Вера Колочкова - Исповедь свекрови, или Урок Парацельса
А когда открыла, сердитой Лады уже не было. Опа, фокус-покус! Перед глазами прежняя Лада нарисовалась, улыбающаяся, сладко-приятно леденцовая. Распахнутые наивностью глазки, два голубых блюдечка.
— Гришенька, прости меня, малыш… Ах, тетя плохая, напугала! Ну хочешь, давай его совсем разобьем, этот телефон?
Гриша всхлипнул испуганно, помотал головой, вжался в бабушку сильнее. Лада протянула руку, сделала губы трубочкой, шагнула, намереваясь, видимо, погладить малыша по голове.
— Нет, правда, Гриш… Подумаешь, телефон! Да он мне и не нужен вовсе! Я давно хотела себе новый купить! И молодец, что разбил, я даже тебе благодарна! Ну, повернись, Гришенька, посмотри на меня…
Саша с испугом глянула на Леву — сделай же что-нибудь, чего она пристала как банный лист? Сама виновата — нечего раскладывать свои дорогостоящие бебихи где ни попадя! И нечего ребенка сначала пугать, потом подлизываться! Он же маленький еще, все за чистую монету принимает… И свое чувство вины, и чужие злобы…
А Лева все возился с телефоном, и лицо у него было раздосадованное. На кого досадуешь-то, сынок? На Гришу? На Ладу свою? Эх, сынок, сынок…
Надо самой выходить из положения, помощи ждать не приходится. Саша повернула голову, глянула на часы на стене, цокнула языком:
— Надо же, половина второго! Что же это мы, а? Нам ведь спать пора по режиму… Пойдем-ка, Гришенька, спать… Пойдем, я тебе книжку почитаю…
— Мам, давай я его уложу? — тихо предложил Лева.
— Не надо, я сама… А вы пока займитесь чем-нибудь. А мы сами…
Сказала и удивилась, как отчаянно у нее это вышло — «мы сами». Вроде того — отстаньте от нас. Дайте с внуком побыть, в конце концов. Не стойте над душой. Оба.
Саша принесла обмякшего от пережитого стресса Гришеньку в спальню, раздела, примурлыкивая ласково, накрыла одеялом.
— Ну? Какую книжку тебе почитать? Сказку про Ивана Быковича? Или про Чиполлино?
— Нет, ба… Лучше просто полежи со мной рядом.
— Конечно, Гришенька…
— Ты не уйдешь, когда я усну?
— Нет. Я буду рядом лежать. Ты проснешься, а я буду рядом.
— А потом, когда проснусь, ты включишь мне мультик про черепашек?
— Да все что хочешь, милый! Про черепашек так про черепашек!
— А раньше, помнишь, ты меня ругала за черепашек… А теперь не будешь?
— Нет, не буду…
— Хорошо. А то моя новая бабушка говорит, что вместо мультиков надо книжки читать. И что черепашки — это подлость.
— Подлость? Почему подлость… Ах, не подлость, наверное, а пошлость…
— Но ты мне все равно разрешишь? Новая бабушка мне только книжки на английском читает, а мне неинтересно, я не понимаю пока ничего. А еще она мне книжки такие большие-пребольшие показывает, с толстыми страницами, а на них картины всякие.
— А… Это альбомы с репродукциями, наверное…
— Она говорит, что я должен при… При… Как это, я слово забыл!
— Приобщаться, наверное?
— Да, точно! А мне не нравится, там картинки неинтересные… Я по черепашкам соскучился. Ты правда разрешишь смотреть мультик про черепашек?
— Конечно, разрешу. Договорились же. Сразу, как проснешься, найдем в компьютере твоих черепашек. Как их там…
— Леонардо, Рафаэль, Микеланджело, Донателло!
— Ух ты… Чудеса какие, язык сломать можно. Теперь я поняла, почему новая бабушка черепашек твоих испугалась.
— Почему?
— Да уж больно имена у них… Специфические. Микеланджело, Рафаэль… Знаешь, Гришук, бабушка вообще-то права. Насчет книжек. В принципе права. Книжек надо больше читать, чем мультиков смотреть.
— Почему?
— Ну, как бы тебе объяснить… Вот, например, есть такой немецкий композитор — Бетховен. И есть кино про одну умную собачку, которую тоже зовут Бетховен. И тех людей, которые много киношек смотрят, а книг не читают, эта собачка очень сбивает с толку… Понимаешь?
— Нет, ба… В моем-то мультике нет черепашки по имени Бетховен, ты не бойся, я с толку не собьюсь! Там есть Леонар-р-р-до! И Р-р-рафаэль!
— Ух ты, молодец! Совсем правильно букву «р» выговариваешь! Ладно, найдем твоих черепашек, будем смотреть долго-долго. А сейчас давай полежим тихо, тихо…
— Ба, я тебя люблю…
— И я тебя, милый…
Вскоре Гришенька засопел ровно, вкусно. Саше подумалось вдруг — век бы так лежала, слушала, как он сонно сопит… И про Микеланджело с Рафаэлями рассуждала, пусть и в мультяшно-черепашьем виде… Эх…
Вздохнув, она проглотила застрявшую в горле слезу. Ладно, чего реветь-то? Надо ловить редкие минутки счастья, а не тратить их на слезы и сопли.
