Сильвен Жюти - Путешествие в исчезнувшие страны
Так вот я сумел обзавестись в Сгурре друзьями, и первым из них был представитель мира живых (ну да грех невелик, ибо один раз не считается), он работал в службе по ведению записей в книге усопших с указанием времени заупокойной обедни. Он сделал там достойную карьеру, и его, как хорошего служащего, высоко ценили его начальники; разумеется, он не имел чести быть представленным Главному управляющему, благородному усопшему господину Обмару, чьему катафалку он низко кланялся ежедневно, когда приходил на службу в свою контору, но секретарь сего высокопоставленного чиновника много раз говорил ему, что тот очень ценит труд и старание моего приятеля. Вот таким образом ценой долготерпения и великих усилий мой новый друг сумел, несмотря на нужду и нехватку средств, обеспечить себе достойную смерть и вполне приличное местечко, где он сможет покоиться после похорон. О, далось ему это нелегко, очень нелегко! В наши дни в Сгурре человек, желающий умереть достойно, может достичь исполнения своего заветного желания только в том случае, если осуществление этого желания станет целью всей его жизни. Если он не будет постоянно думать об одном: о том, как добиться того, чтобы его смерть была обставлена достойным образом, вероятно, ему придется довольствоваться той пародией на похороны, которой вынуждены ограничиваться самые бедные из сгуррян. Эти несчастные воображают, что даже таким образом они смогут достичь благословенного царства теней, но они жестоко заблуждаются, ибо их жалкие останки будут разлагаться в их убогих лачугах под аккомпанемент стенаний и сетований их близких, у которых не будет ни единого шанса на получение разрешения на захоронение тела, каковое одно только и превращает умершего в настоящего достойного покойника!
После того как мой друг был допущен в ряды благородного сословия, я еще больше стал ценить его дружбу и возможность проводить время в его обществе. У смерти есть особый дар: лишать людей их слишком явных (я едва не написал «слишком живых») недостатков и придавать человеческому общению и возникающим между людьми связям некую высшую благостность, некую очистительную мягкость (не знаю, как точнее назвать это свойство); каждый в Сгурре может заметить, сколь благотворны контакты с умершими, как обогащают они духовный мир, словно величие смерти озаряет и просвещает тех, кто относится к ней с должным почтением. Общаясь с живыми, человек способен решать только сиюминутные материальные проблемы, он старается быть исполнительным, точным, быстрым, полезным; люди отдают друг другу приказы и преследуют одну лишь цель: не потерять в этой ежедневной гонке время и деньги; они избегают затрагивать личные вопросы и касаться неприятных тем. И сколь же велико различие между мимолетными контактами живых и между продолжительными доверительными беседами, что происходят в тиши могил, там, где кажется, будто время остановилось!
Сегодня мои дела в полном порядке. Разумеется, я никогда не смог бы обзавестись, подобно высокопоставленным особам, целой армией прислуги. Нищий может претендовать на то, что к концу жизни будет обладать хорошей репутацией и небольшим состоянием, но он не может добиться богатства и славы. Я должен был смотреть правде в глаза, а потому отказался от затраты тщетных усилий на достижение невозможного, чтобы позаботиться о том, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Все вроде бы предусмотрено: служащие особой службы будут поддерживать в приличном виде место моего будущего упокоения, то есть мое жилище, и ухаживать за мной. Представители этой службы будут иметь законное право представлять меня во всех делах, которые будут касаться меня или моих потомков, в том случае, если я сам не соизволю лично присутствовать в суде при рассмотрении этих дел (ибо смерть, как известно, проявляется прежде всего в утрате интереса к событиям повседневной, обыденной жизни). Представим себе, что некий сосед посягнул на целостность моих владений или что некие планы, касающиеся осуществления строительства, грозят потревожить мой покой. В любом из подобных случаев мой поверенный будет защищать мои интересы, а мне не надо будет ни о чем беспокоиться. Его компетенция распространяется и на другие сферы существования местного общества, ибо я в качестве усопшего, то есть представителя благородного сословия, располагаю правом голоса, присвоенным мне навечно.
