенно красивой. Ты ей про орешник да про ветлы, а она вон уже опять носом в зеркало сунулась.
Уговорить его остаться на ночь она не смогла, в девять вечера он поднялся.
– Будь здорова, Нюрочка!
– Баба есть у тебя! – не выдержав, закричала Аня.
Уж очень не хотелось ей его отпускать.
– Грубо ты себя ведешь, – сказал Тихон. – Замечание тебе.
«Ну и что же теперь делать-то? – думала Аня, оставшись одна. – Даже если и есть у него жена, все равно ведь буду с ним встречаться…»
Когда он один раз пришел к ней очень усталый и уснул, она обыскала его пиджак, обнаружила полтинник мелочью и профсоюзный билет, из которого узнала, что фамилия Тихона – Соколов, что родился он, как и она, в 1930 году и что по специальности он слесарь-монтажник. Взносы в профсоюз были у него не плачены несколько месяцев.
Теперь при желании Аня могла бы узнать его адрес через справочное бюро. Но решила до поры до времени этого не делать: боялась неприятностей.
Вскоре по неосторожности Аня сама же себя и выдала: назвала Тихона «товарищ Соколов».
– Откуда ты знаешь, что я Соколов? – Он покачал головой. – А ты, оказывается, сыщик!..
И Тихон пропал надолго. Аня намучилась, боялась хоть на минуту вечером выйти из дома, чтобы его не пропустить. Второго ключа она ему пока не доверила.
«Разве это любовь?.. – уже мрачно спросила она себя в один из одиноких январских вечеров. – А вдруг больше вообще не придет? Что же придумать-то?..»
Но уже на следующий день ее кликнули к телефону.
– Здравствуй, Анна Александровна! Это товарищ Соколов тебя беспокоит, Тихон Дмитриевич. Зайти сегодня можно будет?
Аня стиснула зубы, потому что хотелось крикнуть: «Что же это ты, гад, со мной делаешь?..» Но она ответила тихо: «Приходи». И почувствовала, что у нее разжимаются пальцы, сердце дрожит, туманится голова.
Наверное, Тихон догадался, что Аня «доходит». И наконец сказал ей то, чего она все время допытывалась: жена с ним не живет, хотя они еще не в разводе и квартира у них не поделена. Девочка Тамарочка учится во втором классе.
– Ну, чего тебе еще знать надо? – грустно спросил Тихон.
Надежды захлестнули Аню: «Может быть, разведется? А что алименты еще сколько-то платить будет, это полбеды. С него и алиментов-то небось… Ведь не академик».
– Неужели сегодня опять рано уйдешь?
– Надо девочку встретить. Она на фигурное катание ходит.
Ревность и обида раззадоривали Аню.
– А мать-то что же не встретит? Тоже, что ли, с кем-нибудь время проводит?
– А это уж вовсе дело не твое! – грозно сказал Тихон.
Ане стало ясно: он до сих пор по своей жене страдает, надеется, наверное, что опять сойдутся. Оттого и домой рано уходит. За два с лишним месяца их знакомства он о своей бывшей жене ни одного плохого слова не сказал, хотя теперь Ане ясно было, что он этой женщиной очень обижен. А она просчиталась: попробовала ему на своего Колю жаловаться.
– Что же, ты все это одна нажила? – спросил Тихон, указывая на обстановку.
– Да не одна, конечно…
– То-то и есть. В телевизор-то любуешься, на диване сидишь, а мужа ругаешь.
– Не хватало еще, чтобы он у меня все вывез!.. – с обидой бросила Аня. И вдруг, взглянув на Тихона, поняла: не надо было всего этого говорить, не надо!..
Когда он ушел, она думала: ладно, пусть страдает по своей жене, пусть встречает дочку с фигурного катания, пусть не умеет деньги держать и не платит профсоюзных взносов. Только бы от нее не уходил.
Неделей позже Аня узнала от самого же Тихона, что работает он в одном из строительно-монтажных управлений. Раньше работал на кране, возводил дом в двадцать семь этажей в районе Юго-Запада.
– А теперь строповщиком. Знаешь, который под краном стоит, груз цепляет.
– Это почему же?
– Разжаловали. Пьяный в кабину сел.
Аня представила себе Тихона в кабине подъемного крана, под самым небом, да еще нетрезвого, и ей показалось, что сердце у нее оборвалось, замутило внутри, кругом пошла голова.
– Ведь и под краном-то, наверное, тоже опасно, Тиша?
– Трезвый буду – не раздавят. А пьяный – туда и дорога.
И добавил:
– Было время, я совсем вином не интересовался. Хороший парень был! В хоре участвовал. Я, конечно, не солист. В последнем ряду стоял.
Он очень молодо улыбнулся и обнял Аню.
– Не дала природа голоса настоящего. Но я песни очень люблю. Не такие, как сейчас по этому ящику блеют, – он указал на телевизор, – а настоящие, под хороший оркестр.
Про многое Тихон стал с ней говорить, только о своих семейных делах не распространялся. А Аня исподволь все-таки норовила узнать, что да как.
– А много ты сейчас денег им отдаешь, Тиша? – очень осторожно осведомилась она.
Он ответил неохотно:
– «Она» много не берет. У нее заработок. Инженером в «Мосэнерго» работает.
– Небось поэтому и зазналась, что инженером?
Тихон покачал головой.
– Да нет… Разлюбила, наверное.
«Хоть бы поглядеть, какая жена у него была», – думала Аня. Слово «инженер» ее гипнотизировало, как будто оно включало в себя все понятия: образование, красоту, положение.
– Тихон, а мне-то ты веришь, что я тебя люблю?
– Наверное, любишь. Только ведь смотря какая любовь.
– Да какую же тебе надо?.. – почти с отчаянием спросила Аня.
И, не дождавшись ответа, сползла на пол, обняла его колени и засыпала их волосами. Такое видела недавно в кино. Наверное, не очень удачно получилось.
– Ну что ты представление-то устраиваешь? – строго спросил Тихон. – Такая женщина красивая, боевая, а по полу ползаешь.
Аня вздрогнула и оглянулась в зеркало. Да, она еще была и сильная, и красивая, только на щеках не было уже прежнего румянца. Прическу, правда, очень запустила, да и сейчас, падая на колени, немного растрепалась. Аня поправила волосы, одернула халат и вдруг почувствовала, что уж больше и не знает, что ей говорить Тихону. Нет, не любит он ее. Тогда зачем же ходит сюда?..