Вдруг услышала, как тихо захлопнулась входная дверь. Ушли, значит. И правильно, чего им тут… И хорошо, что ушли, подумала Саша, занимайтесь своими делами, любовями-разводами, ремонтами-благоустройствами… И своих квартир, и своих молодых жизней… А ее оставьте в покое. Чтобы рядом с внуком полежать. Послушать, как он сопит ровно во сне…
* * *Конец июня выдался ужасно холодным. Неизменно свинцовое небо, промозглый ветер, лужи на асфальте в мелкой тоскливой ряби. Город обиженно съеживался по утрам, выплевывая в прохожих остатки ночного дождя, затаившегося в листьях деревьев, — нате вам, получите… Вы, мол, из теплых постелей выползли, а я всю эту хмарь ночью принял на грудь…
Гришеньку на выходные не отдали. Зато позвонила воскресным вечером Лада, прохныкала в трубку:
— Александра Борисовна, а мы с Левушкой болеем…
— Господи… А что с вами?
— Простуду сильную подхватили. Представляете, совершенно одинаково болеем! Ночью у обоих температура поднялась под сорок, таблеток наглотались всяких, какие в доме нашлись. Сегодня температура вроде упала, зато слабость жуткая и голова в абсолютном неадеквате. И горло болит…
— Погоди, Лада. А врача вызывали?
— Да ну… Какой врач, сами справимся. Я чего звоню-то, Александра Борисовна… Пока Лева не слышит… Может, вы к нам приедете, продуктов каких-нибудь привезете? Хотя бы курицу для бульона? Холодильник вообще пустой… А на улицу выходить — б-р-р… Свалимся где-нибудь по дороге к супермаркету. Слабость такая, что ноги не держат.
— Да, конечно, приеду! И продуктов привезу, и лекарства!
— Ой, только Леве не говорите, что я вам звонила! Давайте я ему скажу, что вы сами мне позвонили и услышали мой больной голос?
— Ладно. Как хочешь. Ждите, я скоро.
Быстро собралась, намотала шарф вокруг шеи, вышла в холодную хмарь. Да, немудрено простудиться. То-то аптекарям, наверное, в такую погоду праздник — продажи всяческих арбидолов да панадолов растут как на дрожжах. И ведь дорогие, зараза. Но все равно покупают. Когда заболеешь, уже все равно, какую таблетку в себя впихнуть, лишь бы помогла…
Хорошо, автобус быстро подошел, ждать не пришлось. И пробок в городе нет об эту пору — улицы почти пустынные. Теперь в аптеку и в супермаркет… Пакеты тяжелые получились. Хорошо хоть лифт в доме работает…
— Ой, как вы быстро, Александра Борисовна! Заходите! Да куда ж вы много набрали-то! Я же одну курицу просила…
Лада и в самом деле выглядела не ахти. Бледная, под глазами темные круги, и сами глаза глядят с явно температурной поволокой. Обрядилась в старый Левин свитер, а снизу голые коленки трогательно выглядывают да замерзающие ступни утюжком, с поджатыми пальцами.
— Ты почему босая? Тапочки где?
— Да мы под одеялом в подушках лежали, я на дверной звонок выскочила… А у Левушки там голевой момент…
— Что, прости, у Левушки?
— Ой, это мы футбол в гостиной смотрим. Вдвоем. В подушках. Как бы в домике. Да вы зайдите, посмотрите…
Саша сняла туфли, шагнула к дверям гостиной. О боже… Какая банальность. Детский сад, старшая группа. Собрали подушки со всех диванов, соорудили на полу гнездышко, сидят в нем, футбол смотрят. Левина лохматая голова из подушек торчит, даже не оглянулся, весь там, в телевизионном футбольном буйстве.
— Здравствуй, сынок…
— О, мам, привет! Мне Ладка сказала, что ты едешь… А мы тут болеем, мам! Осторожно, не заразись!
Так и потянуло брякнуть чего-нибудь вроде — сам не заразись, сынок… Подушечной банальностью не заразись, играми в гнездышко. Ты ж мужик, а не птенец нежный, у Лады под крылышком. Сегодня под крылышком, а завтра, глядишь, под клювиком…
— Ну и как вам наше гнездышко, Александра Борисовна? — ласково пропела над ухом Лада. — Здорово, правда? На улице дождь, холодно, а мы в домике, в теплом гнездышке… Ой, подушка съехала… Сейчас поправлю…
Лада пробежала на цыпочках мимо нее к «домику», быстро подправила руками пухло-мягкую конструкцию. Потом плюхнулась рядом с Левой, огораживая себя сбоку подушками и одновременно обнимая его за шею.
Устроилась, стало быть. Оплела. Загнала в домик. Ага, чуть повернулась назад, глянула с веселым вызовом — полюбуйтесь и вы, мол, нашей идиллией! Видите, как я могу? Я еще и не такое могу! Если не мытьем, так катаньем… Мой домик, мои подушки, моя собственность. Следовательно, и то, что в подушках возлежит, тоже является моей собственностью. Смиритесь.
