Эльчин Сафарли - Я вернусь…
Сидим в уличной кафешке. Стеклянный столик в венском стиле, букетик полевых цветов в желтой вазе, диваны с фиолетовыми подушками, прозрачное небо над головой в кружевах разбегающихся облаков, две чашки кофе с «шапочкой» из сливок. Мирумир отбирает у меня журнал, шутливо возмущаясь: «Ты вообще меня слушаешь? Хватит на голых девок смотреть…»
«Да ладно тебе… Лучше посмотри, какие там слова пишут о русских девушках… Дай прочитаю». Возвращаю себе журнал, открываю 56-ю страницу. «Вот послушай… Birileri Rusya'nin havasini ve suyunu analiz etsin. Belki bu sayede kadinlarinin neden bu kadar giizel olduklarini anlaya-biliriz[51]… Ну так я согласен…» Откладывает книжку в сторону, задумчиво крутит очки.
«Ну, то что красавицы, согласна… Правда, порой, наблюдая за поведением русских девушек в Турции, я злюсь. Нельзя же быть настолько доступными. Я не осуждаю… Просто из-за некоторых чертовок у турок складывается свое мнение о нас. Называют Наташами…» Сворачиваю «FHM» в трубочку, засовываю в рюкзак. «А ты не обращай внимания. У каждого народа есть стереотипный образ. Вот про нас, турок, говорят, что мы по своей сути недалекие, обижены умом и думаем только членами… Люди зачастую следуют странным идеям».
Задумчиво оглядывается по сторонам. Останавливает взгляд на воркующих подростках за соседним столиком «Знаешь, Светусвет… Сейчас, вот прямо сейчас, мне это всё так по барабану… И вот сейчас, прямо сейчас, меня не пугают мокрое небо, удручающая погода, неоплаченные счета прошлого, простудные ночи… Я люблю и любима. И сейчас, вот прямо сейчас, нет ничего важнее этого… Закажу-ка я самую большую порцию мороженого… Плевать на последствия… Ты будешь?» – «Конечно…» Кивком подзываю официанта. В этой маленькой кафешке в центре Стамбула мы находим в себе свои же отражения. Слой за слоем перебираем их. И понимаем, что мы не люди, а многослойные пироги… Главное, не съесть самих себя.
9
…Сегодня обедом занимаюсь я. Мирумир просится в помощницы. C удовольствием соглашаюсь. Грех отказываться от такой музы… Решил побаловать нас кутабами из тыквы – знаменитым азербайджанским блюдом. «В этот раз поучусь у тебя, а в следующий приготовлю сама… Вот увидишь, я еще тебе конкуренткой стану». Она смеется, завязывает на мне фартук, целует в затылок. Поцелуи любимого человека – лучший побуждающий фактор…
Пока Мирумир очищает тыкву от кожуры и семечек, разрезая ее на крупные куски, я занят тестом. Замешиваю его из муки, яйца, воды и соли. Накрываю бирюзовым полотенцем, оставляю на полчасика. За это время успеваем приготовить начинку для кутабов. Тушим очищенную тыкву с одним стаканом воды. Одновременно я обжариваю мелко нарезанный репчатый лук, посыпанный щепоткой корицы. Добавляю туда зерна граната. Затем все это смешиваю с пюре из тушеной тыквы. Начинка – душисто-оранжевая каша в гранатовых самоцветах – готова. «Она такая оптимистичная на вид! Глаз радует. Правильно: счастье – оно рыжее…»
Разделяю подошедшее тесто на небольшие шарики размером в пряник. На присыпанном мукой столе раскатываю их в лепешки диаметром около 15 см. Выкладываю тыквенную массу тонким слоем на одну сторону круга, после чего прикрываю ее другой половиной. Защипываю концы, бросаю на горячую сковороду. Кутабы хорошенько пропекаются при открытой крышке. По мере готовности я обильно смазываю их сливочным маслом с обеих сторон. Готовые кутабы складываю друг на друга. Мягчают в своем тепле. Гранатовые зернышки просвечивают сквозь поджаренное тесто, дополняя общую радостную картину алым проблеском…
Каждый съедает по десятку кутабов. Посыпаем сумаком, сворачиваем трубочкой, с наслаждением отправляем в рот. Капли масла стекают по подбородкам, губы покрываются жирным блеском. Сладковатый вкус тыквы благодаря жареному луку обретает новый оттенок, гранатовые зерна добавляют кислинки. «Никогда не ела кутабов, но знала, что азербайджанская кухня очень вкусная. Как, впрочем, любая восточная…». «А кутабы, приготовленные на садже[52], – вообще улет… Как-нибудь съездим в Баку, попробуешь…» Сворачиваю для Мирумир очередной кутаб. «Боюсь поправиться…» – «Ерунда. Как там говорят у вас в России? Хорошего человека должно быть много!»