Однако, насколько я понимаю, дела обстоят далеко не лучшим образом, и будущее для благородных сгуррян омрачено дурными предзнаменованиями. Экономическое положение и политическая обстановка день ото дня ухудшаются, и причиной этого ухудшения является брожение умов, уже заметно смущающее рассудок живых. Мое официальное свидетельство о смерти не будет иметь практически никакого значения, если в Сгурре произойдет восстание живых, и они захватят власть. Правда, на данный момент правительство мертвых крепко держит власть в своих руках и, надеюсь, сумеет в случае необходимости защитить наши законные права и наказать зачинщиков народных волнений, но я очень боюсь, что может произойти нечто ужасное.
Причины моих сомнений и страхов я уже пытался объяснить выше: все дело в том, что в наши дни умереть достойно становится все труднее и труднее, настоящие похороны стали роскошью, все более недоступной и все более вожделенной. Однако среди аристократов бытует мнение, что возможность ухода в мир иной является милостью, которой сейчас одаривают слишком многих; послушать их, так получается, что право на смерть должно передаваться по наследству и только представителям благородного сословия, то есть их детям и внукам, в соответствии с законом крови, они полагают, что сама возможность того, что кто-то из живых сможет присоединиться к их сонму, является покушением на их привилегии.
Разумеется, я не могу согласиться с такой трактовкой и с такими ограничениями, не могу я этого сделать прежде всего потому, что всем достоверно известно, что с незапамятных времен, задолго до того, как у власти утвердилось правительство мертвых, живые умирали совершенно естественным образом, и никто не находил поводов против сего процесса возражать и ему препятствовать; я, много странствовавший и долгое время проживший за границей могу также засвидетельствовать, что такой обычай существует в большей части стран, где я бывал. Лишить живых этого права окончательно и бесповоротно, лишить их возможности это право обрести как награду за труды и заслуги было бы большой несправедливостью, тем паче что исключения из правил вообще-то очень редки и сейчас уже представляются неким чудом, к тому же даже представители самых старинных родов мертвых в Сгурре вынуждены признавать, что среди их прародителей были живые. В среде аристократии мертвых не любят распространяться на столь скользкие, неприятные темы, но ради справедливости все же следует констатировать, что в большинстве своем нынешние мертвые не всегда были таковыми; нашим аристократам претит признать очевидным тот факт, что мертвые, умершие в далеком прошлом, все, вплоть до самых прославленных, в стародавние времена сначала были горластыми и озорными мальчишками, потом – прыщавыми подростками, затем – похотливыми юнцами, а в конце жизненного пути – дряхлыми старикашками, что они влачили свое жалкое существование, посвящая его поглощению пищи и знаний, усваивая одно и отвергая другое, в зависимости от качества того, что им представлялось возможность поглотить, и в зависимости от личных вкусов и склонностей, порой весьма противоречивых, то есть предаваясь усладам, бренность, мимолетность и ничтожность которых вызывает у мертвых лишь усмешку. Нравы живых вызывают у мертвых недоумение, ибо живые предпочитают остаться наедине, да еще и запереться, чтобы осуществить процесс выделения из организма одних субстанций, считающихся отвратительными, но объединяются в пары, чтобы совершить процесс выделения других субстанций; второй процесс столь же непристоен, сколь и первый, но почему-то воодушевляет их, наполняет их души восторгом… Они собираются вместе, чтобы жадно пожирать твердую пищу, и такое совместное обжорство доставляет им удовольствие, но однако же они часто предпочитают уединиться, чтобы проглотить некие жидкости… Одна только смерть извлекает из этих низменных жизненных сгустков материи, из этих отбросов, составляющих формы реальной жизни, некую квинтэссенцию, что представляет собой высокую благородную суть тела и души, и это осознает каждый, живой он или мертвый. Вот почему многим, в том числе и мне, представляется совершенно естественным оставить живым надежду на возможность возвыситься, на возможность достичь уровня, который намного выше их нынешнего положения. Если их лишить этой надежды и этой возможности, следует опасаться (и серьезно опасаться), что произойдет революция, которая изгонит мертвых из их могил.
