Вадим Чирков - Парящие над океаном
— "Не надо в аптеку, дайте мне тогда "Вегету"
— "Пожалуйста, — ему отвечают, — берите "Вегету". Без нее тоже, как сказала ваша жена, ни тпру, ни ну…"
— А теперь представьте себе, — дядя Миша подтянул ноги и выпрямился на скамейке, — представьте, ЧТО бы вам сказали в одесском продуктовом магазине, если бы вы потребовали там "Виагру"!
Проходит минута, другая. Дядя Миша молчит, оглядывая парк, хотя я знаю, что мысли его, как муравьи в муравейнике, обползают сейчас его полушария в поисках съедобной крошки.
— Знаете, за что я полюбил парк Кольберта? Что он похож на парк Кирова, который в Александровском сквере в Одессе. Тут все почти, как там. Тень от деревьев, скамейки, домино… И все немного качается, как качается весь мир в глазах у старика. Или, может, как у того кандидата, которого послали в магазин за "Вегетой"…
ПЕРЛЫ ДЯДИ МИШИ
Дядя Миша, лукавый одесский старик — мой постоянный собеседник. Я ценю его — и есть за что. Он рассказчик, мудрец, мышление его неожиданно, а мысли афористичны.
Процесс мышления у дяди Миши идет беспрерывно — стоит только посмотреть на движение морщин на его лице, на брови, то и дело взлетающие вверх (так срывается с песка вспугнутая чайка), на сухонькое плечико, что поднимается к уху, выражая недоумение… Потом мысль оформляется настолько, что требует выхода, требует собеседника. А я тут как тут.
— Интересно, — вдруг роняет старик после пятиминутного молчания, — интересно…
— Что, дядя Миша?
— Вы заметили, что среди женщин нет ни одного философа, зато террористок сколько угодно?!
*— В любое время люди должны за что-то держаться, — сообщил он на следующий раз, — то ли за чью-то бороду, то ли за чьи-то усы. А бывает такое время, когда бороду отпустят, а усы еще не нашли…
*— У каждого фараона должен быть свой Иосиф. А у каждого Иосифа должна быть своя Софа или Циля (пусть будет Асенефа или Асынат). И она-то и будет каждый вечер объяснять Иосифу, что он на самом деле собой представляет.
*— Политика — это игра, в которую большие государственные чины играют со своими народами, и называется она "Ну-как угадай!". Угадай, мол, где я соврал, а где нет. Надеюсь, мол, что главного ты все равно не понял, и за язык меня не поймал.
*Как-то, сидя на скамейке в парке Кольберта ядом с вдруг замолчавшим дядей Мишей, я услыхал далекий, похоже, небесный грохот.
— Гром или мне кажется?
— Это не гром, — ответил старик, — это Мария (жена моего собеседника. В.Ч.) обо мне у плиты вспомнила.
*— У мужчины, — объявил вдруг дядя Миша, — должно быть несколько жен!
— Что так?
— Объясняю. Когда вы к старости обзаведетесь кучей болячек, вам нужно иметь рядом человека, которому можно на них жаловаться. Но столько жалоб ни одна женщина не выдержит. Султаны, оказывается, думали наперед, когда заводили гарем…
ПРИТЧА ДЯДИ МИШИ
Однажды в кухне заспорили Кукушка-часы и Чайник.
— "Ку-ку, — сказала Кукушка минут без десяти девять утра, когда в доме никого уже не было. — Как ты считаешь, Чайник-Вроде-Бы-Начальник, что в жизни самое главное?"
— "Вода во мне, конечно! Когда я полон — мне ровни нет!"
— "А вот и нет! Ме-ха-низм! Колесики-винтики-гаечки! И они всегда при мне… А что еще главное?"
— "Огонь, понятно!"
— "Где тебе догадаться! Ты ведь то полный, то пустой. Да ведь это пружина! Ну а что еще тебе кажется важным в жизни?"
— Пар, Кукушка! Пар! Когда я его выдуваю…"
— "Чайник, он чайник и есть! "Ку-ку" — главное, вовремя пропетое, — "Ку-ку"… — и Кукушка пропела девять утра.
Так они ни о чем и не договорились, Кукушка-часы и Чайник-Вроде-Бы-Начальник, хотя и жили в одном небольшом помещении и дышали, как говорится, одни воздухом…
*— А! — сказал дядя Миша неизвестно чему и махнул рукой.
*— Что на меня не смотрят лет уже 20, я привык. Но чтобы ТАК не смотрели! Как будто меня вообще уже нет. А ведь я есть, есть! Ну, был. Могу дать честное слово — был! Я женат, у меня дочь, сын, внук — они свидетели. Я переехал — там меня вычеркнули из всех списков, здесь — не записали? Или что-то случилось?
