Енё Рейто - Невидимый Легион
– Извините, – сказал граф своим офицерам, – но вы исполняли свои обязанности без надлежащей тщательности, раз подобное могло случиться…
Был леденящий холод. На редких кустиках тимьяна выступил иней.
– Закупка одеял не входит в мои служебные обязанности, сэр, – сказал маршал.
– Мне было поручено обеспечить снабжение оружием и боеприпасами, – твердо доложил Дюрье. – Одеяла никак не подходят под эту категорию.
Пользуясь отсутствием мистера Вильке, все валили на него.
Граф вышел из палатки. Солдаты с угрожающим гулом окружили своего командира. Да, положение было нешуточным. Сто человек в пустыне ночью без одеял.
– Это подлость!.. Бесчеловечно… Как вам не стыдно… – раздавались угрожающие выкрики.
– Прошу вас, послушайте… Так нельзя…
– Не станем слушать! – выкрикнула ефрейтор. – Один солдат и так уже кашляет!
Что тут же было продемонстрировано Дюком Росвангом, направляемым тяжелой рукой своей любящей мамаши.
– Какое свинство!
Перепуганные офицеры не знали, что делать. Тоутон размахивал железным ломом. На сторону восставших солдат перешел старший лейтенант Польхон. В данный момент он воинственно потрясал бутафорским мечом великого герцога из оперы «Сивилла».
Граф стоял среди побледневших офицеров с таким ледяным спокойствием, будто ждал автобус на остановке. Он вынул из глаза монокль и начал протирать его. Затем немного дрожащим голосом сказал:
– Так невозможно совещаться!
К нему тут же подскочил Польхон.
– О чем вы хотите совещаться?! Да я сейчас все расскажу! Просто им хотелось загрести побольше денег! Поэтому вместо одеял купили теннисные ракетки, резиновые перчатки и английские булавки…
Раздались одобрительные крики. Офицеры стояли ни живы ни мертвы. Сэр Йолланд вытащил револьвер и сказал бывшему матросу:
– А ну-ка повторите то, что вы сказали!
Польхон был не робкого десятка, но тем не менее, несмотря на тихий вкрадчивый голос графа, повторять своих слов не стал.
– Прошу прощения, но я только хотел…
– Вы что-то сказали об офицерах.
– Офицеры! – проворчал Польхон с глубочайшим презрением. – Да они такие же офицеры, как я.
Даже при желании матрос не мог бы нанести графу большего оскорбления. Положение становилось все более угрожающим.
В Африке в течение суток температура колеблется от минус восьми до плюс сорока пяти. Так же резко меняется и настроение у людей. Несколько человек уже толпились возле канистры со спиртом, но…
Оттуда, где в ночной тьме мерцал брошенный на произвол судьбы костер, неожиданно раздался звонкий голос, перекрывающий революционный гул:
– Алло, мальчики! Кто хочет чаю?
3
Над огнем висел большой котел, в нем закипала вода, а рядом стояла Анна (теперь только в этом имени можно было не сомневаться) и держала в руке огромную жестяную коробку с необычайно вкусным зеленым чаем из личных запасов графа. Чтобы уберечься от ночного холода, Анна накинула на плечи принадлежащее сэру Йолланду пальто из верблюжьей шерсти, что сделало ее еще более очаровательной.
Известно, во время решительных событий какой-нибудь неожиданный забавный эпизод способен на удивление быстро снизить накал страстей. Так случилось и сейчас: спокойный веселый голос, улыбающаяся женщина в свете костра и мысль о горячем чае оказали успокаивающее действие.
Анна высыпала в котел сухие зеленые листики, затем вылила бутылку рома. В ледяной ночи быстро распространился восхитительный аромат. Сначала солдаты недружелюбно толпились вокруг костра, но вскоре, благодаря грубоватым шуткам Анны, самая остроумная из которых состояла в том, что девушка так толкнула топтавшегося рядом Тоутона, что тот упал на спину, настроение поднялось, и постепенно души и тела разогрелись уже от самой процедуры чаепития.
– Несите свои кружки! Все сюда, мальчики! И Анна стала по очереди разливать чай, перешучиваясь со всеми и поддразнивая недовольных.
– Кружка чаю равняется одному одеялу. Если кто-то такой нежный, что мерзнет, могу дать взаймы свою накидку, потому что для любой мало-мальски порядочной женщины ничего не стоит провести одну ночь без одеяла, даже если на улице очень холодно.
Когда с чаем было покончено, Анна заметила в повозке несколько музыкальных инструментов. Когда-то они были собственностью джаз-банда «Улыбнись, малышка!». Как-то само собой получилось, что через пять минут Анна сидела у костра, а какой-то негр напевал ей колыбельную песенку, подыгрывая себе на банджо.
