Йенс Шпаршу - Комнатный фонтан

Однажды, в пятницу вечером, я, как всегда, явился к Штрюверу в гостиницу, чтобы отчитаться за неделю (и заказать себе еще фонтанов), и с удивлением увидел у него на столе вазу с цветами и ведерко с шампанским. Сначала я подумал, что пришел раньше времени, и решил поскорее убраться, сделав вид, что просто ошибся номером, но Штрювер затянул меня обратно в комнату. На журнальном столике тихо мерцал открытый ноутбук.

— Взгляните, — сказал Штрювер.

Я углубился в изучение пестрой картинки. Штрювер изобразил продажи за последние недели в виде графика.

— Наконец, наконец-то мы переломили ситуацию! Я знал, что это произойдет!

Не знал он только одного. Причем не только не знал, но и не догадывался (поскольку у меня до сих пор не хватало духу ему признаться, да и как?), что этим впечатляющим успехом мы обязаны исключительно АТЛАНТИДЕ.

Почти исключительно, если быть точным. Бывали случаи, когда она наталкивалась на неприятие. Как, например, вопреки ожиданиям, это произошло у моего зубного врача. Я записался для виду к нему на осмотр и мужественно выдержал все процедуры, включая сверлёжку, решив, что для пользы дела можно и пострадать. Когда все было позади, я завел с доктором Пагелем разговор об общеэкономическом положении вообще и положении в индивидуальном секторе в частности, о том, как славно было бы, если бы его приемная стала в некотором смысле центром притяжения, притягивающим как магнит потенциальных пациентов всего нашего квартала. Он смотрел на меня с некоторым удивлением. Так смотрит врач на пациента. После этого я продемонстрировал ему АТЛАНТИДУ. При виде нее он сразу зажмурился и сказал: «Уберите это, господин Лобек». «Понял, — тут же отреагировал я. — Не надо волноваться, нет проблем», — и быстренько подсунул ему ИОНУ. «Ну, только ради вас», — нехотя согласился он наконец, озабоченно глядя поверх очков на новый предмет обихода, и добавил, что у него и так, мол, скопилось слишком много разнообразных технических новинок; я смутно помнил, что сам добыл ему когда-то по блату газовую колонку. Кроме ИОНЫ (вкупе с договором на сервисное обслуживание) мне пришлось дать ему обещание, что я теперь буду ходить к нему регулярно, не реже одного раза в год.

Тем временем Штрювер откупорил шампанское и разлил его по бокалам. Один он протянул мне, другой взял сам и сказал:

— Кстати, меня зовут Уве.

Бывает и хуже, хотел было сказать я, но не успел, потому что он полез уже ко мне со своим бокалом чокаться, чтобы закрепить переход на «ты», и мне ничего не оставалось, как промямлить «Хинрих» и тут же побыстрее всё запить.

Потом мы улыбнулись друг другу.

Ему было, если хорошенько приглядеться, лет на десять-пятнадцать меньше, чем мне. По-хорошему это я должен был бы ему предложить перейти на «ты». Но в конце концов, он западный человек, что с него возьмешь. К тому же он, наверное, скинул мне автоматически пару годков из тех сорока лет, что составили жизнь ГДР, потому что мы ведь там толком и не жили. Всякий раз, когда мы с ним куда-нибудь ехали, особенно если мы выезжали за пределы города, он начинал без конца качать головой и сочувствовать. Цитата из Книги учета: «Ну и жизнь у вас тут была! Газеты не газеты, выборы не выборы, дороги не дороги, и даже машины не машины».

Внутренне я соглашался с ним по всем пунктам. Но что же, черт побери, тогда это было? Чем мы все это время занимались? Бог его ведает. Нужно самому все это пережить на собственной шкуре, чтобы окончательно перестать что-нибудь понимать.

— Как бы мне хотелось прочитать твои мысли, Хинрих.

Я решительно замахал руками.

— Знаешь, ты иногда поражаешь меня своей бесконечной скромностью.

Потом он заговорил о том, что «старик» делает на меня большую ставку. За последнее время он получил множество благодарственных писем от клиентов.

— Подожди, вот стану я начальником по Востоку, сделаю тебя своим заместителем, тогда мы развернемся во всю ширь. С таким-то сокровищем, как у тебя, с твоими старыми связями, мы горы свернем!

Тут он почему-то спросил, а откуда у меня, собственно говоря, эти списки. Ему, конечно, все равно, но все-таки…

— Из моей старой конторы, — признался я, удивляясь вопросу.

— Понятно. Значит, из конторы, — сказал он, кивая головой.

Потом он налил нам еще шампанского и ни с того ни с сего перешел к госбезопасности. (Может быть, он примял немного до нашей встречи, не знаю, но мне показалось, что он как-то резко перескочил с одной темы на другую.)