…В прерывистом дыхании этого секса звучали ноты упущения. Будто что-то важное ускользало из наших объятий. Или разрывалось что-то неразрывное. Мы продолжали наслаждаться друг другом, списывая тревожное волнение на грозу за окном. Не хотелось думать о том, что было, будет. Мгновения, размером в жизнь… Она сильнее прижимала меня к себе, словно хотела укрыться от реальности, которая была там, за моими плечами, в прохладной комнате с приоткрытым окном. «Я дышу тобою…» Пальцы путаются в ее волосах, губы скользят вдоль живота, на смуглой коже серебристые следы поцелуев. Просит не спешить. Тяжело остановится тогда, когда секунды утрачивают обратимость.
Мирумир нежно прикусывает мою нижнюю губу и откидывается на подушку. Разглядывает мое лицо. «А я слышу твое сердце…» Наши соприкоснувшиеся взгляды разделяет прозрачное полотно воспоминаний. Первый поцелуй, первая ночь, перегоревшая лампа ночника, смятые простыни, одно утро на двоих. Черно-белые, чуть размытые кадры… Мы не отнимаем себя друг у друга. Хотим сохранить единство даже в разлуке. Готовы перевести назад, сломать, уничтожить стрелки часов, но осознаем, что обмануть можно кого угодно, кроме времени. Неужели причина тревожного волнения в этом бессилии?..
Она засыпает на кремовом одеяле. Я подхожу к окну. Тучи отступили, разрядившись дождем.
Капли, стучавшие по подоконнику, оставили на нем лужицы. Прислонившись к стене, закуриваю, наблюдаю за ночным Стамбулом. Под дуновением ветерка колышется занавеска. Забываю стряхнуть пепел. Падает на ковер. Ничего страшного. Главное, чтобы вера не падала пеплом…
Прошу у завтра хорошей погоды и понимаю, что проголодался. На часах три ночи. Иду на кухню, заглядываю в холодильник. В контейнере остался салат из печеных баклажанов и кусочков брынзы. С появлением Мирумир на кухне, да и во всем доме, стало значительно уютнее. Атмосфера преобразилась. Теперь в этой квартирке хочется жить, а не проводить время. Первое и самое большое признание поражения экс-холостяка…
10
…Прогуливаемся по предзакатному Истиклялю. Звон красных трамвайчиков, безмолвно светящиеся ряды бутиков, усталые полицейские в сине-голубом, крикливые продавцы мороженого с длинными черпаками в руках. Заходим в кондитерскую. Покупаем коробочку баклавы, пачку яблочного чая. Еще нужно заскочить в ближайший маркет – захотелось апельсинов…
Шея Мирумир обмотана легким оранжевым шарфиком, с концами которого заигрывает морской ветер. Нам хорошо и немного грустно. Без этого никак. Грусть служит фоном мгновениям счастья, потому что его мимолетность неодолима.
«…Только здесь я смогла вернуться в себя. В последнее время в Москве не чувствовала души. Она будто отслоилась от тела. Спряталась где-то глубоко-глубоко, оторвавшись от рецепторов чувств. Конечно, я продолжала видеть всё вокруг. Но не замечала там ничего прекрасного. Во мне жила боль и больше ничего. Знаешь, какая боль? Когда ты улыбаешься, отвечаешь на звонки, общаешься с людьми, занимаешься чем-то, ходишь на дни рождения друзей, но все это делаешь ме-ха-ни-чес-ки.
Москва делает из людей роботов. Вырабатывается схема, теряется индивидуальность. И знаешь, что самое страшное? Люди не признают этого. Они думают, что, сохранив человеческий облик, невозможно стать роботом… Я не говорю, что все москвичи теряют себя. У большинства из них стойкий иммунитет на вирусы мегаполиса. И вот такими сильными людьми я восхищаюсь…»
Расплачиваемся за апельсины, спускаемся к набережной. «Слушаю тебя, и впечатление создается, будто в Москве все роботы поголовно, хоть ты и говоришь, что не все… Звучит как-то осуждающе… Понимаешь, Стамбул тоже далеко не сказка. Здесь есть своя жестокость, как и во всех больших городах…» Достает из сумки сигареты. Просит зажигалку.
«Светусвет, да я не идеализирую Стамбул. Вижу его минусы. Но если сравнивать с Москвой… Понимаешь, там чувства притупляются, мутнеют. Но вот стоит уехать за пятьдесят километров от МКАДа – это у нас так называется окружная дорога – и обстановка меняется… Такое ощущение, будто эпицентр угнетения расположен в центре Москвы, где я, собственно, выросла… Я любила и люблю этот город. Однако сейчас мне удобнее любить Москву на расстоянии».
Рву пальцами, очищаю апельсин от кожуры. Протягиваю ей дольку. «Если сейчас тебе так хочется, то пусть будет так… Главное, будь со мной, хорошо?»
* * *…Приближающееся лето наконец побороло скромность. Нашло в себе смелость со всего размаху стукнуть по сырой двери дождливой весны и прогнать ее из Стамбула. Сегодня щедро светит солнце. Город залили обжигающие лучи с апельсиновой отдушкой. +28. Стамбул задышал испарениями, туман вокруг Золотого Рога сгустился в низкие полупрозрачные облака. Бездомные кошки отсиживаются в тени деревьев.
