Дэниел Киз - Пятая Салли
У меня от таких слов волосы зашевелились.
– Это все равно что сделку с дьяволом заключать!
– Вы утрируете, Дерри.
– А вы просто не имели дела с Джинкс!
– Можете устроить нам встречу?
– Джинкс едва ли согласится, но я попробую. Только для того, чтоб вы сами убедились, какова она.
– Спасибо, Дерри, – сказал Роджер. – Джинкс, выходи на свет.
Я стиснула зубы и зажмурилась. Прошло не меньше минуты, но ничего не случилось.
– Она не хочет выходить. Она вам не доверяет.
– Скажите Джинкс, я просто хочу посмотреть на нее.
Я снова напряглась.
– Бесполезно. Она заартачилась. Ой, мне уже дурно. Видите – у меня мурашки по коже. Ох, чует мое сердце – сегодня Джинкс кого-нибудь грохнет.
– Кого?
– Первый в списке – бывший муж Салли. Джинкс уже давно носится с идеей убить Ларри.
– Почему она хочет убить Ларри?
– Наверное, чтобы отомстить. Ларри, еще когда жил с Салли, практиковал обмен женами.
– А это еще что?
– Я сама толком не знаю. Ларри вроде как таскал Салли на вечеринки со своими сослуживцами. Те тоже приходили с женами. Вся компания сначала ужинала, потом отправлялась в клуб или еще куда, и мужчины намечали, кто сегодня спит с чьей женой. Ларри заставлял Салли ложиться со своими коллегами, чтобы продвинуться по службе.
– Салли сопротивлялась?
– Всякий раз у нее начинала болеть голова. Она просила Ларри отвезти ее домой.
– А Ларри что?
– Роджер, я уже сказала: я ничего толком не знаю. Салли с этими мужчинами точно не спала, и я не спала, и Нола тоже. Хотите подробностей – спросите Беллу.
– Будь по-вашему, – сказал Роджер. – Дерри, возвращайся во мрак. Белла, выходи на свет.
– А я уже здесь! – пропела Белла и зажмурилась, словно от софитов. – Как поживаешь, красавчик?
– Белла, я позвал вас в надежде, что вы сообщите факты о бывшем муже Салли. Дерри считает, что Джинкс решила его убить из-за некоего обмена женами. Вам что-нибудь об этом известно?
– Еще бы! Кому, как не мне! Салли – она же трусиха и мышь белая. Ларри нужна была жена, которая могла его по работе продвинуть. А у Салли, как только до дела доходит, – сразу мигрень! Вот я и заменяла ее. Ничего плохого про обмен женами не скажу. Это было приятно – ужин, потом танцы, ну и со всеми вытекающими, хи-хи!
– А Ларри как реагировал? Он замечал подмену?
– Замечал, конечно, не слепой. Ларри мне говорил: «Ты или самая переменчивая женщина в мире, или величайшая актриса». А я отвечала: «Я и то и другое».
– Белла, вам известно, почему Джинкс хочет убить Ларри?
– Дерри говорила, Джинкс здорово разозлилась при последнем обмене женами. Мы в тот вечер пошли в «Копакабана» на шоу Бадди Хэкетта. Обожаю его сальные шуточки! У Салли голова разболелась раньше обычного. Потому что у нее никакого чувства юмора. Я ж говорю – зануда и мышь белая. Начала жеманиться, кривиться – неприлично, дескать, хохмит Бадди. Ну и пришлось мне ее задвинуть. Хоть остаток шоу посмотрела. Мне ведь никогда ничего забавного с начала посмотреть не удается. А потом Ларри махнулся с одним комми, который в пригородах орудует, и я подумала: вот теперь будет весело. У этого парня был шикарный белый «Кадиллак», повез в шикарный отель – в «Американу». Короче, мне светил отличный вечер.
Я хотела танцевать, но мой кавалер хватил лишнего, поволок меня в номер. Я подумала, мы сейчас по-быстрому перепихнемся для рывка и снова пойдем на танцпол. А этот маньяк взял да и связал мне руки за спиной. Я было задергалась – тогда он и ноги мне связал. Я говорю: не надо ремней, я согласна на твою игру. А он: нет, с ремнями мне больше нравится, а жена не дает. Тогда я стала умолять его. Отпусти, говорю, пожалуйста. Не делай этого. Я боли не выношу. А он: не беспокойся, еще сама потом добавки захочешь. У меня, говорит, от этого знаешь как встает? И вообще, телки любят, когда их наказывают. Я ему: не надо, а он: давай-давай, умоляй, меня это еще хлеще заводит. И тащит ремень из штанов, и вдвое складывает! Сейчас лупить начнет! Тогда я честно предупредила. Ты, говорю, не понимаешь, что делаешь. Остановись, не то пожалеешь. Он, конечно, не слушает. А я боли боюсь ужасно! Ну, он ремень только поднял – я и скрылась.
– Что было дальше?