А-а, знаю. Когда мы летели в самолете через океан, я выпал. И все еще падаю, падаю…
*— Было бы правильнее, — сказал однажды дядя Миша в противовес известной фразе, — было бы правильнее, если бы деньги все-таки пахли. Если бы они нестерпимо воняли грабежом, убийством, обманом, рэкетом…
*— В этом мире откровенны только пьяницы и хорошие писатели — и те, и другие, бывает, выкладываются до дна. Но уж точно не откровенны ни на минуту политики и священники. Вот уж кому нельзя ни верить, ни доверять!
*— К моему сыну пришел знакомый, который приехал сюда раньше нас и успел стать здесь каббалистом. Он говорил весь вечер и только и только о каббале. Она все переворачивает с ног на голову. Когда ты о ней слушаешь, думаешь: я жил или только начинаю? С нами сидел наш 12-летний внук…
Утром внук, любитель мультиков, рассказал мне, что спал очень плохо, — за ним всю ночь гонялись престранного вида инопланетяне, в которых он узнал в конце концов каббалистов…
*— Религия, — проронил он в следующий раз, — она вроде маринада, в котором выдерживают мозги.
*— Когда человек зевает, — как-то вечером уже, зевая, объявил дядя Миша, — он воссоединяется с Космосом. Так что…
*— Суета, суета! — сказал дядя Миша вместо приветствия. — Всё суета! Если бы у меня были деньги, я бы стал издавать газету с таким названием, СУЕТА — самую мудрую и самую раскупаемую. Скажите, разве не суета вся политика, реклама, покупки, стрельба, писательские измышления, сатира, юмор?
— А что не суета, дядя Миша?
— Как будто вы сами не знаете! — рассердился старик.
Теперь я думаю, что же все-таки не суета… Спрошу в следующий раз у дяди Миши.
*— Сколько я ни смотрю на чужую семейную жизнь, столько раз я чешу свою макушку… — объявил дядя Миша и не сказал больше ни слова.
*— …и вообще я думаю, что миру нужны новые 10 заповедей!
*— Мозги, молодой человек, — назидательно сказал мне дядя Миша в следующий раз, — как кухонный нож: их нужно каждый день острить.
*— Великого физика, одного из "авторов" атомной бомбы, упрекнули в том, что их бомба — чудовищное изобретение. "Что вы, ответил он, это просто хорошая физика".
Физика, наверное, может быть "хорошей" и "плохой". Но нет ничего хуже цинизма.
*Как-то сидели с дядей Мишей поздно вечером в парке Кольберта. Он поднял голову к темно-темно-синему куполу над нами и сказал:
— Небо наше уже осыпается… Как старый ковер. Смотрите — блестки с него слетают… Очень древнее наше небо…
АМФОРА, ПОЛНАЯ ПИРАТОВ
Я проходил мимо парка Кольберта и увидел выходящего оттуда дядю Мишу. Только глянув на его спину, я понял, что старик чем-то удручен..
— Дядя Миша! — Мой всегдашний собеседник обернулся. — Что-то случилось?
— Что могло случиться?! — он махнул рукой. — Жара! Духота! Парилка!
Я приглашаю соседа к себе. Пока достаю из холодильника минералку, слышу дядимишино восхищеное "О!" из комнаты.
— Как красиво напечатано ваше имя! И сколько раз! Вы прямо Бальзак!
— Где вы видите мое имя? — Я вхожу в комнату.
— Вот же! — дядя Миша показывает на… флакончики с лекарствами на тумбочке, где с ярлыков действительно хорошо смотрится мое имя.
Я включаю телевизор, набираю первый канал. 90 градусов. Влажность 100 %. Из окна поддает банькой. Впереди — 95 градусов. По глоточку пьем холодную минералку. Дядя Миша удобно расположился в кресле.
— Вот скажите, — неожиданно заговаривает он, — если б вы жили в Одессе на Малой Аранутской и если бы жена послала вас летом, в такой же, скажем, день в сарай копать там яму для картошки, скажите — вы бы сбежали в пираты?
Я хмыкаю. Мне хочется сказать "да", но я боюсь нарушить ту интригу, что задумал хитрый старик.
— Дядя Миша, это такое начало новой истории? Про кого она?
— Друзья зовут его Док. Он врач, участковый хирург. Но его участок!.. — старик крутит головой. — Вот он пешком, с рюкзаком за плечами обошел в отпуск весь Крым… Вот он собрался на Алтай… Вдруг повезло — он нанялся на танкер судовым врачом и — объехал весь мир. Куба, Америка, Ирландия, Швеция, Япония… Что вам сказать — ему и этого мало! Они с женой учат французский и едут в Алжир. Работают там шесть лет. Он единственный хирург на полпустыни и все его зовут табиб. А его жена, педиатр, табибша. Наш врач там нарезался скальпелем — так он говорил — на всю оставшуюся жизнь. Из Алжира он привез целый музей диковинок: медную чеканку, кофейные наборы, чудные камни из пустыни, раковины, даже чалму…