— Подумаешь, сотрудничество с органами! — распалился он. — По мне, так, скажу я тебе, если кого-то тянуло на это дело, так и ради бога, почему нет?!

Он испытующе посмотрел на меня.

— Но сказать-то об этом все-таки можно было? Поделиться?! По крайней мере с коллегами.

Мне тоже так казалось. Я согласно кивнул. Он почему-то отвел глаза.

— Уве… — сказал я, после того как допил свой бокал.

— Да?

— Мне пора.

— Ах да, конечно. Тебя, наверное, ждет жена.

— Наверное, ждет.

— Давно?

— Давным-давно, давным-давно…

Взгляд Штрювера выражал искреннее сочувствие.

— Ну что ж, иди, Хинрих. Не буду тебя задерживать.

Мне нужно было еще зайти за продуктами. Поход в магазин, признаюсь, постепенно превратился для меня в настоящую муку, и я все время норовил оттянуть его до последнего. Покупать для себя одного, доложу я вам, чертовски грустная штука.

И вообще. В каком государстве мы живем?! Меня прямо трясло от ярости, когда я обшаривал свой бумажник в поисках одной марки для тележки и как всегда не находил ни одной подходящей монеты. Ще мы живем. в конце концов?! От кого они сажают свои дурацкие телеги на цепи? Что, у них воруют их тут пачками? Негодуя, я отцепил себе тележку обойдясь в конце концов двумя полтинниками, и отправился в поход по рядам. Пристроившись в хвост очереди у кассы, я мрачно и с тревогой обозрел содержимое моей корзины. Там, на виду у всего света, лежали неопровержимые доказательства моего постепенного одичания: дюжина пивных банок, венские сосиски в собственном соку, тюбик горчицы, пачка масла, булка, бутылка водки, сигареты. Я тупо смотрел на тележку. Мысль о том, что мне предстоит изничтожить все это в ближайшие дни, повергла меня в ужас. Я готов был уже засунуть свою телегу в угол и уйти.

Единственным светлым пятном во всей этой куче были пестрые банки с собачьим кормом, которые со всей очевидностью свидетельствовали о том, что есть на свете живое существо, о ком я должен заботиться. (Да, и еще штрюверовский букет, который, как инородный предмет, торчал у меня под мышкой.)

«Привет от Уве», — сказал я Пятнице, который встретил меня в коридоре, когда я пришел домой.

Он с любопытством обнюхал цветы и вытер свой влажный нос, запачканный пыльцой, о мои брюки. Растрогавшись, я высморкался. На улице похолодало.

«Студия „Мануэла". Мы открылись для вас!» Это объявление я обнаружил несколько недель спустя в одной из газет, которые я прочесывал по утрам, и тут же обвел его лиловым маркером, каковой я использовал, чтобы отмечать те номера, по которым собирался звонить в первый и последний раз. В физиотерапевтический массажный кабинет, подумал я, можно было бы попробовать засунуть и ИОНУ, очень даже кстати. Я зацепился за это объявление еще и потому, что у меня срывалась плановая выработка АТЛАНТИД, я просто не успевал обслуживать заявки, которых у меня скопилась уже целая гора.

Я позвонил, и неудачно, но со второй попытки мне все-таки повезло. Трубка отозвалась низким, бархатным голосом, ближе к басу. Я коротко объяснил причину моего дерзкого звонка: фонтан, вода, уют и все такое прочее. Голос не стал задавать лишних вопросов и только спросил, звоню ли я по рекомендации. Да, соврал я, потому что мне не хотелось говорить, что я случайно нашел номер в газете, в разделе объявлений.

Мы условились о времени, тут все прошло гладко, без проблем. Напоследок я добавил, чтобы показать, какой я деликатный, что, мол, больше получаса все дело не займет, на это голос возразил, что некоторым и часа бывает мало, не будем, дескать, мелочиться. Я был приятно удивлен, обычно приходилось выклянчивать каждую минуту.

Встреча была назначена на вечер, в семь часов. Судя по адресу, где-то в центре. Я едва успел управиться. Днем я был в Ютербоге и Цосенне. 1 км я оставил, кстати сказать, весь свой наличный запас АТЛАНТИД. По дороге я схватил на скорую руку в ларьке пакетик картошки-фри с майонезом и съел все на ходу, мучимый угрызениями совести: Пятница меня уже, наверное, заждался. Решительным движением я вытер рот и руки бумажным платком, достал из багажника ИОНУ и потопал к дому номер двадцать четыре, все еще пребывая в своих мыслях. Дойдя до цели, я притормозил, не зная, что мне делать дальше, — таблички нигде не было, и я решил, что перепутал адрес. Потом я все-таки нашел ее, первый этаж, справа, маленькая овальная блямбочка: «Студия „Мануэла"». Я выдохнул, проверил, не обляпался ли я майонезом, определил, с какой ноги начну заход, поправил коробку, чтобы она не очень сразу лезла в глаза, и позвонил.