– Точно не знаю. Говорю же – я скрылась. Мне потом Дерри рассказывала, что мое место заняла Джинкс. Конечно, она мигом от ремней освободилась. Парень попал в травматологию, а Ларри пришлось искать новую работу. С тех пор Джинкс только и думает, как бы Ларри убить.
– Большое спасибо, Белла. Вы мне очень помогли. Теперь многое прояснилось.
– Всегда к твоим услугам, красавчик, – ответила Белла, по своему обыкновению, голосом Мэй Уэст, и хохотнула.
– А сейчас, Белла, возвращайся во мрак. Когда я досчитаю до пяти, на свет выйдет Салли. Об этих разговорах она будет помнить ровно столько, сколько захочет.
Роджер стал считать, и появилась Салли – дрожащая и с затравленным взглядом.
– Это все из-за мигрени, доктор! Я ничего не могла поделать!
– Вы помните что-нибудь из произошедшего сегодня в этом кабинете?
Салли повела вокруг затуманенным взором.
– Я вошла и села на стул, да?
– Вы потеряли сознание, Салли. Неужели вы ничего не помните? Во время вашего провала происходили кое-какие события.
– Нет, не помню. Я никогда ничего не помню.
– Мы над этим еще поработаем.
Затем Роджер пересказал Салли разговоры со мной и с Нолой насчет налаживания связей. Это, дескать, единственный способ победить амнезию.
Салли только головой трясла.
– Извините, доктор Эш. Вы все время говорите про этих, других, что у меня внутри живут. Но я вам не верю. Невозможно такое, и все. Никак невозможно.
Губы у нее дрожали, того и гляди – разревется.
– Можете не извиняться, Салли. По свидетельствам буквально всех психиатров, люди с синдромом множественной личности всегда поначалу отрицают свое расстройство. Это защитная реакция, осложняющая лечение. Стоит ли удивляться, что и вы не верите в диагноз? Не волнуйтесь. В один прекрасный день вы примете ваших альтеров. И этот день настанет совсем скоро.
– Я очень стараюсь. Не получается.
– Вам, Салли, понадобились годы, чтобы сформировать защитный механизм. Стены не рухнут лишь оттого, что мы пару раз дунем на них.
Всю дорогу домой Салли шевелила губами, проговаривала что-то про себя. На нее оглядывались. Но только я одна знала, что именно бормочет Салли. «Нету никаких альтеров. Есть только я. Я – единственная личность. Других никого нет. Есть я. Я одна. Никаких альтеров…»
Господи, как же Салли меня притомила!
Глава 7
Следующие несколько недель все шло спокойно. Я извинилась перед Тоддом за свои закидоны, Тодд сказал, что это ерунда. Салли исправно ходила к доктору Эшу. Белла и Нола периодически появлялись, но ненадолго, и проблем из-за них не возникало. Джинкс ушла в подполье. Я отлично справлялась с работой в ресторане и тешила себя надеждой, что все устаканится как-нибудь само и слияния не потребуется. Раз уж стать настоящей мне не светит, пусть тогда все остается как есть.
А потом, вечером, уже после закрытия, меня перехватил Тодд. Вынул зубочистку изо рта и говорит:
– Знаю, Салли, завтра у вас выходной, но прошу об одном одолжении.
– О каком?
– Вы в курсе, что в сезон рысистых бегов я обычно работаю менеджером-устроителем?
Я кивнула.
– В День памяти[14], перед последним заездом, у нас на банкете всегда присутствует девушка, одетая жокеем. Ну, вы знаете – лосины, шлем, защитные очки. Мы называем ее Бетти Уинз[15]. Ну и вот, наша бессменная Бетти приболела, а Элиот говорит: чем Салли хуже? Она отлично справится.
– Что нужно делать?
– Ничего особенного. Пройтись туда-сюда, спеть пару песенок на ваш выбор, достать из барабана несколько мячиков. Гонорар – пятьдесят баксов.
– Разве за одолжение платят, а, Тодд?
– Это не из моего кармана. Это из фонда. Мы проведем вечер на рысистых бегах. Я вас со всеми перезнакомлю. Само ваше выступление не займет больше пятнадцати минут.
– Согласна, – сказала я.
Тодд потер губы, посмотрел на меня внимательно.
– Вы уверены, что согласны? В смысле, вас не постигнет резкая перемена настроения?
Я рассмеялась.
– Ваша задача, Тодд, – толкнуть меня локтем, когда зажгутся софиты. Шоу беру на себя. Вы не пожалеете, обещаю.
* * *Тодд заехал за мной назавтра в шесть на своем черном «Линкольне». Пока я собиралась, он пристально смотрел мне в лицо – наверняка уже что-то подозревал.
– Ничего себе! – воскликнула я, погладив сиденье, обитое красновато-коричневой кожей. – Этак я привыкну к хорошему.
– В том-то и проблема, – сообщил Тодд, выруливая на Шестьдесят шестую улицу. – Как только привыкнешь к кожаным сиденьям и прочим примочкам, шикарная машина становится обычным средством передвижения, ничуть не круче какого-нибудь добитого «Шевроле», а взносы по кредиту никуда не деваются.