Солдаты слушали как зачарованные. Даже герр Штрудль, чувстовавший себя аристократом по отношению к общей массе и всегда сидевший в гордом одиночестве на козлах, так вот, говорю я вам, даже герр Штрудль надел пенсне, чтобы лучше видеть, и, наморщив ярко-розовый, как редиска, лоб, одобрительно кивал седой головой.
Песня всем очень понравилась. Затем к хору мятежников присоединились полковой трубач со своим саксофоном и его товарищ с гармонью.
Лишь сэр Йолланд хмуро наблюдал идиллию у костра издалека…
Глава десятая
1
На рассвете, промерзнув за ночь до костей и разминая на ходу коченевшие руки и ноги, легион вновь отправился в путь. Анна села рядом с графом, и коляска двинулась вслед за солдатами. Анна забилась в самый угол и почти утонула в пальто. Медленно поднималось солнце, в его пробуждающихся лучах искрились миллиарды кристалликов инея.
Сэр Йолланд осыпал девушку пылкими упреками. Даже угроза бунта не казалась ему уважительной причиной для подобного поведения английской леди. Петь вместе с солдатами! Готовить чай, а затем толкнуть в грудь рядового! Да где это видано!
– Вам придется признать… что невозможно… хм… Это, конечно, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Но поскольку вы путешествуете в моем обществе, мне кажется, я имею право…
Сэр Йолланд оборвал свою лекцию на полуслове, так как мисс Анна заснула.
Тем временем между шедшими впереди колонны руководителями состоялось тревожное совещание. Тут же объявился господин Вильке, засыпавший командиров легиона упреками.
– Я достал все необходимое. В конце концов, я не солдат, – изо всех сил оправдывался Вильке.
– Список снаряжения написал капитан Дюрье! – резким голосом сказал маршал.
– Прошу прощения, нечего из меня делать козла отпущения. Для покупки одеял достаточно всего-навсего сержанта.
– Вот именно, нужен всего-навсего сержант, – закивал головой мистер Вильке, обдумывая что-то.
– Я разбираюсь в тактике! – отрезал маршал.
– А я – в командовании рядовыми!
– И все же нужен сержант, – заявил мистер Вильке. – Вы прекрасные тактики и великолепные стратеги, но здесь нужен хоть один человек, который бы разбирался в военном деле.
Маршал и капитан удивленно воззрились на главного организатора.
– Да, господа, – закончил свои размышления Вильке. – Не будем докапываться до сути. Может быть, пока и не стоит открывать карты. Это в наших общих интересах. Но если еще что-нибудь случится, нам троим придется откровенно поговорить друг с другом. Понятно? Я не шучу. – И, не дожидаясь ответа, отошел.
Солнце тем временем припекало все сильнее. Снова началась жара.
Анна проснулась, сняла пальто и повернулась к графу.
– Вы только что говорили мне что-то, а я, кажется, не ответила.
– Да. Вы решили немного вздремнуть, дорогая, дорогая… хм… надо все-таки остановиться на каком-нибудь имени.
– Я уже сказала, что мое настоящее имя – мисс Анна Эльсворт.
– Да? Прекрасно. Надо признать, мы находимся в бедственном положении, и я только заметил вам, что…
– Что вы недовольны моим поведением. Извините, но меня это не интересует. Ваше поведение, в сущности, гораздо более странно.
– Простите, что?
– Что слышали! Я знаю, сэр, что вы – потомок тех Йолландов, которые были первыми завоевателями колоний, один из них, граф Роберт Йолланд, с помощью собственной эскадры отбил у испанцев несколько островов в Карибском море. И правил там некоторое время. Этот джентльмен руководил своим войском с галеры, а не из коляски. Он не позволил бы простым офицерам распоряжаться всем и не стал бы сложа руки выслушивать глупости!
Граф с удивлением посмотрел на мисс Эльсворт. Откуда эта женщина знает историю его семьи? Неожиданно она попала по больному месту. Сэр Йолланд очень гордился своими предками-завоевателями, отличными полководцами, основателями новых колоний. Сам он тоже временами чувствовал, что рожден для этого, и в его решении организовать экспедицию немалую роль сыграла подсознательная, первобытная жажда власти, свойственная его роду. Графу было почти сорок, и иногда ему казалось, что он растранжирил духовное наследство предков. Граф Йолланд чувствовал, что время уходит и жизнь будет прожита напрасно, если он не сможет основать хотя бы один новый доминион.
– До сих пор, – надменно ответил граф Анне, – положение в легионе не обязывало меня взять командование в собственные руки. Одеяла и хинин… Это меня не интересует.
